Оливия Уэдсли - Похищенные часы счастья

Дверь шумно распахнулась.

— Кто говорит о сожалении в день свадьбы? — воскликнул женский голос.

Лестер быстро поднял голову.

— Зажгите же свет! Подтянись, Козимо, шевелись, дорогой мой!

Электрический свет упал на фигуру женщины, стоящей в дверях, крепкую, дородную, блистательную. Лестер украдкой старался придать себе достойный вид.

Диана, бледная, смотрела на них широко открытыми глазами.

— В чем дело? — обратилась женщина к Лестеру.

— Я как раз говорил Ди о нашей свадьбе.

— Она уже состоялась? — спросила Диана.

Женщина резко рассмеялась.

— Я бы сказала, что да. Во всяком случае я уже заплатила за брачное свидетельство. — Она повернулась к Лестеру. — Публика ждет обещанного обеда, и скоро наш поезд. Сказал ли ты Ди, что с ней будет дальше?

— Я не успел, — отвечал Лестер. — Скажи сама, дорогая, пока я буду укладывать вещи.

Как только умолк звук шагов Лестера, лицо женщины сразу изменилось: оно стало жестоким.

— Ну вот, — сказала она, вынимая папиросу из усыпанного камнями портсигара, — вы меня не любите, дитя, и я не скажу, что обожаю вас. Но думаю, у вас достаточно здравого смысла, и хочу сразу сделать все ясным. Вы не приучены ни к какой работе, не так ли? А теперь окончились и ваши обязанности в отношении отца — я не люблю жить втроем, никогда не любила. Мы отправимся с Козимо в длительное путешествие. Я решила прибрать его к рукам и думаю — мне это удастся, у меня есть для этого деньги. Но мне не нужны свидетели. И вот я предлагаю вам переехать в мой дом Эгхэм Крессент. Вы знаете, как там ведется дело; все, чего я хочу от вас, — чтобы оно и дальше так шло. Конечно, там останется мадам Ивонна, она будет принимать посетителей и так далее. Вы только должны иногда показываться гостям и быть приветливой. Нетрудная работа, не так ли?

Ди смотрела ей прямо в глаза.

— Мы уезжаем с первым пароходом, — продолжала миссис Дассет. — Козимо настаивает на вашем переезде в Эгхэм Крессент.

— Я принуждена буду жить там, пока найду себе какую-нибудь работу, — сказала Ди. — Мне некуда больше деваться, ведь все это произошло так внезапно.

Из холла послышался голос Лестера.

— Иду, дорогой, — ответила ему жена. Она, все еще улыбаясь, смотрела на Ди. — Итак, мы покончили. Пишите мне обо всем.

Она исчезла в темноте, оставив после себя в маленькой комнате сильнейший запах духов.

Ди услышала голос отца. Он разговаривал с шофером. Она высунулась из окна. «Отец», — прошептала она. Снова донесся его голос, громкий, заносчивый:

— В отель «Савой», везите осторожно, слышите!

Хлопнула дверца автомобиля, послышался шум отъезжающей машины.

— Сейчас будет говорить Гюг Картон, — сказала леди Ранкет. И, обернувшись к своей приятельнице, добавила с несколько принужденным смехом: — Смотрите, какой интерес проявляют к нему женщины, сидящие на галерее.

Она насмешливо и в то же время ревниво смотрела на подавшиеся вперед фигуры женщин; их позы и лица указывали, что они целиком поглощены личностью оратора. Ее приятельница видела Картона впервые, и по аналогии леди Ранкет вспомнила о своей первой встрече с Гюгом. С тех пор прошло уже несколько лет, но он так мало изменился за это время! Наклонившись немного, она могла видеть его все такие же густые, блестящие волосы, широкие плечи, все такую же стройную фигуру и красивые, сильные руки. Даже голос его звучал все так же — лениво, но чарующе и властно.

В парламенте Гюг Картон пользовался симпатиями, публика его баловала.

Он сел на свое место, и тотчас же леди Ранкет поспешила к выходу. Случай благоприятствовал ей. Спустившись с лестницы, она увидела Гюга, поджидающего такси.

— Гюг, — позвала она.

Он быстро обернулся.

— Валерия, как это мило с вашей стороны!

— Я могу подвезти вас, Гюг, меня ждет автомобиль.

Он колебался.

— Нет, благодарю вас. Дело в том, что я еду в одно подозрительное место, называемое Эгхэм Крессент. Виндльсгэм уговорил меня отправиться туда. Он будет ждать меня там.

— Двое повес, — сказала леди тоном легкого упрека.

Он откинул голову и звонко расхохотался.

— Что за удовольствие жить на свете, если не пользоваться радостями жизни!

— Ну, в этом отношении вы не можете упрекнуть себя, — ответила она.

— Не теряй минуты и пользуйся случаем, — все еще смеясь, проговорил Гюг, — вот мой девиз.

Он усадил ее в автомобиль, затем сам сел в такси и дал адрес шоферу.

Он вспомнил то время, когда старался бывать всюду, где только мог встретить Валерию. И общества скольких женщин искал он с тех пор!

Гюг грустно улыбнулся и тихонько присвистнул. Он устал от женщин. Теперь его манила власть. Он почувствовал ее силу и решил добиться намеченной цели.

В данную минуту он жалел, что не остался на заседании парламента и не послал Виндльсгэма ко всем чертям, тем более, что идеи Тэдди об «интересных приключениях» бывали обычно довольно неудачны. Но сегодня Тэдди пристал к нему, и Гюг обещал приехать.

Такси остановилось перед высоким домом.

Поднимаясь по ступенькам лестницы, он снова ощутил смутное чувство предубеждения к этому приключению. Он уже повернул было назад, но затем, пожав плечами, с видом не то решимости, не то покорности шагнул на площадку и позвонил.

Щеголеватый лакей открыл ему дверь, другой забрал у него шляпу и палку. Со скучающим видом Гюг осмотрел стандартную обстановку нарядного холла.

Мраморный пол был покрыт коврами, настоящими или прекрасной имитацией, по углам стояли вазы с цветами и несколько высоких пальм, круглый дубовый стол с дорогими безделушками и иллюстрированными журналами дополнял убранство. Гюг был слегка удивлен тем, что обстановкой для «интересного приключения» Тэдди Виндльсгэма служила такая приличная квартира.

— Пожалуйте сюда, сэр, — сказал лакей.

Гюг последовал за ним по устланной ковром лестнице. Опять тишина, чинная обстановка, атмосфера покоя и благопристойности.

Вдруг открылась дверь. Очевидно, она была вделана в самую стену, так как Гюг не заметил признака филенки или дверной ручки.

— Которая комната, сэр? — почтительно прошептал слуга.

— Лорд Виндльсгэм должен был встретить меня здесь, — сказал Картон.

— Я сейчас разыщу лорда.

Они стояли в узком, слабо освещенном коридоре. Слуга раздвинул портьеру и, впустив Гюга в маленькую комнату, подал ему кресло, придвинул коробку с папиросами и исчез.

Гюг взглянул на папиросы, отметил их высокое качество, улыбнулся с видом скорее недовольным и закурил.

Чувствуя себя усталым — сегодня был трудный день — Гюг откинулся в кресле с ощущением ленивого покоя.

Слабый, очень слабый звук донесся до него. Он поднял голову с большой черной подушки, прислоненной к спинке кресла, и прислушался. До него доносилось чье-то ровное дыхание: кто-то спал рядом с ним, в этом не могло быть никакого сомнения.