Розамунд Пилчер - Дорога к любви

— Ну, только после спектакля. Господин Чилдерс не разрешает никому входить за кулисы, пока идет представление.

— Хорошо. Мы можем подождать. Большое спасибо.

— Не за что. Всегда к вашим услугам.

Они поднялись в другое фойе, в углу которого нашли бар, и сидели там, потягивая легкое пиво и беседуя с барменом, пока не услышали звуки аплодисментов, означавших завершение первого действия. Зажглись огни, отворились двери, и небольшой поток людей устремился в буфет.

Роберт и Джейн дождались третьего звонка и вошли в зал, предварительно купив программки. Молоденькая энергичная девушка в нейлоновом комбинезоне показала им места.

В этот вечер в зале было не очень много зрителей, а в третьем ряду, где сидели Роберт и Джейн, кроме них, вообще никого больше не было. Джейн огляделась с профессиональным интересом.

— По всей видимости, раньше здесь была миссия, — решила она. — Никто бы не стал строить такое ужасное здание специально для театра. Однако в оформлении чувствуется фантазия, а освещение и подбор цветов не так уж плохи. Жаль, что у них так мало зрителей.

Занавес, наконец, поднялся. Началось второе действие. «Комната отдыха в доме госпожи Эдбери в Глочестершире», — сообщалось в программке. И они увидели декорации: комната с французским окном до пола и лестницей. В комнате стоял диван, стол, заставленный бутылками, тумбочка с телефоном, журнальный столик (чтобы главная героиня могла время от времени брать с него журнал, когда не знала, куда деть руки). В комнату выходило три двери.

— Дом со сквозняком, — пробормотала Джейн.

— Было бы лучше, если бы французское окно оставалось закрытым.

Но французское окно нельзя было закрыть, так как в него впорхнула инженю («Сара Резерфорд очаровательно естественна в роли невесты»), бросилась на диван и разрыдалась.

На лице Джейн отразились восхищение и недоверие одновременно. Роберт поглубже уселся в кресле.

Пьеса была ужасная. Она бы не показалась лучше, даже если бы они увидели первое действие и могли ориентироваться в хитросплетении сюжета. Постановка изобиловала приевшимися клише, стандартными персонажами (имелась даже приходящая домработница), надуманными появлениями и исчезновениями действующих лиц и надоедливыми телефонными звонками (только во втором действии их было восемь).

Когда занавес опустился, Роберт предложил:

— Пойдем выпьем еще. После такого зрелища тянет на бренди.

— Я не сдвинусь с места, — запротестовала Джейн. — Не хочу разрушать впечатление. Не видела ничего подобного с тех пор, как мне было семь лет. А декорации навевают необоримую ностальгию. Что-то очень выгодно отличает эту пьесу от виденного мной.

— Что же?

— Кристофер Феррис очень и очень хорош.

Это было действительно так. Когда он появился на сцене в роли студента университета, которому предстояло отвоевать главную героиню у ее жениха-брокера, спектакль вдруг блеснул первыми слабыми искорками жизни. Его реплики были ничуть не лучше остальных, но он умудрялся преподносить их так искусно, что звучали они то весело, то грустно — словом, восхитительно. Костюм его героя состоял из вельветовых брюк, мешковатого свитера и очков в роговой оправе. Но даже такое одеяние не смогло скрыть его привлекательности и врожденного изящества, с которым его долговязая фигура передвигалась по сцене.

— Он не только хороший актер, но и очень привлекательный мужчина, — продолжала Джейн. — Теперь понятно, почему его сводная сестра была так рада их случайной встрече в Париже. Я бы сама не прочь случайно повстречаться с ним.

В третьем действии актерский состав не изменился, но теперь действие происходило ночью. Сквозь открытое окно струился голубой свет луны, а по ступенькам на цыпочках сошла маленькая невеста с чемоданом, приготовившаяся убежать или совершить еще что-то необычное, к чему готовилась в течение целого часа. Что именно — Роберт уже забыл. Он ждал, когда Кристофер вновь появится на сцене. Наконец это произошло, и Роберт неотрывно смотрел на Него, всецело захваченный его игрой. К этому времени брат Эммы уже завладел вниманием публики, пусть и немногочисленной. Зрители неотрывно следили за ним, как и Роберт. Стоило Кристоферу почесать затылок, и зрители начинали смеяться. Он снимал очки, чтобы поцеловать девушку, и вновь аудитория разражалась смехом. Он сыграл сцену прощания, и публика начала сморкаться и вытирать слезы.

Когда спектакль закончился и актеры выстроились раскланяться перед зрителями, раздались долгие искренние аплодисменты, и все они предназначались Кристоферу.

— Что будем делать? — спросила Джейн.

— У нас еще есть десять минут до закрытия бара. Пойдем выпьем.

Они опять пошли в бар. Бармен спросил:

— Как вам понравился спектакль, сэр?

— Ну, я не знаю… Я…

Джейн была смелее:

— Мы считаем, что это было ужасно, — сказала она, но добавила, пытаясь сгладить невежливость: — Я влюбилась в Кристофера Ферриса.

Бармен усмехнулся:

— Согласитесь, в нем что-то есть. Жаль, что вы пришли именно сегодня, когда было мало зрителей. Господин Чилдерс надеялся, что, поскольку пьеса написана местным автором и все такое, ей гарантирован успех. Да еще эта жара…

— А обычно у вас много народу? — поинтересовалась Джейн.

— Когда как. На последнем спектакле «Тот, кто смеется» у нас был полный зал.

— Это хорошая пьеса, — признал Роберт.

— А какая роль была у Кристофера? — спросила Джейн.

— Дайте вспомнить. А! Он играл молодого драматурга. Одного из тех, которые раскачиваются на стульях и жуют печенье. В пьесе его зовут Рональд Мол. О! В этой роли Кристофер Феррис ужасно смешной! Он всех уморил, правда… — Вытирая бокалы, он взглянул на часы: — Боюсь, вам надо заканчивать, сэр. Мы закрываемся…

— Да. Конечно. А как нам попасть за кулисы? Мы хотим увидеться с Эммой Литтон.

— Пройдите через зал, сэр, затем в дверь справа от сцены. Но не наткнитесь на господина Коллинза, помощника режиссера. Он не очень-то жалует посторонних.

— Спасибо, — сказал Роберт, — и до свидания.

Они вернулись в зал. Занавес подняли, и они вновь увидели сцену. Но без света прожекторов декорация выглядела еще более плачевно, чем во время спектакля. На сцене какой-то мальчишка возился с диваном, пытаясь сдвинуть его с места. Кто-то оставил открытой дверь, так что театр, наполненный затхлым воздухом, застоявшимся за время представления, продувало насквозь. По залу ходила девушка, опрокидывая сиденья и собирая пустые сигаретные коробки и обертки от конфет в контейнер для мусора.

— Нет более жалкого зрелища, чем пустой театр, — объявила Джейн.

Они начали пробираться к сцене. Когда они подошли поближе, Роберт увидел, что та, кого он принял за мальчишку, была на самом деле девушкой в старом голубом свитере и джинсах; она в одиночку пыталась сдвинуть диван с места.