Артем Литвинов - Пылающая комната

— Про себя я знаю, — возразил я довольно настойчиво, задавшись целью выяснить что же все-таки происходит. — что с вами? — неделю назад Крис возил меня на встречу с вице-директором JТ, где в присутствии меланхолично-вдумчивого Майкла Флана адвоката Харди, которого он запросто, невзирая на их разницу в возрасте именовал Микки, я подписал контракт на создание текстов песен для альбома «Ацтеков». Сумма гонорара была по моим меркам фантастической, но, откровенно говоря, меня это волновало меньше всего.

— Да, с нами все в порядке, ряд концертов, фильм, и клип, основной, как реклама, что ли, ну и еще два, если получится, сроки там больно жесткие. Придется рвать когти, чтоб успеть.

— А если не успеешь? — продолжал я допытываться.

— Успеем. — он улыбнулся и взглянул на меня, словно желая получить поддержку. — Нельзя не успеть, там в случае приостановки или не выдачи к сроку, такая неустойка, что рехнуться можно, ну, правда, и платят они немало, я успею.

Мы остановились у обочины дороги, место было настолько глухое, что пожелай Крис меня убить здесь и избавиться от тела, скрыть следы преступления труда бы ему не составило. Мне захотелось уточнить у него, не задумал ли он именно так и поступить. И я спросил.

Он посмотрел на меня широко распахнутыми то ли от гнева, то ли от обиды глазами.

— Да я бы давно тебя пришил, — возмутился он, — если бы захотел. Идем.

— Я пошутил, — оправдывался я, покорно бредя за ним вниз от дороги в крошечную долину, точнее, плато над очередной пропастью. Домов поблизости не было, где-то пониже они стояли, но тут вокруг были только сосны и тишина. Дом, который Крис купил благодаря содействию Марты, одиноко стоял опутанный сетями солнечного света. Двухэтажный маленький домик с гаражом, низким крыльцом и ставнями на окнах, по всей видимости, Харди не стал ничего менять получив его от прежних хозяев. Поднявшись по лестнице из пяти символических ступеней, он достал из кармана ключи и открыл дверь. Я почему-то был уверен, что она должна заскрипеть, но я ошибся, распахнулась она бесшумно. Внутри из-за закрытых ставней был полумрак. Как я успел заметить еще с порога, на первом этаже было четыре комнаты, по двое смежных друг с другом, на второй этаж вела узкая, сделанная под винтовую лестница из дерева. Мебель была новая, надо полагать, привезенная по требованию Криса, ее было мало, и это придавало интерьеру еще большее очарование. Если бы не безумно дорогие светильники, к которым Харди питал слабость, то все выглядело бы скромно и просто, как обычный дом в деревне в горах. Стены были отделаны светло-коричневыми панелями и обклеены плакатами с изображениями Роберта Планта. Меня разобрал смех, и Крис оглянулся на меня с удивлением.

— Чего смешного? — спросил он, развалясь на зеленом диване с бутылкой в руке, он явно не страдал ни от жары, ни от перелета. Впрочем, я тоже.

— Ты меня привез в место тайного поклонения Led Zeppelin, кто бы мог подумать, что гордый Крис Харди кому-то тайно поклоняется.

— Ну да, — возразил он с необыкновенной, задевающей за живое простотой, — я давно к ним пристрастился, еще лет в двенадцать.

— А где остановится Бобби? — спросил я, догадываясь, что с нами больше никого не будет.

— Они с Айроном поедут в отель, тут недалеко, маленькое заведение, всего пятнадцать номеров. — пояснил Крис, — мы тоже там могли бы жить, но зачем, когда дом отличный.

— Да, — согласился я, — он замечательный. А где мы еду будем брать?

— Это не проблема, там — он махнул рукой в сторону комнат слева, — дальше кухня, холодильник забит, но это так, на случай, а вообще есть будем в городе. Здесь море полчаса на мотоцикле. А до города минут на двадцать больше. Ну, как?

— Классно, Крис, я даже не знаю, что сказать.

— Я знал, тебе это понравится, ты ведь рисуешь, вот и рисуй, сколько влезет.

— По-моему я уже не рисую, а пишу, — возразил я, — причем преимущественно черт знает что.

— Ты пишешь супер, — заверил он тоном истинного ценителя, и, встав, пошел открывать ставни, одна из них заела, и я к нему присоединился.

В конце концов, хлипкое сооружение слетело с петель от наших неимоверных усилий. На веранде стало светло, солнце быстро нагревало все предметы, Крис зашел на кухню и вытащил ящик вина.

— Это здешнее, — пояснил он, — вот попробуй, — он откупорил бутылку и протянул мне.

Красное вино оказалось терпким и пряным, много его выпить было невозможно, но Крис, очевидно, собирался это сделать.

— Я здесь ничего переделывать не стал, на фиг, — объяснял он.

Я прошел в комнату налево и собирался уже открыть дверь смежного с ней помещения.

— Стой, — Крис внезапно метнулся ко мне, но я уже толкнул дверь. Комната оказалась небольшой изысканной спальней, все детали которой были подобраны с каким-то несвойственным Харди вкусом, у меня почему-то тут же возникло ощущение, что продумывала и подбирала интерьер женщина.

— Чьих это рук дело? — спросил я.

— Была у моей жена одна подруга, — неохотно признался Харди, — Мэри, Мария, она ее так называла, ничего получилось? — в его голосе слышалась явная тревога, страх услышать мой неодобрительный ответ.

— Вполне, — успокоил я его, — она была в тебя влюблена, Крис, — заметил я, понимая, что иначе и быть не могло, слишком явно во всей обстановке сквозило стремление выразить нечто более важное помимо стилистически выдержанного характера.

— Да кто его разберет, — он пожал плечами, — она умерла три года назад, покончила с собой, неприятная история.

— Может, поделишься? — попросил я, чувствуя, что история действительно ему была крайне неприятна, это было написано на его лице, резко потемневшем и наряженном.

— Ну, что рассказывать, — он подошел к постели и посмотрел на нее так, словно видел на ней что-то, чего мои глаза видеть не могли. — Она была не без придури баба, красивая, правда, даже слишком, Мерелин, как кукла, рядом с ней выглядела. Испанка. Познакомилась с моей женой на какой-то вечеринке, ну, а она ее со мной познакомила, ей было лет тридцать, я тогда еще не раскусил, на ком женился, медовый месяц и прочая ерунда, а она…

— Что она? — вынуждал я его продолжать, испытывая непреодолимое желание пережить с ним вместе какую-то тайную трагическую часть его жизни.

— Она просто в меня втрескалась, письмо мне написала, что не может без меня жить, я тогда этот дом купил, и она мне предложила им заняться, но потом сказала, что выберет все только для спальни, с условием, что если мне понравится, я с ней проведу тут ночь. — он снова замолчал, явно не желая рассказывать, что случилось дальше.

— Ну, а ты? — требовал я, с неумолимой жестокостью, следя за тем, как он все больше и больше впадает в уныние, — ты что, отказал ей?