Филиппа Эшли - Потрясающий мужчина

В половине седьмого утра? Ровена проснулась в такую рань? Да, это серьезно!

— Я не могу с ней разговаривать.

— Хорошо, не разговаривай, но что толку валяться здесь как мешок с картошкой? Когда-нибудь тебе все равно придется посмотреть людям в глаза, и совсем неплохо, если ты начнешь со своей лучшей подруги.

— Я сейчас спущусь, — сказала Кэрри, усаживаясь в постели.

С одеяла на нее смотрел Гари Барлоу [5] Гари Барлоу — певец и композитор, лид-вокалист группы «Take That». , полинявший и запачканный чем-то фиолетовым.

— Сделай одолжение, — подхватила мама. — Мы с папой собрались в «Икею» за новым шкафом, и мне не хочется оставлять тебя одну.

Значит, даже родители считают Кэрри сумасшедшей!

— Не волнуйся, я не наделаю глупостей, — заверила она.

— Я знаю, Кэрри.

Мама взяла мусорную корзину, до краев заполненную грязными носовыми платками.

Кэрри откинулась на подушку и закрыла глаза.

— Если ненавидишь того, кого раньше любил, это нормально? — спросила она, но, открыв глаза, увидела, что мамы в спальне уже нет.

Надев джинсы, оставшиеся еще со студенческих времен, и старый папин свитер фирмы «Маркс и Спенсер», Кэрри прошаркала в гостиную и застала там Ровену. Подруга сидела на диване, держа в одной руке кружку с кофе, а в другой — шоколадный батончик.

— О Боже! — вскричала Ровена, вытаращив глаза при появлении Кэрри.

— Что, так плохо?

— Ты выглядишь просто ужасно.

— Знаю.

— Я хотела зайти к тебе раньше, но твоя мама сказала, что ты спишь. Звонили девчонки из театра, спрашивали, как ты. Даже Эмили Макинтайр побеспокоилась. Мне очень жаль, что все так получилось.

Ровена слизнула шоколад с бисквитной прослойки.

— Они смеются надо мной? — спросила Кэрри.

— Да нет, что ты, никто не смеется! Они тоже считают, что Хью — первосортное дерьмо.

Кэрри скептически хмыкнула. Она не сомневалась в том, что Ровена врет. Насколько Кэрри было известно, по крайней мере, две девушки из театрального кружка Пакли мечтали заполучить Хью Бригстока в мужья. В их числе была и Эмили, которая владела конным заводом и сама выглядела как лошадь.

Ровена протянула руку к тарелке с бисквитными пирожными.

— Ты не объешься? — спросила Кэрри, не в силах сдержать улыбку.

— Это как заменитель никотина. Если я сейчас не выкурю сигарету, то слопаю всю тарелку.

— Пойдем, — пригласила Кэрри, открывая раздвижные стеклянные двери в сад. — Если папа учует в доме табачный дым, он посадит тебя на кол и скормит воронам.

Солнце, несмотря на ветерок, жарило вовсю. Подруги подошли к кадкам с геранями и сели в садовые кресла из тикового дерева — недавнее приобретение мамы. Рядом красовалась последняя игрушка ее папы — каменная статуя русалки, плюющей в пруд.

Ровена зажгла сигарету, затянулась и, блаженно зажмурившись, выдохнула дым.

— Звонил Мэтт Ландор, — наконец сказала она.

— Какого черта ему нужно?

— Интересовался твоим самочувствием. Он же врач — ты что, не знала?

— Теперь понятно, почему он так участливо со мной говорил.

В душе Кэрри всколыхнулось возмущение.

— Если помнишь, в универе он учился на медицинском факультете. — Ровена стряхнула пепел на герань. — Его еще чуть не отчислили за то, что он притащил на колокольню скелет и установил его на верхней площадке.

— Он всегда совершал идиотские поступки.

Кэрри задумалась, пытаясь представить Мэтта нормальным человеком, а не уродом-неандертальцем. Она невольно улыбнулась, но вовсе не потому, что выходки Мэтта Ландора казались ей смешными. Это событие Кэрри запомнила только потому, что накануне Хью впервые сказал ей о своей любви. Она тогда заканчивала первый курс. После его признания они провели чудесную ночь в постели и были разбужены шумом на улице. Хью в одних спортивных трусах высунулся из окна, тыча пальцем, радостно крича и улюлюкая. Под стенами общежития стоял Мэтт с парочкой приятелей. Полуголая компания привезла в тележке, украденной из супермаркета, целую кипу дорожных знаков. Это наверняка была затея регбийного клуба, и Кэрри подозревала, что Хью тоже к ней причастен, хоть он и уверял, что знать ничего не знает… У него была такая симпатичная попка! Воспользовавшись моментом, Кэрри за нее ущипнула.

— Он отрастил длинные волосы и бороду, я его даже не узнала. И потом, если честно, вчера мне не хотелось вести светскую беседу. В универе он был законченным психом.

— Все медики психи. А вдруг он начал новую жизнь? Насколько я знаю, он работал за границей, в благотворительной медицинской организации. — Ровена ухмыльнулась.

— Что здесь смешного?

— Просто я вспомнила, какие пошлости были написаны про него в студенческом туалете.

— Мэтт всегда казался мне немножко эгоистичным, но Хью он нравился, — сказала Кэрри, все еще греясь в лучах воспоминаний о своей студенческой юности, которая прошла рядом с Хью.

— Знаешь, если бы он попробовал набиваться мне в любовники, я не стала бы сильно сопротивляться, — задумчиво проговорила Ровена, — вот только борода… Нелсон как-то хотел отпустить бородку, но мне пришлось его отговорить. Уж больно щекотно!

— Ты слишком много болтаешь, Ровена.

— Но ты улыбаешься, милая, и это уже хорошо.

К сожалению, Ровена заставила Кэрри вспомнить о сегодняшнем дне.

— Ты что-нибудь слышала про них? — спросила она. Ровена заерзала в кресле.

— Двоюродная сестра Хью сказала Хейли, что они на две недели отправились на Маврикий. Жуть какая! Все эти пляжи, пальмы и коктейли — развлечение для идиотов.

— Так им и надо, — бросила Кэрри, хоть сердце разрывалось от боли.

Подумать только — Хью и Фенелла на Маврикии! Она не могла уговорить Хью уехать с фермы больше чем на неделю, а когда они планировали медовый месяц, он согласился только на Париж — чтобы в случае необходимости срочно вернуться домой. То, что ради Фенеллы Хью на две недели бросил свою драгоценную ферму, задевало даже больше, чем его женитьба.

Ровена откинулась на спинку кресла.

— Впрочем, я бы не отказалась две недельки отдохнуть на Маврикии. До начала занятий еще как минимум месяц, но все упирается в деньги. Сейчас у меня нет лишней пары тысяч, тем более что я бросила работу.

Кэрри все никак не могла оправиться от потрясения — неужели Хью согласился на нормальный отдых? — поэтому уловила только самый конец фразы.

— Ты бросила работу?

Ровена растянула губы в усмешке.

— Да. Я хотела еще вчера объявить вам об этом, но мне не представилась такая возможность. Момент был не совсем подходящий. Я больше не работаю в банке Бартлетта. Мне повезло — если, конечно, это можно назвать везением. Несколько месяцев назад моя двоюродная бабушка Мадж из Пенрита отправилась на тот свет и оставила мне немножко деньжат. Я всегда любила бабушку Мадж. Из нас, внуков, я единственная ее целовала, хотя у бабушки росли усы и от нее пахло нафталином. Она работала в Королевской академии театрального искусства…