Ольга Сакредова - Тариф на любовь

— Так и у нас на Днестре красотища, — обрадовался Федорович. — Я тебе дом подарю, хочешь? И участок в пятьдесят соток, и сад…

— А кто будет обрабатывать эти сотки? — рассмеялась Ася.

— Да на твою красу все мужики сбегутся. Не только огород, но и тебя вспашут. — Ася поперхнулась от возмущения, а Федорович похлопал ее по руке. — Ну-ну, не обижайся, Федоровна, я тебя в обиду не дам. Выберешь себе хлопца холостого, он на руках носить тебя будет.

— Я не хочу жениться, — подражая Кате, промолвила Ася.

— Ты тоже маленькая? — захохотал Федорович и, обхватив мощной рукой Асины плечи, крепко прижал ее к себе.

На несколько секунд девушка застыла в его объятиях, пытаясь перебороть в себе неприязнь. Одна ночь пятилетней давности на всю жизнь привила ей брезгливость к чужим рукам.

— Ладно. — Ася посмотрела на часы. — С вами хорошо, но нам с Катюшей пора домой.

— Прекрати, Федоровна, — запротестовал председатель. — Катюша сама добежит, правда, солнышко? А ты оставайся. Рано еще, да и вино не выпито. Нельзя же бросать такое добро.

— Меньше всего я беспокоюсь о вине — вам больше достанется. А Катю я не могу отпустить одну. В подъезде темно, всякое может случиться.

— Вот еще одно преимущество деревни, — гнул свое председатель. — Гуляй свободно в любую темноту. Никто не тронет.

— Рассказывай, — со значением откликнулась Ася. — Или я не знаю деревенских парней. Им и день нипочем, а уж в темноте они и вовсе герои.

Ася поднялась из-за стола со словами благодарности.

— Да сядь ты! — не успокаивался Федорович. — Согласен: малышку отведи, но потом возвращайся, а то я с тоски помру.

Ася уже собралась отказать, но ее опередил Иван.

— Останься, Настя, — попросил он. — Посиди еще с нами, а Катерину я отведу.

Ване она не решилась отказать. Она еще питала надежду развеселить или хотя бы разговорить его. Асе показалось, что Ваня чем-то озабочен. Она с удовольствием выслушала бы его, постаралась бы утешить, но присутствие Федоровича отнюдь не способствовало тихой беседе.

Когда Иван с Катей ушли, Федорович немного угомонился, начал рассказывать, как понравился ему тезка, как хочет уговорить Ивана переехать жить в усадьбу.

— И работа для него найдется и в правлении, и в школе, — агитировал он. — В конце концов может не бросать свою работу. От нас до города полчаса езды на электричке. А мне во как нужны специалисты. — Он схватил себя за горло, будто душить собрался. — Молодняк уезжает, нечем их задержать на месте. А Ваня помог бы мне. И компьютеры для учебы, и игровые автоматы — это же его стихия. Ты видела, как он работает? — Ася отрицательно качнула головой. — Как песню поет. Он разговаривает с машиной, как с живым человеком, как с любимой женщиной…

Хлопнула дверь, и в комнату вошел Иван. Ася обернулась, встречая его взглядом. Она сама любила свою работу, первые дни месяца упивалась загрузкой и последующая, по мере приближения отчета все увеличивающаяся усталость тоже была в радость. Ей нравилось, как увлеченно говорил о работе Иван, и сейчас она испытала за него гордость. Благодарность за труд — высшая благодарность человеку.

— Так что о женщине, Иван? — напомнил Ваня о прерванном монологе. Без приглашения добавил вина в свой бокал и вальяжно раскинулся на диване.

— Женщин надо любить, — расплылся в улыбке Федорович, без зазрения совести меняя тему разговора. — Женщинами нужно восхищаться и признаваться им в любви, что я и делаю, ведь так, Федоровна?

— Так, если женщиной считать компьютер, — рассмеялась Ася и объяснила: — Иван восхищается тобой и твоей работой, Ваня.

Асе показалась забавной игра с именами, и последнее она почти пропела, улыбаясь Ване, однако в ответ получила колючий взгляд.

— Работа как у всех, — пробурчал недовольно Иван. — Но не для сельской местности.

— Зря ты, — обиделся Федорович. — Если б вы, горожане, не были так разборчивы, что для сельской местности, а что — нет, тринадцатый год, с которым сейчас любят сравнивать наши достижения, остался бы в прошлом. Вы сами ограничиваете нас во всем. Автоматика — не для нас, певцы, музыканты, художники — не для нас, транспорт, дороги, строительство — не для нас. А как муки да гречки в магазине нет, сразу кричите: куда смотрит сельская местность?

— Не расстраивайся, Иван, — утихомирила Ася. — Может, действительно лучше пригласить преподавателя в школу, который и с компьютером умеет работать, и с детьми?

— Приглашал и своих посылал, стипендию платил. Так они рассуждают как Ванька. — Председатель пренебрежительно махнул головой в сторону хозяина, заодно и непокорный чуб откинул со лба. — Им лучше с дипломами работать грузчиками да дворниками, ютиться в сырых подвалах, лишь бы в городе. А старики воем воют, что надо рассчитываться с колхозом за своих непутевых студентов. И главное, я все условия даю: хочешь — готовый дом; хочешь — сам стройся, материалы колхоз дает дешево, со всеми льготами; хочешь — квартиру, не в высотном, конечно, доме, но со всеми удобствами. Не идут. Город им подавай.

— Если ты такой щедрый, — встрял Иван, — через пару лет я куплю у тебя дом под дачу.

— Ты слышишь, Федоровна? — В возмущении Иван обратился за Асиной поддержкой. — Меня три года уже оккупируют — от бандитов, называющих себя бизнесменами, до руководства запрещенной КПСС. Я мог бы в золоте купаться, отдай я землю под дачи, но хлеба от этого больше не станет. Судить надо тех председателей, которые продают наши черноземные земли под дачи. — И мгновенно грозный взгляд заискрился лукавством. — Выходи за меня замуж, Федоровна, я тебе такой дворец отгрохаю! Куда там халупам, которые у вас называются квартирами.

Ася ошарашенно рассмеялась, но быстро нашлась:

— За двоеженство тоже судят.

— А мы никому не скажем, — сладко увещевал Федорович. — И с Нинкой моей договоримся. Ты посмотри, какой я большой. — Он мощно повел плечами, напрягая мышцы. — Я с вами двумя справлюсь за раз, и обе будете довольны.

— Сомневаюсь, что твоя Нина будет довольна.

— Но ты мне нравишься, — кокетливо покачал головой председатель и, придав голосу томность, протянул: — Очень-очень!..

— Давай лучше выпьем, — предложила Ася, чувствуя, что на шутливые отговорки у нее не хватает фантазии.

Упорство Федоровича поражало. Он слишком открыто говорил о семье, чтобы не понять его в прямом смысле. Асю так и подмывало дать утвердительный ответ и посмотреть, как он будет ретироваться. Но риск все же был, и она не без основания боялась сама попасть в глупое положение.

Федорович неутомимо заполнял тишину вечера, с легкостью перескакивая с одной темы на другую, призывал в свидетели то Ваню, то Асю, не давая им возможности высказаться, и считал, что именно это и называется беседой. Вино слегка вскружило Асе голову и придало остроту ее язычку. В долгий монолог Федоровича, когда он задавал вопросы, не выслушивая ответ, она все же вставляла колкости, чем приводила его в восхищение, и он сразу начинал делать полупристойные, а то и вовсе непристойные предложения.