Элис Хоффман - Седьмое небо

Умер дед в своей постели, во время грозы. Все, что у него было, он оставил Норе, хотя дважды встречался с Роджером и испытывал к нему одно презрение, впрочем, кого и когда он одобрял? Нора, носившая в то время Билли, приехала в свой старый дом в одиночку, потому что Роджеру в дни представлений нужен был полноценный четырнадцатичасовой сон. Поплакав на кухне, она сняла свой браслет, потом собрала дедову одежду для Армии спасения, а несколько его личных вещей, часы и обручальное кольцо забрала себе. Перед отъездом она выкопала из земли две красные лилии, но они пожухли, едва она въехала на Манхэттен, и завяли у нее на подоконнике. Два года она безуспешно пыталась продать дедов дом, потом наконец его купил владелец какой-то птицефермы, и три тысячи долларов, которые остались у Норы на руках после уплаты налогов и погашения самых застарелых долгов, отправились в кубышку. Она так и не сказала Роджеру о наследстве, потому что хотела как-нибудь сделать ему сюрприз, съездить с ним в Европу или купить два новых смокинга и золотое кольцо, но в конце концов часть денег пошла на уплату больничных счетов после рождения Билли и Джеймса, а остаток она потратила на первый взнос за дом на Кедровой улице.

Выходило, что в каком-то смысле дом был куплен ее дедом, хотя он наверняка возненавидел бы их городишко и плевал бы через плечо без передышки. Он заподозрил бы неладное задолго до того, как Нора отыскала под кустом окровавленную куртку Билли. Куртку она бросила в стирку, высушила в подвале и повесила сыну в шкаф без единого слова.

Она загадала желание и принялась ждать, настроила себя на положительный лад и экспериментировала с запеканками с оливками, надеясь, что этого будет достаточно. Но у нее ничего не вышло. Стиви Хеннесси никак не желал оставлять Билли в покое. Его дружкам уже наскучила жестокая забава, а Стиви все никак не унимался, выдумывая все новые, все более изощренные проделки. От байкового одеяла Билли теперь остался лоскут размером с прихватку; он мог носить его в кармане и тайком поглаживать, когда начинал нервничать, но однажды он забыл его в парте, а когда спохватился, то увидел, что Стиви уже завладел им и режет на клочки. Билли вскочил, чтобы отобрать свое сокровище, но учительница окрикнула его и велела вернуться на место. Пришлось сесть и смотреть, как враг изничтожает его одеяло, Билли низко опустил голову, чтобы никто не увидел, как он плачет. День обещал быть таким хорошим, ему не терпелось скорее пойти тренироваться отбивать мячи с Эйсом, но проклятый Хеннесси все испортил. Билли проплакал весь день, и под конец уроков, когда он проходил мимо Стиви, уставившись себе под ноги, глаза у него снова защипало.

— Плакса, — бросил мучитель, крутя в пальцах последний оставшийся от одеяла клочок, — Нюня.

Билли прошел мимо него в коридор.

— Вали, откуда приехал, помоечник, — сказал Стиви, не отставая от него. — Твоя мать — шлюха.

Билли обернулся и, очутившись лицом к лицу со Стиви, от неожиданности чуть не споткнулся.

— А ну возьми свои слова назад! — услышал он свой собственный голос и подумал, что, наверное, сошел с ума.

Стиви на миг пошатнулся, но устоял на ногах и придвинулся почти вплотную. Он был здоровый, как пятиклассник, и ухмылялся, глядя на Билли сверху вниз.

— Что ты сказал? — насмешливо поинтересовался он.

— Что слышал, — сказал Билли. — Козел.

Стиви толкнул его, Билли ответил тем же, и у Стиви загорелись глаза. Он с размаху ударил Билли в лицо, и тот невольно вскрикнул, но враг припер его к стене и снова ударил, на этот раз по губам.

— И кто из нас козел? — презрительно бросил Стиви и зашагал прочь, оставив противника хватать ртом воздух.

Голова кружилась, во рту появился привкус ржавчины. Билли медленно застегнул куртку и пошел к выходу. Их «фольксваген» уже стоял перед школой, а Стиви успел перейти улицу, у Билли не оставалось выбора. Он подошел к машине и сел внутрь.

— Ты не мог не опоздать в тот единственный день, когда мне нужно во Фрипорт? — осведомилась Нора.

Билли опустил голову и понял, что ничего говорить нельзя, иначе мать все поймет. Он собирался выскочить из машины, как только она затормозит перед домом, и помахать ей, не оборачиваясь.

— Я вернусь после шести, так что, когда придешь с тренировки, поставь запекаться картошку, — сказала Нора, берясь за рычаг передачи, — Включишь духовку на триста пятьдесят градусов. Или даже на триста семьдесят пять.

По радио передавали «Teddy Bear», и Нора прибавила громкости. На лице у нее появилось мечтательное выражение, с каким она всегда слушала Элвиса. Джеймс на заднем сиденье шуршал пакетом с солеными крендельками. Билли изо всех сил старался не шевелиться.

— Вот черт! — выругалась Нора.

Билли решил, что с машиной стряслось неладное, потому что она вдруг заупрямилась, как лошадь, только бы поломка была не слишком серьезная, взмолился он про себя, потому что не знал, может говорить или нет. Губы у него горели, язык отказывался подчиняться.

— О господи, — сказала Нора и затормозила окончательно.

Билли перевел взгляд с пола на свои колени и обнаружил, что на них натекла лужа крови. Не успел он ничего предпринять, как Нора взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.

— Что они с тобой сделали? — ахнула она.

Пальцы у нее были ледяные, впрочем, может быть, ему это показалось, потому что у него пылало лицо.

— Открой рот, — велела Нора.

Билли высвободился, отвернулся к окну и заплакал. Мать ухватила его за подбородок и развернула обратно, на ладони у нее остался его передний зуб.

— Кто? — спросила она.

Билли опустил глаза и утер губы рукой, на месте проплешин волосы у него отросли непокорными клоками.

— Неважно.

Нора выглянула из окна, увидела наблюдавшего за ними Стиви Хеннесси и мгновенно все поняла.

— Вот гаденыш!

— Ну почему я такой? — вырвалось у Билли.

Он был такой тоненький, с изящными длинными пальцами, что ни одна рубашка не бывала ему впору, рукава вечно оказывались слишком коротки. Нора обняла его, посадила к себе на колени.

— У меня голова болит, — буркнул Билли, отворачиваясь.

— Каждое утро, когда проснешься, говори себе, что ты ничем не хуже других. По три раза. Ты меня слышал?

Билли кивнул и своей тонкой рукой обхватил ее за шею.

Джеймс так распрыгался на заднем сиденье, что машина ходила ходуном. Нора прижалась виском ко лбу Билли.

— Кто у меня самый лучший мальчик? — прошептала она.

Билли пожал плечами и прижался своей горячей щекой к ее щеке.

— Ну, кто? — повторила Нора.

— Я, — тоненьким дрожащим голосом произнес Билли.

Нора повезла его прямо к дантисту, и тот немедленно принялся изготавливать слепок для коронки. Пока врач занимался Билли, Нора добежала до ближайшего таксофона и отменила презентацию посуды во Фрипорте, сказав, что у нее умер родственник и она должна незамедлительно вылететь в Лас-Вегас. Потом позвонила Мэри Маккарти и попросила передать Эйсу, что Билли заболел и на тренировку не придет. До дома они добрались уже затемно. Джеймс капризничал от голода, но запекать картошку времени уже не было, поэтому они поужинали полуфабрикатами и соком из концентрата, и Нора позволила Билли посмотреть «Неприкасаемых», хоть они заканчивались довольно поздно.