Кейт Хэнфорд - Никогда не поздно

– Господи, я просто балдею от твоего высокомерного тона. Ладно, пускай не Люсинда, но, ма, надо же трезво оценивать свои возможности. Тебе… сколько?.. Сорок девять, и…

– Сорок шесть.

– Все равно. В твоем возрасте не на что особенно рассчитывать. Вот если бы ты была на двадцать лет старше, я устроила бы тебе матриарха территорий Вашингтона. Они берут Джессику Тэнди.

Так оно и шло. У них были совершенно противоположные цели. Фэй смирилась и старалась высказывать интерес к скромным, неинтересным ролям, но все время оказывалось, что она слишком многого хочет. Каждый раз Кейси упрекала ее в отсутствии реалистичного взгляда на вещи и предлагала что-нибудь такое, от чего у Фэй волосы вставали дыбом. Ей иногда приходило в голову, что дочь делает это намеренно, но трудно было представить себе, чтобы Кейси могла так подло себя вести.

Три месяца назад Фэй пригласила дочь в ресторан и сказала, что у них ничего не получится.

– Я уверена, что ты делаешь все, чтобы соблюсти мои интересы, дорогая, но у нас просто разные взгляды. Я думаю, мы обе только выиграем, если у меня будет другой агент.

Тогда она в первый раз увидела совсем новое, жесткое, выражение на лице дочери – Кейси вздернула подбородок, глаза у нее сузились, а хорошенькие губки сжались в твердую линию.

– Мама, спорить с тобой бессмысленно. Если тебе что-то взбрело в голову, тебя не переубедишь, ты теряешь представление о реальности. Это неразумно, но если ты не хочешь со мной работать, пусть так и будет. У меня масса других клиентов, которые с радостью пользуются моими услугами.

В неловком молчании они допили кофе и разошлись в разные стороны. Кейси не позволила Фэй заплатить и на прощание задала ей только один вопрос:

– У тебя уже есть агент на примете?

– Пока нет.

Но, конечно, она уже знала, к кому обратится, и через неделю подписала контракт с Барни Глассером, человеком с обманчиво простодушной внешностью, известным своей энергичностью. Когда Фэй рассказала ему о планах Кейси в отношении нее, он разразился хохотом.

– Нет уж, милочка, старухой я вас никак не вижу. Поначалу дело пойдет медленно, но я гарантирую, что в недалеком будущем вы будете работать.

Даже Барни не мог представить, с какой скоростью произойдет возвращение его новой клиентки в кинобизнес. Когда Рэй Парнелл позвонил ему по поводу роли Карлотты Фитцджеральд, он не смог скрыть удивления.

– Парнелл когда-нибудь видел, как вы играете? – спросил он.

– Я у него снималась, когда начинала, – ответила она легким непринужденным тоном.

– Да, память у него хоть куда, – заметил Барни…

Фэй вдруг обратила внимание на то, что не понимает ни слова из того, что читает. Она отложила книгу, помассировала виски, стараясь прогнать назойливые воспоминания. Во что превратился бы мир, если бы люди говорили друг другу все, что думают. Что сказал бы Барни, если бы услышал правду: «Рэй Парнелл был моим любовником, я думала, что мы никогда не расстанемся. Я вышла замуж за Кэла только потому, что он подвернулся под руку, когда мы с Рэем расстались… Нет, мы не расстались. Я ушла от него, когда поняла, что он не любит меня по-настоящему, когда узнала, что у него есть другая женщина».

Зазвонил телефон, и она вздохнула поглубже. Кто бы ни звонил, ей не хотелось, чтобы у нее был расстроенный голос. Странно, воспоминание о неверности Рэя до сих пор причиняло больше боли, чем все, что было связано с Кэлом.

– Привет, ма, это я. – Голос Кейси звучал безыскусственно и очень молодо, как будто говорила прежняя Кейси, а не помешанный на работе агент «Карузо Криэйтив»

– Похоже, ты чем-то очень довольна, – сказала Фэй.

– О, да, но я звоню не поэтому. Думаю, тебе будет интересно узнать, что Тара Джохансон пробуется на роль Рози. Она не мой клиент, но я хотела тебя предупредить, потому что скорее всего эту роль она получит.

– Никогда о ней не слышала.

– Представь себе новую Ким Бессинджер. Она очень красивая.

– Почему ты говоришь, что хочешь меня предупредить? Она что, плохая актриса?

– Очень хорошая, ма, но она жуткая стерва. Не думаю, что тебе понравится с ней работать.

Что это? Еще одна попытка заставить ее отказаться от предложения Рэя?

– У Тары страсть к саморазрушению, – весело продолжала Кейси. – Чего она только с собой не вытворяет. Пока это на ней не сказалось, но в ближайшие годы скажется.

– Может, она еще выправится, – пробормотала Фэй, понимая, как глупо это звучит для Кейси.

– Нет уж, она приложит все усилия, чтобы не дожить до двадцати пяти.

– Думаю, Кейси, что ты преувеличиваешь. Уверена, что она не так ужасна, как ты рассказываешь.

– Ладно, может, еще сама увидишь, – сухо бросила Кейси. – Мне надо бежать, ма, я обедаю с папой.

Девочка лежала на животе на палубе яхты, ощущая, как под ней плавно поднимается и опускается море. Солнце было горячим, и папа заботливо прикрыл ей спину своей рубашкой. Они путешествовали вдоль берегов Сардинии на яхте одного из его друзей.

Она чувствовала приятную усталость, то и дело проваливалась в полусон, хотя все время слышала смех взрослых и звяканье льда в бокалах. Недавно они с папой играли в замечательную, хотя и немного страшную игру. Он становился на борт, крепко прижав ее к себе, потом спрашивал: «Готова?» – и она, замирая от ужаса и восторга, кивала, еще крепче прижималась к нему, и они прыгали в воду, уходя далеко в глубину, все глубже и глубже, и когда ей становилось совсем страшно, он мощно устремлялся вверх, пока их головы с плеском не появлялись на поверхности, в безопасности солнечного дня.

Когда от игры ее возбуждение достигло предела, он стал поглаживать ей спину сильными руками, как успокаивал лошадей на ранчо, и она действительно успокаивалась. Или казалась успокоившейся, но сочетание солнца, давления на низ живота там, где он касался горячей палубы, и его прикосновений вызывало в ней странное ощущение. Она каким-то образом чувствовала, что в этом ощущении есть что-то дурное, хотя и не знала, каким словом его назвать. Поэтому она лежала неподвижно и притворялась, что спит, пока в самом деле не заснула по-настоящему.

Потом она услышала слабый звук, мелодичный и низкий, и решила, что это ей приснилось. Но звук раздался снова. Она подумала, что так должны звучать голоса сирен, о которых она читала в греческой мифологии, и приоткрыла глаза. Сначала она увидела только доски палубы, казавшиеся ослепительно белыми от солнца, потом в поле зрения попал столик с бокалами и ведерком для льда. Потом она слегка повернула голову и вдруг увидела их. У нее перехватило дыхание.

Какой ужас! Но они не слышали ее вздоха. Папа и дама, которую звали Карлотта, ничего не замечали. Губы папы прижимались к белой выгнутой шее, а глаза его были закрыты. Карлотта тоже не открывала глаз, ее длинные волосы трепал морской ветер. Руки отца были под ее платьем, девочка видела, как они двигаются, знала, что смотреть на это нельзя, и все-таки не могла отвести глаз.