Татьяна Веденская - Я все равно тебя найду

– А, это вы. И чего вам надо? – безо всякого уважения бросила сестрица. Она, видимо, еще не поняла, что пришел ее последний час. Мы с Соловейкой переглянулись.

– Чего читаешь? – любезно поинтересовалась я. – Романчик?

– Не твое собачье дело, – деловито изрекла Галька, но роман на всякий случай закрыла.

– И как романчик? – спросила Оля, обходя врага с правого фланга.

– Так себе, – нахмурилась Галина. Видимо, до нее начало доходить, что мы не очень-то адекватно себя ведем. Да еще на ее территории.

– А скажи, в этом романе есть страшно подлая старшая сестра, которая чуть было не ломает главной героине жизнь? – любезно спросила я.

Галя побледнела.

– О чем ты? – сфальшивила она, скривившись в улыбке.

– А ты как думаешь? – из-за спины гаркнула Ольга.

Галя дернулась всем телом и обернулась.

– Я не знаю. Что на вас нашло? – прокукарекала Галя. – Я никому ничего не портила. Наоборот, если бы не я, ты бы так и сидела одна…

– Кто-нибудь звонил Юле тогда, зимой? – голосом Мюллера на пытках в подвале поинтересовалась Оля.

– Кто-нибудь? Что ты несешь? Ей постоянно кто-то звонил. Я ей не референт! – попыталась отвертеться Галька, но по тому, как она дернулась, лишь только заслышав вопрос, я вдруг поняла, что да, звонок был. И приняла его именно Галина.

– Штирлиц, вам лучше самостоятельно припомнить, кто звонил Шубиной в ту неделю, когда она планировала уехать. Тогда вы, может, и останетесь в живых. Во всех остальных случаях – немедленный расстрел, – нарисовала перспективу Оля.

– Я тебя урою, если ты мне сейчас соврешь! – более просто, но доходчиво пояснила я.

Галя облизнула пересохшие губы.

– Ну, а что случилось? Я не помню! Прошла уже куча времени!

– Вспоминай! – потребовали мы.

– Ну, я только точно помню, что этот твой Рубин не звонил! – огрызнулась Галина.

– А не Рубин? – по слогам произнесла я.

– Ну, много кто звонил! – взвизгнула сестрица.

– И мужчины? А скажи, многим ли мужчинам, которые звонили Юле, ты рассказывала о ее семейном положении? И о том, что она планирует в скором времени выйти замуж? Причем выйти замуж за Михаила, – с отчетливо уловимым сарказмом спросила ее Оля.

Я пристально вглядывалась в Галинино лицо. По нему мелькнула тень. Сестрица явно о чем-то мучительно раздумывала.

– Галя, пожалуйста, расскажи! – мирно попросила я.

Она посмотрела на меня и мотнула головой.

– Да нечего рассказывать! Ну, звонил тебе какой-то. Но его звали Павел.

– Дословно! Умоляю!

– Я не вспомню, – потянула паузу Галя. – Ну, он спросил тебя. Я сказала: кто ее спрашивает? Он сказал: Паша. Помню, я тогда еще подумала, что ты окончательно сошла с ума и завела себе третьего!

– Дурдом! – не сдержалась Оля.

– А что? Она же морочила голову Михаилу! Могла и еще Пашу завести. А я решила положить этому конец и сказала, что у тебя есть жених!

– Михаил, да?

– Я не хотела говорить. – Галя отступила к окну. Видимо, от бешенства я пошла пятнами. – Но он стал спрашивать, уверена ли я. И кто он. И как давно мы знакомы.

– И что, что ты ему сказала? – сосредоточенно слушала Оля, хотя, на мой взгляд, все уже было ясно.

– Ну, что и было. Что вы знакомы с института. Что вы скоро поженитесь. В конце концов, откуда я могла знать, что ему нельзя этого говорить?

– Этот Паша, к твоему сведению, лучший друг Алексея Рубина! И звонил он, чтобы предупредить, что Алексей срочно уехал по работе и не сможет приехать, – Ольга исполнила зарисовку «справедливое негодование».

– Он ничего не сказал! – запротестовала Галя.

– Конечно, нет. Раз ты его чуть ли не пригласила на мою свадьбу с Михаилом! – плевалась я от бессилия.

– А зачем ты крутила с двумя?

– Да ни с кем я не крутила! В тот день я как раз сообщила Михаилу, что люблю другого и что свадьбы не будет, – с запоздалой горечью пояснила я.

Галя нахмурилась. Видимо, такой сценарий не приходил ей в голову.

– Все ясно! Дело закрыто! – подвела итог Оля.

Мы устало рухнули на диван. Галина мелко подрагивала от пережитого стресса, а я думала: какой парадокс. Я соврала Галине, просто чтобы ее подразнить. И чтобы немного выпендриться. А получилось, что своим враньем сама перечеркнула собственное будущее. И не Ольга в этом виновата, и не сестра, а я сама. Как обидно! До слез. Сказала бы Галине все как есть, глядишь, она и не сорвалась бы на Паше Стешенко. Тот бы передал мне просьбу Алексея, и сейчас я лежала бы в его объятиях, целовала бы его прекрасное лицо. И была бы абсолютно счастлива.

– Да, кто бы мог подумать! – подала голос Галя. – Докрутилась! Если бы ты была более разборчива в связях, этого бы не произошло!

– Замолчи, если хочешь выжить, – сквозь зубы зашипела Ольга.

Я же вдруг разревелась в голос, думая о том, какая же все-таки сложная штука – жизнь. И хотя теперь с моей души свалился огромный камень и светлый образ Алексея Рубина засиял в моей душе с новой силой, было совершенно непонятно, что же дальше делать. Допустим, я его по-прежнему люблю. Хотя что там «допустим». Люблю, как кошка, как бешеная пантера. Но ведь прошло больше чем полгода! Полгода, которые я прожила в доме другого мужчины. Господи, я идиотка! Надо было уходить в монастырь. Тогда у меня было бы больше шансов на чудо. Я бы его могла там вымолить! А теперь… Что мне сказать Алексею, какие найти слова? И вообще, как мне его найти?

О господи, что же я реву? Мне же надо бежать! Звонить, писать, давать телеграммы, посылать е-мейлы, бить в колокола. Вдруг он тоже решил вышибать клин клином? Вдруг он уже живет с какой-нибудь более покладистой и умной женщиной, у которой нет змееобразной сестры и подруги, которая думает, что она умнее всех? Караул! Господи боже мой, сделай так, чтобы он еще был свободен. Я все понимаю, такие красавцы долго не ходят в одиночестве. Ну, тогда сделай, чтобы он не все еще, а уже был свободен. Сделай же что-нибудь!

Экстремальный туризм – штука, на которую весьма легко подсесть, как, скажем, на какой-нибудь героин. Стоит один-два раза попробовать – и все! Ты на всю жизнь попал в цепкие лапы дикой природы. Экстрим-зависимые люди минимум четыре раза в год переживают своеобразную ломку. Они с тоской смотрят на небо, их не радует зарплата, они теряют в весе и перестают интересоваться работой и семьей. В ушах у них шумит ветер и стонет прибой. Они начинают искать горные реки, опасные повороты, шиверы, пороги, их манит высота или шум воды. В поисках своего кайфа они готовы залезть куда угодно далеко и подвергнуться какой угодно опасности. В какой-то момент они могут не справиться с собой и залезть на небоскреб, пользуясь только альпинистскими крюками, чтобы посмотреть на мир с настоящей высоты. Этот допинг может раскрыть в пациентах невероятные способности. Они начинают летать на аэропланах, кататься на досках по аэропотокам или прыгать с парашютом с таких высот, с каких никогда не спрыгнуть нормальному человеку. Их невозможно остановить, так что не стоит и пытаться. Они хватаются за рюкзаки и консервы, а по ночам, во сне инстинктивно дергают руками, изображая греблю или травя помалу альпинистские канаты. Отпустите их! Не думайте, что сможете их излечить! Они должны подставить свои лица лучам яркого солнца, сверкающего в шумных горных потоках. Вдохнуть разреженный воздух поднебесных вершин, насмотреться на необъятные запредельные горизонты. Они насытят свою кровь адреналином, изранят свои руки о камни, покорят все возможные вершины и вернутся. Как только пройдет очередной острый период болезни и им станет легче. Они токсикоманят на свежем воздухе и вольном ветре. Они слагают об этом песни, которые распевают под гитару, они дышат дымом костра…