Роберта Ли - Притворство

Десять дней спустя после возвращения отца, в пятницу днем Энн задала Полу вопрос, который мучил ее целую неделю:

– Почему вы поменяли возраст Фрэнка, и теперь это не молодой юноша, а человек средних лет?

– Потому что два молодых неудачника для одной пьесы многовато, публика это не проглотит. Она задумалась над этим объяснением.

– Тогда почему вы сделали такой несчастливый конец? Почему вы не дадите им возможности простить друг друга и начать все сначала?

– Потому что я имею дело с реальной жизнью, - резко ответил он. - Мэри-Джейн не захочет иметь с Фрэнком ничего общего, когда выяснит, что он тоже врет.

– Но если она его любит, то простит.

– Нельзя любить человека, которого не существует на свете. А все, что Мэри-Джейн знает о Фрэнке, на самом деле мираж. Он - ничто, по крайней мере совсем не тот, за кого себя выдавал.

– Тогда я считаю, что она его вообще не любит.

– Вы слишком наивны и простодушны, - ответил Пол и обратился к вошедшей с чаем Смизи. - Как, по вашему мнению, Смизи, мисс Лестер очень простодушна?

– Ну и что в этом плохого? - Экономка передала тарелку с бисквитами. - Пора, чтобы в этом доме появилось хоть немного простодушия!

В дверь позвонили, и она повернула голову в ту сторону.

– Это, наверное, миссис Браун, когда я шла сюда, то видела, как подъехало такси.

– Могли бы оставить дверь открытой.

– Ей не повредит немножко подождать! Смизи вышла из комнаты, и Энн налила чай в две чашки.

– Я так понимаю, что сегодня днем вы больше работать не будете?

Пол взял из ее рук чашку.

– Нет. Не буду. После чая можете уйти. Вошла Сирина и замерла на пороге, демонстрируя выход звезды. Ее голубое, под цвет глаз платье так тесно облегало фигуру, что были видны все контуры ее тела: тонкая материя ничего не скрывала. На ней были алые туфли на высоченных каблуках. Она обняла Пола, буквально повиснув у него на шее.

– Ты плохой мальчишка. Ты обещал днем мне позвонить.

– Я забыл. - Легко коснувшись губами выдвинутой вперед недовольной губки, он отодвинул ее от себя. - Хочешь чая?

– Я лучше выпью чего-нибудь. Он двинулся к серванту, но остановился с бутылкой в руке, так как в комнату снова вошла Смизи.

– Не знаю, ждете ли вы еще гостей, мистер Моллинсон, но около двери только что остановился старинный автомобиль. Пол нахмурился.

– Я не знаю никого, кто увлекается старыми автомобилями, - он глянул на Энн. - Посмотрите в моем календаре, должен ли кто-нибудь приехать ко мне сегодня?

Энн склонилась над календарем, прекрасно зная, кто этот посетитель. Не кто иной, как ее отец. Он сходил с ума по старым машинам и мечтал выиграть пробег Лондон - Брайтон для старых автомобилей. Всем, кто его знал, это было хорошо известно.

– В записях ничего нет, - сказала она, собрав все самообладание, на которое была способна. - Но если к вам еще кто-то пришел, я не буду допивать чай. Я выйду через заднюю дверь.

– Ладно, но сначала уберите свой письменный стол.

Торопливо схватив чехол от машины, она стала ставить его на место, но он никак не защелкивался, и ей пришлось снова снять его. Дверь отворилась, и она почувствовала, как краснеет, когда на пороге появился высокий представительный мужчина.

– Лори, - воскликнул Пол. - Как замечательно! Я не ожидал увидеть вас так скоро.

Лори Лэнгем улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

– Я не помешал?

– Нет, совсем нет. Я сегодня уже закончил работу.

Лори посмотрел на Энн, приготовившуюся уйти через веранду, на Сирину, изящно облокотившуюся на письменный стол.

– А это, я полагаю, и есть ваша маленькая секретарша, - громко провозгласил он, направляясь к рыжеволосой актрисе.

– Это Сирина Браун, - сухо ответил Пел, - с которой несколько лет назад вы играли в одном спектакле. А маленькая секретарша собралась уходить через веранду.

– Надеюсь, не из-за меня, - величественно произнес Лори. - Вернитесь, дорогая моя. Вы, наверное, и есть та девочка с прелестным голосом.

Услышав в мягких словах отца приказ, Энн повернулась лицом к комнате со всей непринужденностью, на какую была способна. Она почувствовала, как ее руку крепко пожала его рука, но не решалась смотреть ему в глаза, а уставилась куца-то через плечо.

– Как поживаете, мистер Лэнгем? - еле нашлась что сказать Энн. - Встретиться с вами большая радость.

– Должен сказать, что на вашем личике радости не видно, - пробормотал ее отец и пальцем поднял ей подбородок. - Улыбнитесь же наконец, моя дорогая.

Энн быстро выполнила его приказ и повернулась к столику на колесах.

– Не хотите ли чая?

– Конечно. Ни молока, ни сливок, пожалуйста, но с четырьмя кусками сахара.

– И лимоном, - невольно добавила она. Лори улыбнулся.

– И лимоном.

Когда Энн вернулась из кухни с лимоном, отец уже сидел на диване рядом с Полом, а Сирина на полу напротив них. Она, выгнув спину, прислонилась к стулу.

– Давно вы не писали комедий, - говорил отец. - Думаете, благоразумно делать это сейчас?

– Я достаточно благоразумен, чтобы сознавать, что ничего другого я сейчас написать не смогу. Серьезной пьесы мне уже не сделать.

– Не говорите глупостей. У вас еще вся жизнь впереди, чтобы написать вторую "В тисках".

– Я недостаточно хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.

– Неужели?

Глаза, такие зеленые, как у Энн, поглядели на нее из-под опущенных ресниц, и она резко положила лимон на стол. Пол раздраженно посмотрел в сторону шума.

– Единственный способ сохранить рассудок в этом мире - это смеяться над ним. Вот поэтому я и сделал "Брак был устроен".

– Хорошее название.

– Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!

– Неужели? - Лори взял чашку из рук дочери. - Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс.., э-э.., не уловил вашего имени.

– Лестер, - сказала Энн. - Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.

– Интересная аналогия, - начал Лори, наслаждаясь ситуацией. - Я часто думал, что у всех пьес есть свои характерные для них цвета. Так, например, "Гамлет" - черный, "Макбет" - красный, а "Ромео и Джульетта" - зеленый. А как по-вашему, какого цвета эта новая пьеса?

Я дальтоник, - холодно ответила Энн. Как дипломатично! - прожурчала Сирина.

Вы гораздо умнее меня.

– Красивой женщине нет никакой необходимости быть умной, - галантно произнес Лори. - За прошедшие несколько лет вы совершенно не постарели!

Сирина подняла одну бровь.

– Не так уж много прошло лет, мистер Лэнгем.

Всего четыре года.

– Да, да. А мне показалось больше. - Знаменитый профиль был повернут к публике. - Расскажите мне, чем вы занимались это время? Вы все еще замужем?