Рэдклифф - Честь превыше всего

Кэм подъехала к «Плазе» и отдала ключи от машины служащему отеля, чтобы он припарковался. Она оставила багаж, чтобы его принесли в ее номер в пентхаусе. Кэм остановилась здесь за свой, а не за служебный счет, поэтому у нее не было нужды отчитываться в расходах. Пожалуй, впервые за всю сознательную жизнь ей не нужно было ни перед кем отчитываться. Она переходила с одной должности на другую и, несмотря на приказ Стюарта, не собиралась ничего делать на благо родины в течение следующих семи дней.

Кэм расписалась в журнале регистрации и отправилась к себе в номер. Она сразу же пошла в душ, чтобы смыть дорожную пыль. До открытия выставки было полтора часа. Кэм стояла голая перед зеркалом в ванной, приглаживая взлохмаченные волосы.

Она окинула себя бесстрастным взглядом. Все те же короткие гладкие волосы, разве что на висках прибавилось седины. Несмотря на то, что выздоравливала она долго, благодаря усиленным физическим нагрузкам ей удалось сохранить мышечную массу и силу. Она была в отличной форме. Только на груди остались шрамы от хирургических разрезов и многочисленных трубок, которые были необходимы для вентиляции легких. Кэм беспристрастно смотрела на свое отражение, на мгновение задумавшись, какой бы ее увидел другой человек. Но тут же отбросила эту мысль. Что толку было гадать.

Пока Кэм одевалась, ее мысли витали где-то далеко. Выходя из номера, она не посмотрелась в зеркало, уверенная в том, что ее черный шелковый пиджак и брюки прекрасно сидели на ней, что туфли были начищены до блеска, а французские манжеты накрахмаленной рубашки были идеальной длины. Когда такси привезло Кэм по нужному адресу, она знала, что пришла точно вовремя. Все в ее жизни было так, как должно было быть, – предсказуемо, упорядоченно и под контролем.

Как Кэм и ожидала, в галерее было уже полно народу, когда она вошла туда. Шумная толпа переговаривавшихся между собой критиков, художников и журналистов заполнила оба этажа галереи. Кэм взяла бокал вина с подноса проходившего мимо официанта и стала медленно обходить выставку, останавливаясь у каждого нового полотна. Давненько она не видела столько работ матери, собранных в одном месте, а самые последние ее картины до этого Кэм не видела вообще. Стиль Марсии был заметен в каждой работе, он не изменился, но Кэм с удивлением обнаружила, что в своей сути живопись матери стала спокойнее, в ней уже не была столь заметна боль, терзавшая художницу в первые годы после гибели мужа.

В конце концов Кэм услышала материнский голос, который было нельзя спутать ни с каким другим, и направилась в ее сторону. Мать была такая же высокая, как сама Кэм, поэтому ее было видно, несмотря на толпившихся вокруг людей. Марсия казалась расслабленной, хотя ее взгляд выдавал радостное возбуждение. Кэм знала это наверняка, потому что мать говорила о том, что любила больше всего на свете, – о своем творчестве.

Когда Кэм почти подошла к группе окружавших Марсию людей, она вдруг остановилась как вкопанная, сердце чуть не выскочило из груди. Рядом с ее матерью стояла Блэр. Кэм почувствовала себя так, словно кто-то со всей силы ударил ее и лишил возможности дышать. Какое-то время она ничего не соображала. Все чувства к Блэр, которые она старалась убить в себе, снова нахлынули на нее. Сердце у нее стучало как бешеное, а руки начали дрожать. Блэр посмотрела в ее сторону, и их взгляды встретились. Рот Блэр приоткрылся от изумления, глаза распахнулись, а щеки слегка порозовели. Она невольно шагнула вперед, словно собиралась броситься навстречу Кэм, но потом остановилась в неуверенности. Время текло.

Как ни странно, но именно Блэр первой пришла в себя. Она пробралась сквозь толпу и остановилась перед Кэм. Наклонив голову и с грустью улыбнувшись, она спокойно спросила:

— Как дела, коммандер?

Кэм, наконец, обрела голос и ответила, собравшись с силами:

— Нормально, мисс Пауэлл.

Блэр внимательно разглядывала ее. Физически Кэм действительно выглядела отлично. Все так же сногсшибательно. Но ее взгляд был непривычно тусклым, а в голосе звучала пустота, словно из нее ушло что-то жизненно важное.

Бессознательно Блэр прикоснулась к руке Кэм и поразилась, почувствовав, что рука дрожит.

— Вы уверены, что все в порядке? – спросила Блэр, не в силах скрыть тревогу.

Кэм резко кивнула, пытаясь спрятать бушевавшие в ней эмоции.

— Вы застали меня врасплох. Я не заметила здесь агентов.

— Как всегда наблюдательны, коммандер. Они сидят в машине через дорогу от галереи. — Видя, как Кэм нахмурилась, девушка быстро добавила. — Я в безопасности. — Она заулыбалась сильнее, убеждая Кэм, что все посетители выставки прошли тщательную предварительную проверку.

Наконец, Кэм тоже улыбнулась и начала расслабляться.

— Простите. Я уже не вправе спрашивать об этих вещах. Приятно было видеть вас снова, мисс Пауэлл. — Кэм уже собралась уходить. Ей нужно было срочно сбежать от этих пронизывающих голубых глаз и обжегшего ее прикосновения Блэр.

— Постой, Кэм, — в порыве сказала Блэр. Когда Кэм повернулась к ней с вопросительным взглядом, она добавила: — Я хотела поблагодарить тебя… Конечно, простое спасибо здесь не подходит, но… все равно спасибо.

— Не нужно благодарностей. Я бы не вынесла, случись что-нибудь с тобой, — без малейших раздумий сказала Кэм.

Блэр схватила ее за руку, и их пальцы сразу же переплелись сами собой.

— Почему ты думаешь, что я чувствую иначе?! — Блэр чуть не задохнулась от волнения. — Я так испугалась за тебя. Разве ты не понимаешь, я тебя лю…

— Мне нужно идти, — в отчаянии прервала ее Кэм. Все баррикады, которые она так тщательно возводила вокруг своего сердца, рушились. Все выстроенные ей стены задрожали под напором этих простых слов. Кэм чувствовала себя беззащитной, уязвимой и ошеломленной до глубины души.

— Нет, это я пойду. Ты же пришла к своей матери. Я знаю, она с нетерпением ждет тебя. — Блэр безуспешно пыталась скрыть горькое разочарование. Она поняла, что не сможет находиться рядом с Блэр и чувствовать эту дистанцию между ними. Это было настоящим ударом. — Была рада вас видеть, коммандер. Пожалуйста, знайте, я вас никогда не забуду.

С этими словами Блэр ушла.

Марсия расцеловала свою дочь в обе щеки, потом схватила ее за руки и отодвинула назад, любуясь Кэм.

— Я так рада, что ты пришла, Кэмерон. Я знаю, ты не слишком жалуешь подобные мероприятия.

Кэм попыталась улыбнуться, она еще не оправилась от неожиданной встречи с Блэр.

— Прости, что давно не бывала на твоих выставках. Я так счастлива за тебя.

По взгляду дочери Марсия догадалась, что в душе Кэм бушует настоящая буря, и быстро оглядела галерею. Блэр нигде не было видно. Поколебавшись, она ласково сказала: