Лайза Хоган - Во имя любви

Слезы потекли у Алекса между пальцев. Он плакал — впервые со времени раннего детства. Нет, не плакал, рыдал, согнувшись вдвое и обхватив голову руками. Как выяснилось, за семь веков внутри накопилось очень много слез и теперь они потоком хлынули наружу. Отчаяние, бесконечное одиночество без проблеска надежды впереди… Алекс рыдал так, будто у него действительно разрывалось сердце. Он сам не заметил, как оказался на полу, и теперь катался по нему как сумасшедший, ударяя в бессильной ярости кулаками по каменным плитам.

Фелиса замерла. Она не сразу поняла, что происходит. Из-за двери до нее доносились звуки, похожие на стоны раненого животного. Дверь открылась со скрипом, но Алекс явно его не услышал.

Несколько секунд принцесса стояла неподвижно, пораженная представшим ей зрелищем. Менее всего она ожидала увидеть такое! Глаза ее мгновенно наполнились слезами сочувствия. Раз в жизни Фелиса видела, как плакал ее отец. Это было вскоре после смерти матери. Неоднократно ей приходилось видеть, как плачет Маннес — на похоронах Хелены и после них. Но она не представляла, что мужчина может рыдать так отчаянно, как Апекс Вуд.

Он даже не заметил, как Фелиса сбежала к нему по ступенькам. Алекс поднял голову, только когда принцесса опустилась рядом с ним на колени и заключила его в объятия. Девушка гладила его густые волосы, шепча что-то бессмысленно-ласковое. Алекс умолк, но его тело продолжало судорожно содрогаться.

— Уходите, принцесса, — выдавил он с огромным трудом. — Вам не стоит…

— Все хорошо, — прошептала она, продолжая гладить его по волосам.

— Я просто… узнал дурную новость. Это скоро пройдет, я успокоюсь. Все в порядке.

— Вы меньше всего похожи на человека, у которого «все в порядке».

Губы Алекса изогнулись, будто он хотел засмеяться… но не смог.

— Алекс, почему вы не желаете сообщить мне, что происходит? Ваше нынешнее состояние связано с тем, что вы мне так и не сказали тогда, на прогулке?

— Да.

Наконец-то он повернулся к Фелисе лицом и долго смотрел ей в глаза. Потом приподнялся и сел на пол рядом с принцессой. Под глазами Алекса лежали глубокие тени печали и утомления.

— И теперь вы тоже не хотите мне сказать?

— Очень хочу, принцесса, но сейчас не время…

— Мне кажется, более подходящего времени, чем сейчас, придумать невозможно, — твердо сказала Фелиса. Она вспомнила про папку, с которой пришла в подземелье и которая валялась теперь неподалеку от нее, и вытащила оттуда старую газету. — Ведь это вы, Алекс? Вы на снимке?

Он уставился на фотографию так, будто увидел призрак. Потом выдохнул:

— Где вы это взяли?

— Я наводила справки о вашем прошлом. Нет, не так, как вы думаете! — поспешно прибавила она, когда Алекс дернулся всем телом. — Я доверяю вам полностью. Я просто волновалась и хотела узнать о вашей беде, чтобы суметь помочь.

— Кто нашел фото?

— Луис Альварес, глава нашей службы безопасности. Он бывший детектив и умеет добывать нужную информацию.

Алекс устало кивнул.

— Что еще вам известно обо мне?

— Что о вас никто ничего не знает. Вы человек-невидимка. Ни даты рождения, ни родителей. Ничего.

— И Альварес это вычислил?

— Да.

Алекс держал газету в дрожащих руках, но смотрел мимо нее, в пол.

— Должно быть, у вас ко мне много вопросов.

Фелиса провела ладонью по его плечу. Даже сейчас, когда Алекс выглядел таким несчастным и опустошенным, она чувствовала себя изумительно хорошо и спокойно в его присутствии.

— Этот снимок датируется тридцать вторым годом. Вы выглядите на нем так же, как сейчас.

— Я не должен был этого допустить, — сказал Алекс скорее себе, чем принцессе. — Но был большой пожар, страшная суматоха, кругом люди, нуждающиеся в помощи. Я не смог уследить, когда какой-то репортеришка нажал на кнопку. Мне до сих пор снится запах горелой плоти. Было столько обожженных… Я бегал с носилками туда-сюда и ничего вокруг не видел, кроме пострадавших… Ваш Альварес — настоящий гений сыска. Пожалуй, это единственное мое фото, появившееся в прессе. Я соблюдал предельную осторожность…

— Алекс, сколько вам лет?

Он скептически усмехнулся.

— Скажи я вам, что мне двадцать семь или сто двадцать семь, все равно не поверите. Так что говорить об этом не стоит. Лучше пригласите сюда вашего Альвареса с командой санитаров — или охранников, как захотите, — и они упекут меня куда следует. Или дайте мне уехать — я и так собирался это сделать в ближайшее время. Уже завтра я исчезну из вашей жизни навсегда и клянусь, больше никогда не нарушу ваш покой. О проекте позаботится другой специалист, я постараюсь найти…

Фелиса встала, обрывая его на полуслове. Глядя на Алекса сверху вниз, она произнесла самым королевским тоном, на какой была способна:

— Нет. Никуда вы не уедете. И никто не собирается натравливать на вас охранников или санитаров. Но я желаю здесь и сейчас узнать, что происходит.

Алекс тоже поднялся. Но, прежде чем успел что-либо сказать, Фелиса положила руки ему на плечи и нежно поцеловала в губы.

— Какова бы ни была ваша тайна, я сохраню ее. Вы можете мне довериться. Я поверю вам, Алекс. Клянусь.

Глаза его стали огромными от смятения. Никогда еще он не выглядел таким растерянным. Не давая ему опомниться, Фелиса произнесла слова, которых от себя никак не ожидала:

— Я люблю вас, Алекс. Люблю больше всех на свете. Не знаю, смогу ли прогнать вашу боль, но я хочу попробовать.

Во взгляде Алекса затеплилась надежда. Он больше не пытался высвободиться из ее объятий.

— Хорошо. Будь по-вашему. Я родился в тысяча сто восемьдесят пятом году. Если хотите знать, сколько мне лет, принцесса, посчитайте сами. Даже самой большой любовью не прогнать подобной боли.

Фелиса невольно отступила, задохнувшись от изумления. Должно быть, она ослышалась. Он не мог этого сказать, не мог, и все тут.

— Как? В тысяча сто… восемьдесят пятом?..

— Да. В одна тысяча сто восемьдесят пятом.

Алекс заложил большие пальцы рук за пояс брюк, глядя Фелисе в глаза.

— Вы хотели знать, принцесса, почему я так хорошо разбираюсь в книгах тринадцатого века. Почему я умею обращаться с мечом. Откуда знаю, за сколько дней монастырский писец переписывал манускрипт. Причина не в моих ученых степенях. У меня вообще нет никакой ученой степени, я нигде не учился. Просто я жил в то время. С конца двенадцатого века… и до сего дня.

Сердце Фелисы хотело верить ему, как она и поклялась. Но разум отказывался.

— Алекс, но тогда получается, что вам больше семисот лет… Это же безумие!

— Посмотрите, похож я на сумасшедшего?

Она медленно покачала головой, вспоминая каждое слово Алекса с первого дня их знакомства. Затем бросила взгляд на пузырек с лекарством, стоящий на столе. Почему он все время пьет таблетки?