Карен Роудз - Сердцу не прикажешь

В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь едва заметным гудением воздуха в кондиционере. Наконец Ники освободился из материнских объятий и, обойдя столик, остановился возле тетки. Надин посмотрела на Ники запавшими, воспаленными от слез глазами.

– Ты ненавидишь меня, Ники?

Ники на мгновение задумался. Он стоял так, что Элизабет не было видно лица, но в позе мальчика было нечто такое, отчего сердце ее затрепетало от жалости.

– Наверное, нет, – наконец ответил он. – Но я на тебя рассердился.

Байрон закашлялся, словно у него вдруг запершило в горле. Вивиан уткнулась ему в плечо, не в силах сдержать потока слез. Элизабет почувствовала, как Квинт заерзал на ручке кресла, и, подняв глаза, поймала его ласковый взгляд. Она положила ладонь на руку Квинта.

– Знаешь, Ник, – сказал Байрон. – Если бы мне потребовалась помощь верного друга, я обязательно вспомнил бы о тебе.

– Правда? – заулыбался Ники.

«А он еще совсем ребенок», – впервые за долгое время подумала Элизабет. Она порывисто взяла Квинта за руку и приложилась щекой к его ладони.

– Можешь не сомневаться, – заверил Байрон. – Не у всякого хватит мужества на подобный поступок. Ты славный парень. – С этими словами Байрон протянул Ники руку. Мальчик сначала смутился, а потом просиял от гордости. Он положил маленькую кисть Байрону на ладонь и позволил отчиму обнять себя за плечи. Ком застрял у Элизабет в горле.

Снова воцарилось неловкое молчание.

– А как же тетя Надин? – вдруг спросил Ники.

Надин продолжала сидеть на кушетке. Она выглядела совершенно сломленной. Губы Вивиан перестали взволнованно дрожать, и она в глубокой тревоге уставилась на золовку. Байрон поднялся и принялся расхаживать по комнате, изредка бросая взгляды в сторону кушетки. Наконец он решительно тряхнул головой и поставил ногу на раму багажной тележки.

– У меня есть к вам серьезное предложение, Надин, – начал он неторопливым тоном. – Моя мать живет в Малибу, прекрасном местечке прямо на берегу моря. От моего дома это достаточно близко, чтобы можно было время от времени навещать ее. – Помолчав мгновение, он продолжал. – Мама стареет, зрение уже не то, что раньше. Ей бы не следовало больше садиться за руль. Но она женщина с железной волей, любит все делать по-своему. Не позволяет мне нанять для нее шофера. При последней нашей беседе я предложил ей взять себе компаньонку. После этого она месяц со мной не разговаривала. Картина ясна? – Элизабет, следившая за рассказом Байрона не менее внимательно, чем Надин, кивнула одновременно с нею. – Чтобы воплотить в жизнь мой замысел, мне нужен достаточно дееспособный человек. Хоть мама и упряма, как ослица, но она способна осмыслить ситуацию. Просто она хочет попробовать уладить ситуацию самостоятельно. Если маме подвернется добропорядочная, надежная особа, попавшая в затруднительное положение и которая к тому же способна заменить ее за рулем, сможет составить компанию в карточной игре, будет сопровождать ее на прогулках, то мать тут же предложит ей свободную комнату у себя в доме. – Байрон опустил ногу с багажной тележки и, упершись руками в бока, вопросительно посмотрел на Надин. – Ну так как, Надин? Согласны ли вы в роли компаньонки прийти на помощь моей маме? Сможете ли вы сыграть эту роль, чтобы протянуть ей руку помощи?

Надин уставилась куда-то в пространство. Элизабет представляла себе, как в мозгу у нее прокручиваются различные варианты действий.

– Мне нечасто приходилось в жизни сталкиваться с частными пансионами, – добавил Байрон как бы между прочим. – Однако свежий воздух и солнце в любом случае полезны ребенку. Мы время от времени будем привозить к вам Ники. Конечно, если он того пожелает.

Надин взглянула на Ники. Он ответил спокойным, ничего не выражающим взглядом. «Да, – подумала Элизабет, – Надин придется немало потрудиться, чтобы восстановить уважение к себе мальчика». Казалось, Надин тоже поняла это. Она повернулась к Байрону. Черты лица стали вновь приобретать волевое выражение.

– Понимаю, – ответила Надин, и в глазах ее появился проблеск жизни. – Так вы предлагаете мне стать приживалкой? – Она задумчиво погладила ткань дорогого шерстяного костюма.

– Да, вроде того. Мама у меня человек нелегкий, любит покомандовать. Жить с нею под одной крышей – значит получить урок смирения, уверяю вас.

Надин в раздумье постучала по коленям костяшками пальцев. Покусывая губы, она скользнула взглядом по присутствующим и остановилась на Элизабет.

– После всех бед, которые я вам принесла, – наконец решилась произнести она, – не могли бы вы оказать мне одну услугу? Скажите, где здесь поблизости можно приобрести ношеную одежду?

– Что? – Элизабет недоуменно вскинула брови.

– Ношеную одежду, – повторила Надин. – Вы же понимаете, что я не могу появиться перед пожилой дамой в этом наряде, – пояснила она, жестом указывая на свой костюм. – Ведь меня должны принять за бедную родственницу.

Витавшее в воздухе напряжение спало. Лицо Вивиан расслабилось, и она влюбленными глазами, улыбаясь, посмотрела на Байрона. Тот повернулся к Ники, протянув ему раскрытую ладонь. Ники неуверенно хлопнул по ней пятерней и тоже заулыбался.

– Позвольте, господа, – сказал Байрон, взглянув на часы и помогая Вивиан подняться. – Если я не ошибаюсь, мы уже на час опаздываем на важное мероприятие, а между тем наши дамы до сих пор не одеты. – Он звонко поцеловал Вивиан и подтолкнул ее к дверям спальни, где своего часа ожидало великолепное платье. – Не мешкайте, Надин. Нравится это вам или нет, сегодня семья должна быть вся в сборе. А я тем временем помогу Ники подобрать галстук.

Через несколько мгновений комната опустела. Элизабет осталась одна с Каспером на руках. Она и не заметила, как Квинт тоже покинул гостиную. В соседней комнате что-то нежно напевала себе под нос Вивиан. За дверью другой комнаты звучал голос Байрона, прерываемый звонким смехом. В третьей комнате возилась с багажом Надин. Семейство Элледжей возвращалось к нормальной жизни.

«А мне еще сегодня предстоит работать», – вспомнила Элизабет. Она заставила себя подняться, чувствуя, как наливаются свинцом руки и ноги.

Она недоумевала, почему Квинт исчез, даже не попрощавшись. Элизабет прижала к себе Каспера, но даже вожделенной игрушки теперь ей было мало. Ничем не заменить человеческого тепла. Да и вообще, вряд ли она встретит еще человека, способного заменить ей Квинта. Элизабет впервые в жизни чуствовала себя такой одинокой, как теперь, когда покидала гостиную Элледжей.

Банкет закончился в одиннадцать часов. Перед самым завершением торжества на гостей посыпались сверху воздушные шары, наполненные конфетти и лопающиеся на лету. Вечер окончился. Элизабет вышла к подъезду отеля и вдохнула морозный ночной воздух. Она чувствовала себя усталой и подавленной. Дело было вовсе не в бесконечных хлопотах сегодняшнего вечера. Банкет прошел замечательно, даже невзирая на позднее появление хозяина и хозяйки. Однако в море всеобщего веселья Элизабет еще острее переживала безысходное одиночество.