Дорис Смит - Семь сорок (В поисках счастья)

Джоанна с жалостью следила за маленькими загорелыми руками, ухватившими край стола. Если бы Мэттью О'Малли был стар, даже если бы он выглядел на свой возраст, это было бы не так трагично, но красивое изящное тело, которое не может больше отвечать предъявляемым к нему требованиям — это была трагедия.

— Хватит здесь одного паралитика, — задыхаясь, сказал Мэттью, и Ши поймал взгляд Джоанны и восхищенно улыбнулся.

Однако Гарри Блейк смотрел скорее неодобрительно, чем сочувственно.

— Вы не можете позвонить им сейчас, Мэтт. Сегодня воскресенье.

— Плевать мне, какой сегодня день. — Кисти и напряженные предплечья, сегодня облаченные в нежно-розовый батист, сделали свое дело, и Мэттью О'Малли встал. — Пока это дает мне возможность действовать.

— Осторожно, сэр. — Ши взял его за руку, чтобы поддержать.

— Да, Мэтт, полегче. — Лицо Гарри также покраснело от беспокойства. — Я… ээ… — он колебался, — дело в том, что это не их вина. Шейла сказала им обоим подождать.

— Подождать? — недоверчиво вырвалось у Мэтта, и секунду казалось, что он не находит слов. Но уже в следующий момент он снова был сам собой, выкрикивая вопросы: — Почему мне не сказали об этом? Ты знал? — Темные глаза, тлеющие под нависшими бровями, были устремлены на Ши.

— Нет, ни единого слова, — сразу сказал Ши, но так покраснел, что Джоанна задумалась. Если он здесь ни при чем, то с какой стати ему выглядеть виноватым?

Во всяком случае, ей нечего было здесь делать. Ши личный помощник Мэттью, Гарри Блейк, очевидно, не только главный дизайнер, но и старый друг, она же — новый работник. Кроме того, она испугалась. В Нокбеге витало эхо одной трагедии; но она не предполагала, что к нему может подкрасться трагедия другого рода. И все же по-своему, обиняками, Дуглас предупреждал ее об этом. Он сказал, что со смертью Майлса многое рухнуло. Но до чего же это ужасно! Этот милый дом, и мужчина и женщина, которым он принадлежит, оба удивительно красивые, а на самом деле… она вздрогнула, звякнув чашками, которые собирала.

— И когда моя очаровательная жена это сделала? — спрашивал Мэттью ледяным тоном.

— Утром во вторник, — ответил Гарри Блейк. — Я говорил ей, что это ошибка, но… не очень сердись на нее, Мэтт. Она была не в себе. Это было за день до того, как она легла в клинику.

Джоанна, ставившая на поднос кофеварку, обнаружила, что почти молится, чтобы эта просьба не осталась без внимания. В тот день Шейла О'Малли определенно была не в себе. Все в ней указывало на непереносимое напряжение. Она обнаружила, что отчаянно хочет, чтобы Мэттью понял — смерть не должна разделять; когда ее собственные родители потеряли ребенка, это еще больше сблизило их.

Но тут голос Мэттью О'Малли вновь пронзил беспокойное молчание:

— Тогда все, что я могу сказать: чем дольше она пробудет там, тем лучше!

— Ни одного скучного момента! — Дерзкое лицо Ши, опять как у уличного мальчишки, просунулось в кухню.

Такое легкомыслие действовало ей на нервы. Перед взором Джоанны все еще стояли измученные глаза Шейлы и узловатые пальцы Мэттью. Это было ужасно. Ей не было смешно. Она так и сказала.

— Смейся — или сойди сума, я это усвоил, — ответил Ши.

— Он сказал, чем дольше она будет больна, тем лучше. Над этим невозможно смеяться. Это было отвратительно.

— Она очень отвратительно поступила с ним.

По его тону Джоанна поняла расстановку сил.

— Вы на его стороне, верно?

— Да. Во всем. Он может взять и передумать, он может разразиться руганью, — у него на это причин предостаточно, по он тащит весь воз. И в любом случае, все это ненадолго. В основном у него вовсе не скверный характер, и он просто не станет опускаться до лести. Я уважаю его, он мне нравится, и я говорю на его языке. — К смущению Джоанны, его лицо снова вспыхнуло.

Так вспыхнул Мэттью О'Малли, когда она отметила сходство Ши с ним. И сразу после этого он так властно осведомился о Мейр, матери Ши. Не может быть! Теперь настал ее черед покраснеть. В этом доме хватало темных углов без того, чтобы она придумывала новые.

— Так что же это — «Юность О'Малли»? — спросила она.

— Ответить можно одним словом — Майлс, — сказал Ши. — Весь план был в ведении Майлса; его дизайн и во всем рекламном материале его фотография, этикетки и упаковка — воспроизведение ее же в виде шаржа. Обсуждалось даже, не раскрасить ли новый фургон символами «Юность О'Малли». Это просто рог изобилия, — закончил Ши.

— И сейчас? — осведомилась Джоанна.

— Да. В этом босс не отступит, Джо. Это слишком крупное дело. — Лицо Ши снова изменилось, на этот раз оно стало расчетливым, таким, какое, возможно, и обеспечило его нынешнее положение. И все же невероятным образом похожее на лицо Мэттью, Мэттью, который может пренебречь страданиями жены.

— Это жестоко, Ши. Она не перенесет этого. Она так любила его.

Лицо между буфетами внезапно стало умудренным.

— Вы очень добры, милая, но если у вас такое понятие о любви, то оно не совпадает с моим. — Казалось, он собирался что-то добавить, когда зазвонил внутренний телефон. Джоанна, которая никак не могла запомнить, что такое может случиться, подпрыгнула. Ши протянул руку и снял трубку. — Сейчас, сэр, иду, — быстро сказал он и вышел.

Джоанна кончила мыть посуду и вышла на улицу. Нокбег стал каким-то неприятным — домом, где люди ненавидели друг друга, а те, кто во всем остальном были добрыми друзьями, оказались противниками. Несколько часов назад, когда кофеварка булькала и стол выглядел аппетитно, и о ее ноги терся старый серый кот, этот дом вызывал в ней теплые чувства — он казался родным.

А теперь он быстро удалялся и, казалось, угрожал ей, как тени в тумане. Значит, это действительно «черная долина», но Майлс преодолевал ее влияние самим своим существованием, будучи связующим звеном между двумя людьми, которые, похоже, ненавидели друг друга. Отчасти из-за нее Майлса не стало, и теперь могло случиться что угодно.

Она приехала готовая к тому, что встретится с понятным горем; то, как все перепуталось, ее ужасало.

Ее руки коснулся холодный нос, и, когда она подпрыгнула, длинное гибкое тело Фланна, голубое, как сами сумерки, тяжело прижалось к ней. В тот же момент ее окликнул голос Дугласа:

— Привет. Ши интересовался вами. — В полутьме его лицо выделялось бледным овалом над стеноподобной грудью.

— Вот как! — Она выругала себя за дрожь в голосе.

— Да. Я думаю, он напугался, что вы ушли, как все хорошие кухарки. — Его рот сложился в насмешливое «О», но глаза оставались очень настороженными.

— Простите, — твердо сказала она, — но мне захотелось на свежий воздух, а прервать совещание я не решилась, поэтому я просто вышла.

В пристально всматривающемся в нее лице промелькнуло явное облечение — или, может быть, одобрение?