Иосиф Гольман - Не бойся, я рядом

Так вот, он выдвинул теорию, поразившую Парамонова своей гениальной простотой.

– У вас удивительная голова, – сказал мануальный терапевт, действительно ощупывая крепкими, как из железа, пальцами поверхность Олегова черепа. – И замечательное воображение, – продолжил он через минуту. – Но представьте теперь его в виде тройки великолепных лошадей. Крепких, сильных, буйных. А ямщик то спит, то пьян. Кто-то или что-то пугнет эту тройку, запустит ее бег – и вот она уже летит, набирая и набирая скорость, уходя вразнос, не в силах не то что остановиться, но даже притормозить. Вот это и есть ваша проблема.

– И вы поможете? – затаив дыхание, спросил Парамонов.

– А зачем? – спросил, как отрезал, мануальный терапевт. – То, что Бог дал, не человеку убирать. Все это не зря.

Отчасти Олег, хоть и был сильно разочарован, с ним согласен.

Он тоже считал, что эти – более чем излишние – напряжения даны ему взамен на определенные способности.

Скажем, с какой легкостью он поглощал языки!

Или писал стихи, которые искренне считал гениальными: жаль, показывать никому нельзя, опять же из-за угрозы дурдома.

Или он получил материальную основу своей жизни, палец о палец не ударив. Это ведь тоже должно пойти в зачет!

Но вернемся к истории с коркой.

Еще где-то с час продержался маленький Парамонов.

Потом, соврав что-то бабе Паше – а как объяснить ей такую правду? – понесся-таки к треклятому месту.

Увидел то, что и ожидал увидеть. Умом.

Ничего он там не увидел.

Поискав несколько минут – даже знакомые пацаны обратили внимание, спросили, что ищет, и предложили помощь – нашел корку. Точнее, ее остатки. Лежали метрах в трех, промороженные, припорошенные снежком. Наверное, первый же прохожий пнул, как мячик, ботинком – корка и улетела.

Вот и вся история.

О ней не только бабе Паше, о ней и любимому отцу не расскажешь.

Но она же была.

Парамонов вздохнул. Что ж, похоже, он «кололся» перед Марком Вениаминовичем по полной программе.

Тут опять заглянула Ольга:

– Парамоша, а я «Стучалки» прочитала. И «Жралки» тоже. И «Ненормативки». Смешно.

– О господи! Они-то к тебе как попали?

– Ты их случайно, наверное, подцепил, когда рассказы пересылал.

– Там же лексика ненормативная.

– Да ладно тебе! – махнула рукой Будина. – Я профессиональный редактор. Нет, реально смешно.

Олег, покраснев, переваривал новость, а Ольга тем временем сделала следующее предложение:

– А ты обедать не собираешься идти?

Парамонов взглянул на часы:

– Вообще-то можно.

Он закрыл файл и, наученный горьким опытом, запаролил текст.

– Двинулись, – сказал Олег, выходя из-за стола.

Ольга ушла вперед, к девушкам, на обед пошли и остальные, бывшие на месте, сотрудники редакции – а Парамонова, как разведчик – «языка», схватил за рукав и втянул к себе в кабинет главред Лев Игоревич.

– Так тебе Ольга нравится? – свистящим шепотом зашипел он.

– Ой, вы меня напугали! – рассмеялся Парамонов.

– Давай, я ее уговорю выйти за тебя замуж. – Петровский искренне искал способы обустроить парамоновскую жизнь, еще не потеряв надежды сделать из него своего преемника.

– Я сам уговорю, – неожиданно сказал Олег.

– Ура! – после секундной паузы, но по-прежнему шепотом вскричал главред.

А Парамонов задумался: неужели несостоявшийся выстрел и впрямь что-то изменил?

Утром в водопроводе страшно завыло.

– У-у-у! – выло в водопроводе. – У-у-у!

А может, и не в водопроводе, а в канализации. Или в отоплении.

Но выло громко:

– У-у-у!

Жильцы дома вскочили в испуге.

– У вас тоже воет? – спрашивали они у соседей.

– Еще как! – отвечали соседи. – У-у-у!

Пришел слесарь-водопроводчик.

– Это не наша сфера, – сказал он. – Здесь корень глубже.

Потом порассуждал еще о резонансных колебаниях и ударно-волновых аномалиях, после чего ушел в НИИ, где подрабатывал физиком-теоретиком на полставки.

Днем выло еще громче, но по-другому.

– А-а-а! – выло в трубе днем. – А-а-а!

К вечеру приехали физики, дружки водопроводчика. Они привезли восемь грузовиков аппаратуры и разместили ее в квартирах.

Жильцов разместили в грузовиках.

– А-а-а! – выло в трубе. – А-а-а!

– Ну как? – спросили утром жильцы, вылезая из грузовиков.

– Непонятно, – отвечали физики. – Мало аппаратуры.

Привезли еще десять грузовиков. Аппаратуру разместили в квартирах, а грузовики стояли пустые. Размещать в них было некого, так как все жильцы уже были размещены.

Выть стало громче, но опять по-другому.

– О-о-о! – выло теперь. – О-о-о!

– Как воет, а? – восхищались физики. – О-о-о! – в экстазе подвывали они, глядя на чуткие приборы. – Непонятно!

– Мало аппаратуры? – спрашивали жильцы, уже поднаторевшие в физике.

– Нет, аппаратуры достаточно, – сказали физики. И, посуровев, добавили: – Будем звать Главного!

Они позвонили по телефону в заморский город, где в тот момент симпозировал Главный.

– Сейчас вылетает! – кричали жильцам физики.

Их крики еле пробивались сквозь мощный вой водопровода.

– Ы-ы-ы! – выл водопровод. – Ы-ы-ы!

А может, не водопровод, а канализация. Или отопление.

Жильцы стали ждать, и физики тоже.

Вскоре, однако, вой прекратился, и узнать, откуда он исходил, не представилось возможным.

Жил-был один лысоед. Он всегда жрал лысых мужиков.

Однажды он сожрал волосатого мужика и подавился.

И сдох.

МОРАЛЬ. Не следует поступаться принципами!

Жила-была одна гадюка. Она всегда жрала мышей. А ей хотелось – корову.

Однажды она сожрала корову, подавилась и сдохла.

МОРАЛЬ. Переедание опасно для вашего здоровья!

Жил-был один коллега. Он всегда жрал коллег. А хотелось – начальника.

Однажды он отожрал от начальника кусок и подавился. И сдох.

МОРАЛЬ. Начальники – несъедобны.

Жила-была одна тетка. Она всегда хотела жрать. И жрала.

МОРАЛЬ. Хотеть – не вредно. Про ПЕРЕЕДАНИЕ см. выше.

Жил-был один кабан. Он всегда жрал ботву. А хотел – свиновода. Но свиновод зарезал и сожрал кабана.

МОРАЛЬ. Планируй разумно.

Жил-был один политик. Он всегда жрал, что придется.