Эми Плам - Умри за меня

Он с Мами жили в идеально работающем сказочном мире. Они по-прежнему были безумно влюблены и жили, наслаждаясь друг другом. У них была обычная жизнь. Стабильная жизнь. У них было всё, чего бы хотелось и мне.

Владелец кафе встретил меня лично и усадил меня в углу у входа, где я получила некое подобие уединенности.

Я пила свой кофе со сливками и заедала круасанами, полностью растворившись в своей книге. Прошло, наверное, около получаса, прежде чем я поняла, что стул напротив меня занят. Напротив меня сидел Жюль с игривой улыбкой, а его каштановые глаза искрились весельем.

— Итак, мисс Америка, думала, что можешь исчезнуть и просто бросить всех нас. Не судьба.

Я чуть не рассмеялась от радости, увидев его, но изобразив неприступность, спросила:

— Да что с вами такое, мертвые парни? Вы что за мной следите? Вчера ночью я видела Чарльза, а вот сейчас тебя!

— Ты видела Чарльза?

— Да, он был в том клубе, в который я ходила неподалеку от Оберкампф

Мой голос замедлился, когда я увидела изумление на лице Жюля.

— В каком клубе? — Если честно, я даже не знаю его названия.

— На нем не было таблички с названием или что-то в этом роде.

— Он что-нибудь сказал тебе?

— Нет, я как раз уходила, когда увидела его, стоявшего снаружи. Зачем он туда пошел?

Жюль обдумал всё, что я ему сказала, и перевел разговор на другую тему.

— Итак… когда ты вернешься?

Моя улыбка погасла.

— Жюль, я не могу.

— Чего ты не можешь?

— Не могу вернуться. Я не могу позволить себе быть с Винсентом.

— А как тогда, насчет того, чтобы быть со мной? — видя, как он кокетливо мне подмигнул, я рассмеялась. — Ты не можешь меня винить за попытку, — сказал он, протягивая руку через стол и переплетая свои пальцы с моими.

Я смущенно улыбнулась и сказала,

— Ты не исправим.

— А ты краснеешь.

Я закатила глаза к потолку и сказала:

— Жюль, будучи молодым, стильным художником, я уверена, что толпы девушек ломятся в твою дверь.

— Ага, мы мертвые парни действительно имеем успех у девчонок.

Он отпустил мою руку и откинулся на свой стул с нахальным выражением лица.

— На самом деле, раз ты категорически отказала в моих знаках внимания, я без стеснения заявляю, что у меня есть несколько подружек, которых я чередую, чтобы быть уверенным, что это не выльется в нечто серьезное.

— Одна из них та, едва одетая модель, которую я видела в твоей студии в тот день?

— Это чисто профессиональные отношения. В отличие от того, что могло бы возникнуть между нами, если бы ты только дала мне шанс.

Он изобразил поцелуй.

— О, Жюль. Прекрати! — простонала я и, дурачась, ударила его по руке.

— Ой! — сказал он, потирая место удара. — Проклятье, ты не только хорошенькая, но еще и можешь драться!

— Если ты собираешься сидеть здесь и издеваться надо мной, то можешь вставать и идти обратно в чудаковатый морг, в которым вы все живете, — сказала я.

— Оооо! Она осмелилась отослать бедного зомби-мальчика обратно, устыдившись себя! А что, если у меня новости?

Я посмотрела на него.

— Какие новости?

— Новости, что Винсент тоскует без тебя. Что он безутешен.

Сейчас Жюль говорил серьезным тоном.

— Теперь он не только физически «ходячий труп»… а и эмоционально.

Мой желудок скрутило, но я приложила усилия, чтобы мой голос звучал ровно.

— Слушай, Жюль, мне, правда, жаль. Я хотела попробовать, но после того, как увидела Чарльза, которого доставили домой в мешке для трупов…

Я замолчала. Жюль уставился на меня, в его глаза читался вызов. Это придало мне силы.

— Я не могу позволить себе влюбиться в Винсента, потому что это бы мне бы пришлось иметь дело с постоянным упоминанием о смерти. Мне хватило одного раза в прошлом году.

Он кивнул.

— Я знаю об этом. Я очень сожалею по поводу смерти твоих родителей.

Я глубоко вздохнула, а моё больное сердце окаменело, когда я заговорила.

— Кроме того, я не думаю, что ты был честен по отношению ко мне. Я видела вчера Винсента в очень трогательной сцене с роскошной блондинкой.

Жюль вел себя, как будто меня не слышал. Переворачивая салфетку для столовых приборов, он достал из кармана рубашки угольный карандаш и начал что-то чертить на нём. Он говорил и рисовал.

— Винс хотел, чтобы я присмотрел за тобой. Он не смеет сам к тебе приблизиться. Он говорит, что не хочет причинить тебе еще больше боли. Видя, вчера как ты выбежала из Ла Палетт, он боялся, что возможно ты сделаешь неправильные выводы. Которые ты, по всей видимости, и сделала.

Я почувствовала, что сейчас вспылю.

— Жюль, я видела то, что видела. Куда уж очевиднее?

Жюль перехватил мой взгляд.

— Кейт, ты точно не глупа, так что я предполагаю, что ты невероятно слепа. Женевьева одна из нас. Она наш старинный друг, которая нам как сестра. Винсент влюблен, но не в неё.

У меня перехватило дыхание. Удовлетворенный тем, что привлек моё внимание, он продолжил говорить, при этом спокойно вернулся к своей работе, пристально сконцентрировавшись на наброске.

— Он пытался кое-что выяснить. Найти выход из сложившейся ситуации. Он просил меня передать тебе это.

Жюль окидывал меня взглядом сверху вниз, а потом вновь возвращался к бумаге.

— Неплохо, — сказал он.

Он вырвал кусок квадрата, а затем, вставая, протянул его мне. Это был набросок: я, сидящая здесь в кафе. Я выглядела как Венера Боттичелли, излучая спокойствие и естественное очарование.

— Я выгляжу красивой, — сказала я, в восхищении, переводя взгляд от рисунка на его серьезное лицо.

— Ты прекрасна, — сказал он, наклоняясь и мягко целуя меня в лоб, прежде чем повернуться и решительно выйти из кафе.

Когда на следующий день я вернулась с очередного читального сеанса, из кафе Сент-Люси, из квартиры вышли Мами с посетителем. Большинство её клиентов-торговцы картинами и кураторы музеев — заходили в будние дни в течение рабочего дня. Если кто-нибудь приходил на выходных, можно было с уверенностью сказать, что это частный коллекционер.

Хорошо одетый человек стоял в коридоре спиной ко мне, держа в руках большой, узкий, обернутый в коричневую бумагу сверток, наблюдая за тем, как Мами запирает за ними парадную дверь.

— Вы можете вызвать лифт, а я отнесу картину наверх по лестнице, сказала она мужчине, когда тот повернулся.

Это был Жан-Батист.

— О! — вскрикнула я.

Я застыла как вкопанная, на моих глазах будто произошло лобовое столкновение двух миров: клан нежити, с которым я чуть было, не связалась и моя собственная нормальная смертная семья.

— Моя милая девочка, я напугал тебя. Прими мои извинения! — его голос звучал спокойно и монотонно, словно он читал по бумажке.

Он был одет точно так же, как при первой нашей встречи, в дорогой костюм и кружевной шелковый шарф на шее. Седые волосы были тщательно набриолинены и зачесаны назад, открывая его аристократическое лицо.