Кэрол Марш - Золотое утро

— Спасибо! — сказала Джози, удовлетворенно оглядываясь. — Большое спасибо!

— Спасибо за ленч! — искренне поблагодарила Кэти.

— Боюсь, мы были не очень-то веселыми, — улыбнулась Джози.

— У вас тяжелое время, — понимающе ответила Кэти.

На стенах холла, через который они шли к выходу, были развешаны репродукции и пастельные рисунки животных, запечатленных на фоне дикой природы.

— Здорово! — воскликнула Кэти. — Твои?

— Нет. Это иллюстрации к одной моей книге.

— Ты пишешь? — она с удивлением посмотрела на хозяйку. Трудно было представить эту молодую женщину в роли писательницы.

Джози улыбнулась и покачала головой.

— Нет. Я редактор.

На пороге веранды, выходящей на дюны, обе женщины ненадолго остановились. Стаи чаек и крачек кружились над водой, то и дело ныряя за рыбой. Над ними собирались низкие облака, готовые пролиться дождем.

— Что Нельсон рассказал тебе? — напрямую спросила Джози.

— Немного. Обмолвился, что кто-то хочет купить Кинкайд.

— Брюс Ашер.

— Да. И сказал, что единого мнения по этому вопросу нет.

— И это так, — согласилась Джози. — Похоже, что ты приехала в неподходящий момент. — Выражение ее лица было мягким, а голос почти дружеским.

— Я пойду.

— Подожди, я тебя подвезу.

— Не стоит. Хочу прогуляться. Правда.

— Ты уверена? — Джози с сомнением посмотрела на нее: — Это ведь почти полторы мили.

— Мне нравится здесь ходить. Прекрасные места.

— Да, вот только во что они превратятся?! — с болью воскликнула Джози.

Отодвинув ногой игрушечный грузовичок, Кэти пошла по тропинке. Шагала она бодро, позабыв про вес кофра и думая о людях, с которыми познакомилась: Дороти, Дугласе, Нельсоне и Лизе, Барбаре и Джози, Фиске. Он был настоящей загадкой. Сначала показался очень сдержанным, потом, за завтраком — приветливым, а за ленчем обошелся с ней как с человеком, которому нельзя доверять. Словно невзлюбил ее. Она вздрогнула и ускорила шаг. Казалось, так просто было следовать инструкциям Дэвида Барриша и ни во что не вмешиваться! И почему это не получилось?

Фиске остановил "джип" у бунгало Клиффорда и Марки Ладлоу, похожего на ранчо, с простой изгородью и огромным вагонным колесом, зачем-то взгроможденным над калиткой.

Он не знал другой такой симпатичной пары. Математик-теоретик Клиффорд и странная Марки счастливо прожили вместе сорок лет и не утеряли увлеченности друг другом. История о том, как Марки, выходя замуж за Клиффорда, наотрез отказалась жить в Мансе, обозвав дом "готическим ужасом", до сих пор веселила Фиске. Чтобы удержать молодую жену на острове, Клиффорду пришлось построить современный дом, оснащенный самой модерновой техникой, которая, однако, редко когда работала. В саду был бассейн, очистная система которого постоянно выходила из строя.

Он нашел их на лужайке за домом, где Клиффорд практиковался в метании блесны спиннинга, а Марки, обложившись кипой журналов и прикрыв ноги пледом, в шезлонге.

— Фиске! — обрадовалась она и подняла руки, чтобы обнять.

Волосы ее были выкрашены в ярко-желтый цвет, на лицо нанесено слишком много косметики, но она по-прежнему сохраняла следы былой красоты. Фиске любил Марки — веселую, немного взбалмошную, обожающую своего мужа. Ладлоу были друзьями его родителей, а сам он и Барбара выросли с их детьми.

Обменявшись приветствиями, Фиске сел рядом с Марки, и они стали вместе наблюдать, как Клиффорд бросает блесну.

— Давай-давай, дядя Клифф, надо больше работать кистью! — подшутил он над Ладлоу — страстным рыболовом.

— Дурачок! — проговорил тот, прислонил спиннинг к стене и подал гостю руку. — Что ты понимаешь! Не забывай, что рыболовному искусству обучил тебя я. — Он, пододвинув стул, сел рядом с женой и уже без улыбки добавил: — Не ожидал увидеть тебя после сегодняшнего утра.

— Что ты, дядя Клифф! Мы же с тобой друзья!

— С твоим отцом я дружил Бог знает сколько лет!

— Клиффорд, дорогой… — вмешалась Марки, обеспокоенно дотрагиваясь до мужа.

— Не успокаивай меня, Марки! Я никогда не смогу простить Дугласа, больше не собираюсь говорить на эту тему! — Он посмотрел на Фиске. — А если ты надеешься переубедить меня, можешь не стараться.

Фиске и сам думал, что, приехав сюда, он, возможно, поступил неправильно, слишком импульсивно. Но утренняя ссора отца с Клиффордом его очень расстроила, хотелось попытаться исправить положение. Ведь на карту была поставлена не только старая дружба, но и судьба острова.

Стараясь выиграть время, он начал издалека:

— Что слышно от Форда и Билла?

— Они приедут на День памяти, — сообщила Марки.

Все население острова собиралось вместе три раза в сезон: в День независимости, День памяти и День труда. Балы проходили в разных домах поочередно.

— Надеюсь, ты приедешь с очаровательной девушкой, Фиске, — сказала Марки и добавила: — Билл обещал быть на уик-энд…

Все замолчали, и Фиске подумал о худощавом мальчишке, приятеле его детских игр, теперь превратившемся во взрослого мужчину — театрального художника. Никто из семьи никогда не говорил на эту тему, но все знали, что их сын — гомосексуалист. Родители страшно переживали, однако изменить ничего не могли.

— Ты приехал поговорить о ребятах или извиняться за отца? — спросил наконец Клиффорд сухим голосом.

Марки встала, собрала журналы, поцеловала мужа и, строго взглянув на него, оставила их наедине. Мужчины вежливо поднялись и не садились до тех пор, пока она не скрылась за дверью. Забытый плед лежал на шезлонге. Клиффорд подобрал его, аккуратно сложил.

— Может быть, все-таки поговорим о продаже острова, дядя Клифф? — в свою очередь спросил Фиске.

— А что говорить?

— Ты и вправду за продажу Кинкайда?

— Они выложат за него кучу денег.

Фиске замер:

— Вам необходимы деньги? Что-то не верится.

— Ты прав. Деньги мне не нужны.

— Тогда в чем дело?

— Послушай, Фиске, никто больше никогда не сделает нам такого выгодного предложения. Я уже встречался с Брюсом Ашером…

Факт, что Клиффорд общался с Ашером, делал ситуацию угрожающей. Похоже, дело о продаже зашло очень далеко.

Клиффорд поднялся и нервно заходил по лужайке.

— Кто будет всем этим пользоваться? — Его голос звучал сердито. — Марки презирает наш большой дом. Форду и Клэр ничего не нужно. А Билл… — старик отвернулся.

Фиске даже испугался — с такой болью Клиффорд произнес имя младшего сына. Он поднялся и тоже начал шагать взад-вперед. Впервые в голову пришла мысль: решение продать землю скорее всего продиктовано желанием Клиффорда сбежать от позора. Деньги — не главное. Ему захотелось обнять старика, но он побоялся смутить его этим.

— Зимой мы встречались с Биллом в Лондоне, когда он приезжал с театром, — поколебавшись заговорил Фиске, осторожно выбирая слова. — Был большой успех, постановка пришлась по вкусу даже критикам — они пророчат Биллу блестящее будущее.