Меган Харт - Голые

– Да. – Алекс немного помедлил, возможно вспоминая, что никогда не говорил об этом друге прежде. – Я не виделся с ним несколько лет.

– Он все еще живет здесь, в Сандаски?

– Да. Он пригласил нас к себе на барбекю в понедельник. Я сказал, что мы придем.

– Да, разумеется, придем. Мне бы хотелось познакомиться с твоим другом.

– Ну и отлично. – Алекс бросил телефон на кровать и потянулся ко мне со знакомой усмешкой. – А теперь… давай вернемся к нашей договоренности насчет орального секса…

Следующие несколько часов нам было не до парка. Мы попали туда только вечером, да и субботу провели там же. Прокатились на всех имевшихся там аттракционах, на некоторых – даже дважды, до отвала налопались всей этой калорийной еды, обычно продающейся в парках развлечений. Раньше мне не доводилось видеть Алекса в роли гида, и теперь я прекрасно понимала: он был горд и взволнован возможностью показать мне машины, на которых работал, и уборные, которые чистил много лет назад, когда подростком подрабатывал в парке. Здесь, в своем городе, Алекс казался другим – думаю, так бывает со всеми людьми, оказавшимися в родных местах, из которых они в свое время уехали.

А еще у него нашлось в запасе множество интересных историй. Сейчас, вспоминая о своем прошлом, Алекс был откровенен, как никогда прежде, и я с готовностью проглотила все байки, которые он рассказывал. Понимая, что почти ничего не знаю о своем женихе, я была решительно настроена выяснить о его жизни как можно больше деталей.

Взявшись за руки, мы бродили по аллее аттракционов, потом спустили кучу денег в игровые автоматы. Запечатлелись в фотокабине, на снимках я смеялась, сидя на коленях Алекса. А еще целовались. Он выиграл для меня громадную плюшевую пучеглазую лягушку в короне.

– Я должна ее поцеловать? – пошутила я.

– Эй, я – единственный принц, который тебе нужен, детка.

Это был хороший, просто замечательный день.

Ранним воскресным утром, когда за окном еще было темно, меня разбудил приглушенный звук какой-то возни, доносившийся из ванной. Усевшись на кровати, я почувствовала, что Алекса рядом нет. Тут я услышала, как в туалете слилась вода, а потом открылась вода в душе. Прошло довольно много времени – так много, что я уже подумывала встать и проверить, как дела у Алекса, – когда шум воды стих. Спустя несколько минут он вошел в темную комнату и скользнул в кровать рядом со мной, обнаженный.

– Ты в порядке?

– Слишком много крутых горок и мороженого. – Его голос звучал немного хрипло и утомленно. – Скоро приду в себя.

– Принести тебе что-нибудь?

– Нет.

Ночью мы занимались любовью, и Алекс чувствовал себя великолепно. Я повернулась, чтобы пощупать рукой его лоб и проверить, нет ли температуры. Мой собственный живот неприятно сжался при мысли о том, что я тоже могла подцепить инфекцию, пока мы целовались.

– Как ты себя чувствуешь, лучше не стало?

К моему удивлению, он разразился хриплым смехом:

– Я поправлюсь, малышка. Правда. Обещаю. Мне просто нужно немного поспать.

Я зевнула, не зная точно, сколько сейчас времени, лишь понимая, что еще довольно рано.

– А ты давно не спишь?

– Я вообще не спал.

– О, милый… – Я поерзала на простынях. – Какой ужас!

Он издал еще один хрип, который, видимо, должен был обозначать смех.

– Мне скоро станет лучше. Думаю, что теперь наконец-то смогу заснуть. Хорошо похвастаться съеденным накануне никогда не помешает.

Я наморщила нос:

– Фу…

Алекс откатился на свою сторону кровати, подальше от меня:

– Извини.

– Ничего страшного. Очень жаль, что ты себя плохо чувствуешь. Я точно не могу ничем тебе помочь?

– Нет, я в порядке. В самом деле. Просто… – Поколебавшись, он прокашлялся. – Просто нужно было прочистить желудок, это все.

И вдруг я догадалась, в чем дело:

– Твои родители?

Алекс немного вздрогнул – то ли от недомогания, то ли от утвердительного кивка:

– Да. Черт.

Я положила руку ему на плечо:

– Мы не должны к ним ехать.

– Должны, – резко бросил Алекс в темноту. – И мы поедем.

Думаю, я понимала его, хотя мое сердце трепетало от волнения. Меня беспокоило то, что нервировало Алекса – настолько сильно, что он заболевал на глазах. Да и мое душевное спокойствие стремительно таяло.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет, не очень.

Я поняла и это, не став настаивать. Я потирала спину Алекса круговыми движениями и слушала звук его дыхания, пока, наконец, оно не стало тихим и медленным. Алекс заснул, и теперь настал мой черед мучиться от тревожных приступов тошноты и лежать, уставившись в темноту, не в состоянии уснуть.

– Вот мы и приехали. – Алекс потянул ручной тормоз, хотя мы находились не на возвышении, и выключил зажигание.

Мы оказались перед маленьким, но ухоженным домом с верандой на главной улице Сандаски. Впереди виднелась узкая подъездная дорожка, ведущая в стоящий неподалеку гараж. Я заметила маленькое крыльцо дома и черный ход. Серые каменные стены, обведенные черным контуры двери и оконные рамы. Черная шиферная крыша. Дверь, выкрашенная в красный цвет.

Алекс даже не шелохнулся, чтобы выйти из машины. Я тоже сидела, застыв на месте. Бросив взгляд на крошечный дом через лобовое стекло, я заметила, как задергалась занавеска на одном из окон.

– Малыш, мы не можем сидеть здесь вечно.

– Черт, – пробормотал он. – Да. Я знаю. Пойдем.

– Подожди минутку, – сказала я и подождала, пока Алекс обернется ко мне. Потом взяла его лицо в свои ладони и коснулась его губ. – Все будет хорошо.

Алекс был мрачнее тучи.

– Я очень люблю тебя, Оливия.

– Прекрасно. – Моя улыбка не могла успокоить любимого, но я попробовала вселить в него надежду.

Алекс вздохнул:

– Пойдем.

Мы направились к задней двери дома. Перед тем как открыть ее, Алекс сжал мою руку. Сильно. Вздрогнув, я постаралась ослабить эту железную хватку, но он даже не посмотрел на меня. Дверь отворилась, и мы оказались в маленькой, загроможденной кухне, наполненной паром и ароматом аппетитной выпечки.

Худенькая женщина с копной растрепанных тусклых волос, убранных с лица с помощью эластичной ленты, повернулась от раковины, где драила кастрюлю. На ней была надета длинная бледно-желтая блузка, заправленная в мешковатые белые бермуды. Кисти женщины были красными и влажными, ее руки и лицо, на котором не было ни грамма косметики, украшали веснушки.

– Эй Джей!

Я заметила, как губы Алекса растянулись в широкой улыбке, теплые огоньки осветили его глубокие серые глаза, когда женщина подошла ближе. Алекс сильно походил на свою мать, хотя я едва ли могла представить, чтобы он когда-нибудь позволил себе выглядеть столь изможденным.

– Мама, – произнес Алекс холодным сдержанным тоном, не имевшим ничего общего с восторженным, полным обожания голосом его матери. – Это – Оливия.