Фреда Брайт - Счет на двоих

— Может, ты и считаешь, что у нас прекрасный брак, Дэнни, но я другого мнения. Возможно, ты и счастлива. Я — нет. И не был. Как мне вбить тебе это в голову? Все кончено. Я ухожу…

Этим вечером он ей много чего наговорил.

Но ее сознание уже не воспринимало его слов. Она ничего не слышала и не спорила. Внутренний протест парализовал мозг.

Джек Прайт, уходя из конторы, заглянул в ее кабинет и, округлив глаза, посмотрел на часы.

— Может, я перепутал день недели? Или у меня начались галлюцинации? Если все это происходит на самом деле, я бы сказал, что наша милашка Дэнни Слоун заслуживает премии. Боже мой, неужели сейчас воскресный полдень? Могу ли я поверить, что это вы работаете в уик-энд? А как же ваши неизменные принципы?

Дэнни оторвала взгляд от бумаг, наваленных на столе, и взглянула на шефа.

— Ха-ха! Как смешно!..

Джек вошел в кабинет и плюхнулся в кресло для посетителей.

— Боюсь даже с вами говорить. У вас такой измученный вид. Итак, Дэнни, чем вы тут занимаетесь? Зарабатываете деньги для фирмы? Объясните же мне, — он вытянул голову и схватил папку со стола. — "Джебанджер против Джебанджера"! Что за дело?

— Муж хочет увезти детей в Пакистан, говорит, что там его права защищены устоями ислама. Она хочет оформить опеку над ними и оставить детей здесь.

Джек неожиданно помрачнел.

— А у них есть деньги на адвоката?

— Он работает в газетном киоске. Я обратилась по поводу оплаты в Фонд юридической помощи.

— Это ужасно! — Джек потянулся за другой папкой. — "Боуэс против Грейста". Что это?

— Смешная история. Миссис Боуэс предъявляет иск своему любовнику, требуя возвращения лотерейного билета. Он выиграл, и она считает выигрыш их совместной собственностью. Навар невелик, но это интересный вопрос права.

— Не сомневаюсь, что Верховный суд тут же после вашего выступления внесет поправку в закон… Так… "Локни против Локни". Ну?!

— Мы представляем интересы мужа: он оказался на улице без средств к существованию. Дело слушается в среду…

— Если у него нет средств, как же мы получим от него гонорар, хотел бы я знать? Вы уверены, что он заплатит?.. Так… еще — "Геснер против Геснера". Да, знаю… отличный врач! Знаете, какие самые дорогие пять слов? "Эти зубы можно еще спасти"! — Джек расхохотался собственной шутке. — А еще говорят, что адвокаты сосут кровь из клиентов! Знаете, моя жена многие годы ходит лечиться к Геснеру. Он починил ей всю челюсть, и это стоило мне целого состояния. Может, этот случай поможет мне вернуть деньги назад?

— Думаю, да. Мы заставили их согласиться на наши условия. Это легкие деньги.

Прайт закивал головой. Ничто так не раздражало его, как затягивание выгодного дельца, конечно, если это затягивание не сулило еще больший доход.

— Что же натворил этот зубодробильщик? Спутался с какой-нибудь Тутси?

— Нечто вроде того, — ответила Дэнни, пользуясь возможностью сгладить негативное впечатление от ответов на другие вопросы. — Мне удалось выбить для миссис Геснер неплохой куш: дом, обстановку плюс пятьдесят процентов всего имущества. После развода она останется вполне состоятельной женщиной.

— Отлично, отлично… Надеюсь, ее не особенно расстроят слухи среди элитных приятелей в Глен-Коув. Вам бы побольше таких богатеньких распутников-оппонентов! Вы же не будете его валять в грязи?

— Нет, стороны пришли к соглашению.

— Ах, девочки, красотки! — напел под нос Джек какой-то мотивчик. — Значит, женская непорочность восторжествует над мужским распутством? Отличные клиенты!

Дэнни решила поостудить его.

— Ей уже за пятьдесят, — сказала она сквозь зубы. — Боюсь, определение "девочка" к ней вряд ли подходит.

— Господи, как же вы чувствительны, женщины! — Джек уперся руками в стол и изобразил на лице гримасу невинности. — Знаете, в чем ваша проблема, Дэнни? Вы не понимаете шуток.

"Нет, — хотелось ей крикнуть ему в лицо, — это не моя проблема!"

Джек наконец ушел, и Дэнни вернулась к работе, хотя теперь ей было ужасно трудно снова сконцентрироваться на документах. Она чувствовала себя разбитой, плохо понимала, что читает.

Кондиционер не работал, свет не зажигался, мешали шумы с улицы, отвлекала уборщица в коридоре, воняло гарью… Все в конторе раздражало.

В воскресные дни помещение фирмы не пустовало. Сюда приходили трудоголики вроде Джека Прайта. А раз был босс, значит, могли потребоваться секретарша и курьер. Кто утверждает, что нет таких, кто не может жить без своей работы?

А может, приходили не только люди одержимые. У кого-то за неделю накапливалось много бумажной работы, они не укладывались в рабочие часы.

"Неужели этим людям нечем больше заняться? Нет у них личной жизни, что ли?" — недоумевала раньше Дэнни.

Но вот и она тоже — в эти воскресные дни, когда клиенты не толпились в ожидании приема и не разрывались телефоны, она занималась чтением документов, сравнением данных, изучением деталей. Короче, сама искала себе занятие. Как и другие беглецы из дома. У них просто не было своего дома. Как и у нее. Ведь дом — не просто место, куда возвращаешься после работы. Это пристанище, куда стремишься, где тебя ждут.

В офис в выходные дни приходят те, кого никто не ждет.

Для Дэнни это была просто хитрая уловка. Она могла, ничего не делая, сидеть и смотреть в окно. Или звонила по телефону — друзьям, родственникам, знакомым. Никому она ничего не объясняла о своих изменившихся семейных обстоятельствах.

Пока отсутствие Теда ей удавалось скрывать. И сама мысль о том, что надо кому-то что-то объяснять, пугала.

— Что нового, Дэнни? — задавали ей обычный, ни к чему не обязывающий вопрос.

Что она могла ответить? Хуже того: могли ведь позвать "на два слова" Теда. Вот была бы потеха!

На следующий день после "панического бегства" Теда (так это она для себя называла) Дэнни стала придумывать себе развлечения, чтобы убить время. Бассейн. Теннисный корт. Обеды с приятельницами… Однако ни с кем не хотелось говорить, особенно за куриным супом.

Приглашенным на воскресный ужин гостям было сказано, что Теда неожиданно послали в командировку. В какой-то мере это была правда. Ведь именно из-за проклятого "Глобекса" все так случилось.

— Мне тоже очень жаль, — извинялась Дэнни перед Нэнси Дамасекс. — Я собиралась приготовить вкуснейшее барбекью. Приготовлю в следующий раз, я вам обещаю.

Потом она позвонила в ресторан "Роуздейл" и отменила заказ на форель. Это был последний обязательный звонок.

Не было смысла трубить тревогу, раз это только неприятный инцидент, временный срыв. Она сама себя убеждала, как своих клиентов: успокойся, рано или поздно все утрясется.

Возможно, позднее ей придется сказать друзьям их дома: