Эми Плам - Умри за меня

— О, Винсент, у меня никогда нечего подобного не было, даже близко, как это красивое платье. Спасибо! — я поцеловала его в щеку.

— Но, когда я буду его надевать? — сказала я, положив платье обратно в коробку.

Он просиял.

— Сегодня, для начала. Давай иди и переоденься. Джорджия сказала мне твой размер, так что должно подойти.

Джорджия как прежде самодовольно ухмыльнулась. Приятно, на секунду было увидеть её прежнее «я».

— Я пойду с тобой, — сказала она, и мы вдвоем вернулись в мою комнату.

— И когда же он спросил тебя об этом? — пристала я к ней с расспросами, стаскивая свою одежду и натягивая платье через голову.

Джорджия застегнула лиф на спине и завязала платье вокруг моей шеи под волосами.

— Я думаю, — сказала она, закручивая мои волосы и цепляя к моей голове заколки, делая простую, но элегантную прическу.

— Неделю назад, — ответила она. — Он позвонил мне из нереально офигенной дизайнерской студии и спросил, какой у тебя размер. Похоже, я угадала, — сказала она, оглядывая платье с завистью.

Она дотронулась шрама на моей руке и исчезла в своей комнате, вернувшись с тонкой как паутина накидкой на плечи.

— Она прикроет твой шрам, — сказала она, одобрительно кивая. — Боже мой, эта вещь потрясающая.

Она провела своими пальцами по шелку, когда мы посмотрели на моё отражение в зеркале.

— Ого, я не могу поверить, что отражающаяся в зеркале и та что меньше двух недель неплохо подражала Уме Турман из фильма «Убить Билла» одна и та же девушка, — сказала она.

Я обняла её, когда мы вышли из комнаты. Винсент ждал меня в прихожей.

Огонь в его глазах, когда он посмотрел на меня, говорил о том, какой именно он меня видит.

— О, дорогая, ну, разве ты не красавица!, — сияя, воскликнула Мами, протягивая мне длинное черное пальто. — Тебе это понадобиться, чтобы не замерзнуть. Оно всегда мне было велико, но тебя, я уверена, идеально подойдет, — пробормотала она.

— Ты просто красавица, прямо как твоя мама, — эмоционально прошептал Папи, расцеловав меня в щеки и пожелав нам хорошо провести время.

Джорджия махнула нам рукой, закрывая за нами дверь. Мы спустились по лестнице.

Как только мы вышли на улицу в морозный воздух, я очень обрадовалась, что Мами дала мне это пальто. Оно было настолько теплым, что я могла не застегивать его, чтобы не прятать платье.

Пройдя пол квартала, Винсент остановился, повернулся ко мне и прошептал:

— Кейт, я чувствую, — он замолчал, будто не мог найти подходящих слов, — эта такая честь быть с тобой. Мне так повезло. Спасибо тебе.

— Что? — недоверчиво спросила я.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, я приподняла свой подбородок.

Когда наши губы встретились, мое тело прильнуло к его. Я почувствовала его сердцебиение рядом с моим, а по моему тело начало разливаться тепло, когда я ответила на его поцелуй.

Винсент нежно держал мое лицо, в то время как его губы становились более настойчивыми. Тепло внутри меня превращалось в поток лавы. Наконец, прервав наш поцелуй, он нежно обнял меня.

— Остальное, позже, — пообещал он. — Когда мы не будем стоять посреди улицы.

Он посмотрел на меня, как будто я была его собственным личным чудом и крепко обняв меня за плечи, и мы пошли к реке.

Оказавшись у реки, мы стали спускаться по длинной лестнице к набережной. Я рассмеялась, когда узнала знакомую фигуру, стоявшую в нескольких ярдах.

— Что ты тут делаешь, Амброуз, в самый разгар моего дня рождения?

— Так задумано, Кейти-Лу. Всего лишь часть плана, — сказал он, и наклонился, чтобы расцеловать меня в щеки. — Дай-ка, сейчас посмотреть на тебя.

Он сделал шаг назад и присвистнул, когда я приспустила пальто на руки, чтобы продемонстрировать своё платье.

— Вин, да ты счастливчик, — сказал он, шутливо ударяя Винсента в плечо.

Винсент потер ушибленное место, и, рассмеявшись, сказал:

— Ну, спасибо, это как раз то, что мне нужно, телесные повреждения, когда я пытаюсь произвести впечатление на свою девушку.

— О, вы будете впечатлены, — Амброуз улыбнулся. — Лучше бы так оно и было! — и он поманил нас к воде одной рукой. Взгляните-ка, для чего я был нянькой последние полтора часа.

На волнах покачивалась небольшая ярко-красная шлюпка.

— Что это? — воскликнула я.

Винсент только улыбнулся и сказал:

— В обычной ситуации я бы сказал «Дамы первые», но не в этом случае…

Он спустился по крутым ступенькам в сторону причала и прыгнул, ловко вскочив в лодку. Амброуз помог мне преодолеть полпути, а затем мои руки подхватил Винсент и я осторожно ступила на качающиеся судно.

Амброуз помахал нам, прежде чем уйти.

— Напиши мне, дружище, как я тебе понадоблюсь, — крикнул он, когда уже поднимался по ступенькам наверх.

Винсент расцепил весла и погрёб на запад к мерцающим огням Музея д'Орсе.

— Возьми одеяло, — сказал он, на груду меховых одеял, которыми было устлано всё дно лодки.

Он подумал обо всем.

— Как, как ты раздобыл лодку? Это вообще законно? — сказала я, запинаясь.

Винсент кивнул:

— Законно, как и любая сделка Жан-Батиста. Но отвечая на твой вопрос, да, лодка зарегистрирована на город. Мы не будем схвачены никем из речных копов.

Он хохотнул себе под нос, а потом сказал:

— Итак, когда ты хочешь получить свои подарки?

— Винсент, ты издеваешься? Мне не нужно больше подарков. Это самый невероятный подарок, который я когда-либо получала. Прогулка на лодке по Сене? В изумительном шелковом вечернем платье? Я, должно, быть сплю!

Я смотрела на огни, мерцающие в тюильрийском саду, пока мы проплывали мимо монументальных зданий с греческими колоннами, нависшим над левым берегом. Огромные статуи богов и богинь, по бокам здания. Сегодня вечером, рядом с Винсентом, я чувствовала, что я именно там, где и должна быть.

— Открой свои подарки, — настаивал он, сексуально улыбаясь. — Они под покрывалом.

Он снял свое тяжелое пальто и продолжил грести.

Я пошарила под покрывалом и выудила два пакета, завернутых в серебристую бумагу.

— Сперва открой большой, — спокойно сказал Винсент.

Он даже не запыхался от гребли.

Я осторожно открыла его и увидела, завернутую в слои ткани, крошечную сумочку, сделанную из шелка расписанную в азиатском стиле, так же как и моё платье. С обеих сторон к ней крепились длинная цепь. Застежка была сделана из двух металлических цветов эмалированной в красный и серебристый в тон ткани, из которой была сделана сумочка.

— О, Боже мой, Винсент, она великолепна, — выдохнула я, пробегая по сумочке пальцами.

— Открой, — сказал он.

Блеск в его глазах говорил о том, что он наслаждается происходящим так же, как и я. А может даже больше.

Я осторожно нажала на два цветка, которые разъединились, открыв сумочку и я достала небольшую пачку билетов. Подняв их вверх, к свету уличных фонарей на берегу реки, я увидела логотип Opéra Garnier. Я вопросительно взглянула на Винсента и он сказал: