Катажина Грохоля - Я вам покажу!

– А что по этому поводу думает Йоля? – ядовито спросила я, потому что возможность насолить Йоле, к сожалению, вызвала у меня энтузиазм, ведь я далеко не ангел, – пусть знает, каково было мне.

– Ну… с Йолей… не слишком все хорошо. – Тося прислонилась к стене, ее взгляд блуждал где-то поверх моей головы. – Папа просил сохранить это в тайне, но, думаю, тебе я могу сказать… Они решили на некоторое время расстаться… То есть не окончательно, а чтобы проверить… Йоля уехала в Краков, к родителям… Знаешь, она вроде бы может продолжить там учебу на этих своих курсах… но отец, кажется, забил на всем болт…

– Тося! – Спохватившись, я резко снизила голос. Малолетка, наверное, подскочил в постели. – Что ты такое говоришь!

Кот Потом глянул на меня с буфета, ему не понравился мой тон. Затем снова засунул черную мордашку под хвост и смежил глаза.

– Нормально, – пожала плечами дочь. – Это жизнь. Люди сходятся, расходятся, потом снова сходятся… Папа со мной много говорит на эту тему, не то что ты…

Предстоящая поездка с отцом Тоси в Прагу, поездка, которой я Йоле совсем не насолю, уже перестала быть столь приятной. Гнусный у меня характер, вот что. Мне сделалось даже немножко жаль этого Йолиного, но я вовремя вспомнила, как он поступил со мной. Мужчины не очень сильно меняются – если попортили кровь первой жене, то и второй наверняка достанется. Но, учитывая, что он Тосин отец, я воздержалась от язвительного комментария.

– Не беспокойся, доченька, – сказала я. – Йоля еще молода, несомненно, воспринимает все чересчур эмоционально, а отец много работает. Вот увидишь, Йоля понежится у родителей и вернется. А как малыш?

– Ты так думаешь? – Тося пристально посмотрела на меня, а я не уловила, что было в ее взгляде, не поняла, утешила ли я свою дочь или огорчила, а потом она просияла: – Мелкий – просто чудо! Я видела его в последние выходные, Йоля приезжала! Он – прелесть, честное слово! Сказал мне: «Люлю Тосю»!

У меня слегка защемило на сердце. Если бы сложилась наша семейная жизнь, у нас наверняка были бы еще дети. Тося была такой сладкой, когда была крошкой! А теперь ее брат, но не мой ребенок, хотя и ребенок Тосиного отца, говорит ей «Люлю».

Мои читатели правы. В жизни нет справедливости, вот что! Тося отправилась к себе наверх, я долила в стакан с чаем кипятка, пошла к компьютеру и чуть было не грохнулась из-за Бориса. Всегда, ну просто всегда он лежит в проходе, особенно когда я несу что-нибудь горячее. А ведь есть еще сорок квадратных метров, по которым я не хожу. Например, под столом. Или у окна. Или возле тахты. Или в углу комнаты, где я редко бываю с горячими напитками, хотя там-то вполне подходящее место для лужи.

Я получила письмо от Голубого. Похоже, мне не стоит бояться женщин, от щедрых прелестей которых перепадает всему миру. Полдня я писала ответ, Петрусь заглядывал через плечо.

– Тетя, почему ты пишешь в «Ворде»?

Лист бумаги имеет то преимущество перед монитором, что его можно заслонить рукой, забиться с ним в угол и спокойно строчить послание своему любимому. А экран не прикроешь ладонью!

– Потому, – коротко объяснила я.

– А какая у тебя почта?

Я ответила какая, не слишком перегружая его эпитетами, он же еще ребенок, мой племянник.

– Нет, я спрашиваю – на каком портале?

Я ответила, потому что в виде исключения мне это было известно.

– Очень плохо, – пояснил Петрусь. – Я помогу тебе завести на лучшем. Быстрее проходит.

– Как-нибудь потом, – сдержанно заметила я и велела ему идти делать уроки.

– Тогда ты должна разрешить мне включить телевизор, – сказал Петрусь, окинув оценивающим взглядом мой компьютер.

– Ты собираешься делать уроки под телевизор? – фыркнула я.

Он протянул мне кассеты с фильмом «В пустыне и в джунглях».

– Должен же я сделать уроки, – вздохнул он.

Я выключила монитор и отправилась на кухню править текст. Решила не дискутировать с ним, не убеждать, что фильм отнюдь не то же самое, что книга. Зачем? Своего ребенка я уже вырастила, пусть этим занимаются его родители.

Позже зашли Кшись с Улей. Кшись попросил на время диагональную пилу, я вытащила ее из шкафчика под мойкой, Адам бы тоже ему одолжил. Кшись ушел, а Уля осталась у меня и взялась чистить орехи.

– Как там Адам? – спросила она как бы между прочим.

– Работает. Пишет, – также между прочим ответила я.

– Исе тот ее парень тоже писал, помнишь?

– Уля! – вздохнула я. – Исе тогда было четырнадцать лет. Адам – не парень Иси.

– Вот именно. Некоторые пишут, но не обо всем. Тот парень тоже не написал Исе, что попал в исправительную колонию.

– Что за инсинуации! По-твоему, Адам находится в исправительной колонии, а не в Штатах? – спросила я, хотя одним глазом поглядывала в текст и исправляла опечатки. Уля как заведенная колола орешки. Сейчас бросился на скорлупку и принялся гонять ее по всей кухне, подняв при этом безумный шум.

– Послушай, а может быть, тот новый мужчина – это твой муж?

– Какой новый мужчина? – удивилась я, но несильно и исправила «засранный» на «засланный». – Бывший муж? – уточнила я.

– Тот, про которого говорила гадалка! – напомнила Уля.

– Она говорила о новой женщине, – напомнила я, – а не о новом мужчине.

– Вот именно, – сказала Уля и пошла к себе. Хлопнула дверь, с топотом ввалилась Тося.

– Холодно! – поежилась она. – Есть хочу!

Я протянула ей грецкие орехи, почищенные Улей. Из комнаты донесся трубный рев слона.

– Что там происходит? – спросила Тося, открыла холодильник и возмутилась: – Почему нет ничего поесть?

Я встала.

– Петрусь делает уроки. – Я заглянула в холодильник. – Вот сыр, творог, йогурт, вчерашний крупяной суп, две котлеты – одну оставь на завтра для Петруся, – капуста.

– Нечего даже поесть, – снова вздохнула Тося. – Я худею. Нет никакой еды для худеющих. Никаких продуктов, в которых был бы ноль процентов.

– Алкоголя?

– Жирности, – пояснила моя дочь и отправилась к телевизору вместе с Петрусем делать уроки.

Когда в десять я вошла в гостиную, оба сидели за моим компьютером. Тося – бледная, а Петрусь – пунцовый.

– Что вы делаете?! – крикнула я, потому что не выношу, когда кто-то копается в моем компьютере.

– Я хотел вам сделать сюрприз, тетя, – промямлил раскрасневшийся малолетка, – и все стерлось…

Небо мне показалось с овчинку, хотя над головой был потолок.

– Что стерлось? – охнула я.

– Почтовый ящик, – выдохнул Петрусь. – Я хотел завести вам новый, на более надежном сервере, он работает быстрее, и у вас не будет проблем, и…

– Петрек, иди спать! – строго приказала я.

– Ну, тогда я пойду делать уроки, – сказал малолетка и поплелся в комнату.

Я сидела перед экраном и пыталась убедить компьютер, что он все-таки должен вернуть мне мою прежнюю почту. Но ничего не вышло.