Кэрол Марш - Серебряная цепь

— Ты так уверена?

— В чем?

— Что у Фоулеров не будет никакого контроля над ребенком.

— У них — не будет, — решительно сказала Дана. — Я этого не допущу. Посмотри, что они сделали с Маршаллом. Они могли бы помочь ему вместо того, чтобы покрывать.

— Ты так и сказала Гэвину?

— Нет, — призналась Дана. — Но я говорила с моими адвокатами в Нью-Йорке, и они сказали, что позаботятся о том, чтобы ребенка воспитывала я, и там, где мне захочется.

— То есть ты все не можешь забыть об этом? — снова спросил Адам.

— Наверное, — вздохнула Дана. Ей захотелось закончить разговор. — Нелегко выкинуть это из головы. Я не перестаю думать о Маршалле и о том, как все могло бы быть, если бы… Не могу заставить себя забыть.

— Попробуй сосредоточиться на чем-то еще. Дай себе отдых. — Они проехали место, где случилась авария, и Адам нажал на газ, пытаясь наверстать упущенное время. Солнце село, и над Тихим океаном вставала луна.

От воспоминаний Дану оторвал свист чайника. Она налила себе еще чашечку, прошла в гостиную и растянулась на кушетке. Допив чай, она укрылась голубым покрывалом и стала устраиваться поудобнее. Хотелось спать, но усталое тело ныло. Наконец она легла на бок, пытаясь не обращать внимания на почти непрерывное движение у нее в животе. Только она закрыла глаза, как услышала хруст гравия под колесами машины, и села, ожидая услышать звяканье ключей Адама в замке входной двери. У него были ключи с тех пор, как он приехал однажды поздно вечером и увидел, что Дана еще рисует, на кухне темно, а в холодильнике пусто.

— Рисуй, — спокойно сказал он, — а я займусь едой. — Так он и сделал, съездив в магазин и приготовив незамысловатый ужин, который она машинально проглотила, не желая ни на минуту отрываться от рисования, которое полностью поглотило ее.

Адам Херрик приехал к Дане на следующий день после их первой поездки в горы, а потом приезжал каждое утро. Она привыкла к их долгим, бессвязным, часто очень смешным беседам. Он поддерживал ее интерес к рисованию, а она снимала его раздраженность государственной индустрией. Когда она возобновила свои длительные прогулки по пляжу, он присоединился к ней, приспособив свой распорядок дня к ее. Однажды утром, когда он не позвонил и не пришел на прогулку, она обнаружила, что ей его недостает. Он вошел в ее жизнь со своими рассказами о многочисленных путешествиях, о большом числе интересных людей, которых знал. С ним ей было спокойнее, безопаснее. Он был почти на двадцать пять лет старше ее, ненасытный читатель с пытливым умом, непримиримый борец за свои идеалы, и в то же время добрый, умеющий сочувствовать и сострадать как никто другой. Взгляд Даны смягчился, она поднялась, помогая себе обеими руками, и поспешила ему навстречу.

— Ты опоздал, — Дана вышла в холл, укутанная в покрывало, на ее лице была гостеприимная улыбка.

— Дороги, — коротко ответил Адам, стряхивая воду со своего плаща и вешая его на деревянную вешалку на стене. — Ты ела? — Он легонько коснулся ее щеки, проходя мимо нее на кухню.

— Булочку и чай, — виновато ответила Дана. — Я совсем забыла про еду.

— А как твоя картина? — он с неодобрением покачал головой, доставая из одной сумки контейнер с крабами, свежие овощи — из другой. Дана неловко наклонилась и взяла большую кастрюлю, которую он тут же отобрал у нее. — Сядь! — скомандовал он.

— Хорошо. — Дана послушно опустилась на стул, с интересом наблюдая, как Адам готовит соус. — Даже очень хорошо. Я хочу закончить картину до того, как родится ребенок.

— Думаешь, получится? — он покосился на ее огромный живот, и они оба рассмеялись. Адам достал из холодильника бутылку минеральной воды и налил в два бокала. Маленькие окна в кухне запотели от пара, поднимающегося из кастрюли, и ароматный запах наполнил кухню. Дане было приятно оказаться в этом маленьком мирке с мужчиной, с которым познакомилась всего несколько месяцев назад. Она наблюдала, как он ходит от плиты к столу и обратно, и не первый раз за последние недели подумала о том, какой важной частью ее жизни он стал, и уже но помнила того времени, когда была бы мыслями не с ним. Это не была любовь в общепринятом смысле, отношения их были гораздо сложнее. Адам веселил ее, развивал ее ум, успокаивал страхи и, самое главное, изо всех сил поддерживал интерес к рисованию. Если бы не он, она знала, что ей никогда не хватило бы смелости или силы воли снова взяться за кисть.

Они весело болтали, пока готовился обед, потом вместе накрыли стол в гостиной, сели напротив окна рядом с мольбертом и стали с наслаждением есть. Адам рассказывал о своей поездке в Сакраменто и о членах комиссии, которые с пристрастием допрашивали его о состоянии калифорнийского водораздела. Дана с интересом слушала, как Адам, отчаянно жестикулируя и изменяя голос, подражал председателю комиссии, конгрессмену штата, который полностью поддерживал привлечение большего объема индустрии в штат в ущерб охране природы.

Она слушала, облокотившись на стол и подложив за спину подушку. Ей стало нехорошо, когда ребенок опять задвигался. Теперь он поворачивался постоянно, и она чувствовала давление его веса внизу живота. Она боялась предстоящих родов. Все ее знания о предстоящей процедуре ограничивались сведениями, почерпнутыми из учебника. Она послушно ходила на курсы будущих матерей, тщательно выполняла все дыхательные упражнения и училась расслабляться. Всем остальным будущим матерям, которые ходили с Даной на курсы, помогали мужья или любовники, а Дане приходилось тренироваться самой, полагаясь на обещание, что во время родов ей поможет медсестра-акушерка. Так было принято в Калифорнии, но Дане хотелось бы, чтобы ей помогал кто-нибудь знакомый, а не чужая женщина. Она вспомнила, как однажды появился Адам с книгой о родах в домашних условиях, нерешительно помялся, а потом довольно бесцеремонно спросил, не хочет ли она, чтобы он помогал ей рожать. Должно быть, он понял по облегчению на ее лице, что ответ положительный, потому что тут же достал свои очки для чтения, усадил Дану на верхнюю ступеньку лестницы, и вместе они начали листать справочник. За это Дана была очень благодарна ему и впервые положила голову ему на плечо, пока они сидели на солнышке и читали.

Она потянулась через стол и взяла кусок яблока, который Адам отрезал для себя.

— Я рада, что ты здесь, — тихо сказала она.

— Ты в порядке?

— Все нормально. Я просто рада, что ты здесь, — сказала она, посмотрев на свой живот. — Мне кажется, я была беременной всю свою жизнь. Уже и не помню, когда не была.

— Скоро это закончится.

— Ты говоришь как настоящий акушер, — засмеялась Дана. — Я говорила тебе, Констанс рассказала мне пару дней назад, как она ужасно боялась, что я попрошу ее помочь мне при родах. Она не может зайти в родильную палату без того, чтобы не упасть в обморок.