Люси Уокер - Летний понедельник

— Что еще? Побить его за то, побить его за се… — Он глубоко затянулся сигаретой. — Однажды я забыл в школе пальто, и он пришел, когда я уже спал. Выволок меня из постели и стал колотить, а я еще не проснулся и не мог понять, за что меня бьют. И с утра он еще добавил, чтобы я не забыл принести это пальто из школы. А когда я пришел в школу, мне досталось от директора, потому что посмел явиться на уроки чумазым, взъерошенным и зареванным. — Джек Смит уперся в Денни холодным тяжелым взглядом. — Догоняешь, о чем я? В те времена других методов не знали, только палка. Если не тот парень с железным прутом в голосе, тогда школа старалась наверстать упущенное. А после школы — старшеклассники. Привязали мой велосипед к верхушке дерева, и я не мог достать его, а когда явился домой, получил еще раз по шее за то, что вернулся без велика. — Он снова присосался к сигарете.

— Продолжай, — подбодрила его Денни. Глаза ее потемнели и горели праведным гневом, как у любого достойного представителя Ирландии, случись им услышать об учиненной над кем-то несправедливости. Теперь Джек Смит не был для Денни беглым преступником. Она видела перед собой маленького мальчика, для которого все человечество состояло из одних врагов. — Продолжай, — повторила Денни.

— Так вот, в тот день, когда мне досталось за пальто, найти его я нигде не смог. Поэтому просто взял другое. Они были все одинаковы в те дни. Черные и блестящие с одной стороны и черные и матовые — с другой, вот они какие были. Все дети в таких ходили. Насколько я понял, кто-то прихватил мое пальто, и я тоже взял чужое. Уловила? Справедливо, правда ведь? И еще — так меня не побьют, когда я вернусь домой.

Денни кивнула.

— А на следующий день мамаша того шкета пришла в школу с копами. Кто-то свистнул пальто ее драгоценного Айки, и уже не в первый раз. И меня приперли к стенке. Так я это и получил. Уловила?

— Что получил? — спросила Денни.

— Потащили в полицейский участок. В суд для несовершеннолетних. «Освобождается условно на поруки» — так судья сказал, и накинулся на моего отчима. «Плохо воспитываете этого негодника, — говорит, — побольше дисциплины. Если попадется еще раз, отправится прямиком в кутузку. Более того, вам придется заплатить два фунта, чтобы тот мальчик мог купить себе новое пальто».

Денни часто заморгала то ли из-за дыма, то ли из-за навернувшихся слез ярости.

— И вот мой отчим, — продолжал тем временем Джек Смит, — притащил меня домой и вбил в меня и пальто, и два фунта, а потом выбил их из меня. И я сбежал. Удрал. Исчез.

— Куда ты направился?

— В буш. Три дня по лесу бродил, а потом почувствовал, что скоро рехнусь, поговорить не с кем было. Мне обязательно надо с кем-нибудь разговаривать. И я решил пойти домой повидаться с матерью. Вокруг рыскали копы, меня искали. И меня снова потащили в суд, потому что мой отчим заявил, что я совершенно неуправляемый, пусть меня государство забирает, если хочет. Судья вынес решение, что я неуправляемый, и меня послали в приют. — Джек Смит замолчал. Раздавил окурок и взялся за следующую сигарету. Прикурил и изящным движением кисти потушил спичку. — Приют был хороший. Милое местечко. Отличная еда. Порядочные учителя. Только я там не задержался. Снова удрал.

— А почему? — спросила Денни.

— Из-за ребят. Они принялись за старые шуточки. Я же был маленьким нахалом. «Давайте снимем с него штаны, — приговаривали они, — прогоним вокруг навозной кучи». И я сбежал. После этого меня много куда посылали. И я всегда сбегал. — Он помолчал немного. — Потом я вернулся домой, ненадолго.

Это был рассказ о бесконечных мучениях, пережитых в детстве, об учителях, которые презирали его и которых презирал он; о пацанах, которые постоянно обзывали его: гомик, чудик, дамочка. Но он научился мять пальцами крышку от бутылки, гнуть монеты зубами, завязывать веревку, как для виселицы, развязывать самые сложные узлы — и тогда он показал им. Да. Господи, тогда они узнали! Поняли. Он мог порвать велосипедную цепь. И он был умнее их. И показал им!

Иногда он говорил как отпетый хулиган, иногда — как мальчик из хорошей школы.

— Мой отчим, этот, с железом в голосе, посадил меня на самолет и отправил в Новую Зеландию. А там меня не приняли, выслали обратно. Да, так они и сделали. Не давали мне ни дня передышки. «Убирайся отсюда. Нам такие, как ты, не нужны, такие, как ты, позорят нашу страну. Убирайся туда, откуда приехал. В трущобы Сиднея».

Пачка сигарет летала туда-сюда вдоль стола. На блюдце Денни и вокруг стула Джека Смита росла гора окурков. За все время он только пару раз вспомнил о ружье — молниеносным движением опускал руку, проверяя, на месте ли оно. Денни при этом даже глазом не моргнула. Она была поглощена рассказом Джека Смита, интуитивно ощущая, что он говорит чистую правду. Речь его текла плавно и спокойно.

Постепенно у Денни сложилась целостная картина. Он начал общаться с преступным миром и хорошенько поднабрался у своих новых товарищей. Только эти члены общества не отворачивались от него. Люди его круга презирали и отвергали его, поэтому он отправился туда, где был не хуже и не лучше остальных. Они тоже звали его гомиком и чудиком, но своими железными пальцами он умел выделывать такое, что всем остальным было не под силу. И этим завоевал уважение.

— Вы жили в трущобах Сиднея? — спросила Денни.

— Господи, нет, конечно. — Лицо его исказила горькая усмешка. — На Северном побережье, если хочешь знать. Лучшее местечко. И люди. Миссис Та и миссис Эта. «Какой у тебя славный малыш, милая! Просто загляденье! Какая кожа. А эти белокурые волосы! Ему надо было девочкой родиться». И мой отчим. С железным прутом в голосе. «Богом клянусь, я вобью в него мужественность! И в его бабью одежду, и в дамские часики. От него добра не жди, говорю тебе».

— У тебя была бабья одежда и дамские часики?

— В те дни? Да. Это мать мне их покупала. Постоянно рыдала. А потом покупала всякие вещи. И приговаривала: «Ради бога, держись подальше от своего отца». И в итоге я стал держаться подальше. Совсем далеко. Вместе с друзьями отправился в Викторию, и мой приятель… его Джине звали… угнал машину. Нас поймали на границе и засадили в колонию для несовершеннолетних преступников. Для несовершеннолетних преступников! Ты только подумай! — Он снова вспомнил про ружье и проверил, на месте ли оно. — Ты когда-нибудь бывала в колонии для несовершеннолетних?

Денни покачала головой.

— Я думал, ты могла попасть туда. Да, могла. Что-то есть в тебе такое. Не воротишь нос. Не несешь всякой ерунды типа: «Расскажи-малыш-что-тебя-беспокоит».

— Я — в колонию? — поразилась Денни. — Мне даже в голову такое не приходило. Хотя, знаешь… — Она замолчала, наморщила лоб и полезла в пачку за очередной сигаретой. — Знаешь, теперь мне кажется, что отец прочил мне именно такое будущее. Только тогда их не несовершеннолетними преступниками звали, а просто малолетними хулиганами.