Джейн Кренц - Наследник

— Успокойтесь, Хопор, — спокойно приказал ей Конн.

— Почему я должна вам повиноваться? — прошипела она в ответ.

Его губы дрогнули теперь в такой знакомой легкой улыбке.

— Потому что вы должны мне пять тысяч долларов, — вкрадчиво предположил он.

Хонор притихла. Теперь она не смогла бы встать со своего стула, даже если в зале разразится пожар. Ее глаза встретились с непроницаемым взглядом Конна.

— Я оставила чековую книжку дома. Отвезите меня в мою квартиру, и я верну вам ваши деньги. Те самые, что я намеревалась отдать Грейнджеру. У меня есть подозрение, что для меня нет большой разницы, кому из вас заплатить. Похоже, у вас много общего — у вас и Грейнджера.

На долю секунды она была уверена, что зашла слишком далеко. Пальцы, сковавшие ее запястье, не отпускали ее, в глазах застыл холод. В тот напряженный момент инстинктивное ощущение опасности у Хонор переросло в настоящий страх.

Но тут, совершенно неожиданно, она оказалась свободной. Ландри отпустил ее запястье и откинулся на спинку стула, протягивая руку к бокалу с вином. Он сделал большой глоток, прежде чем заговорить. Когда он снова посмотрел на нее, пугающий лед его взгляда исчез, сохранив лишь обычное отстраненное выражение. Спокойный, сухой тон его слов почти рассеял испуг, который овладел телом Хонор. Он склонил голову, очень официально.

— Поздравляю вас, леди, вам почти удалось вывести меня из себя этим последним саркасти-ческим замечанием. Не многим хватило мужества проделывать такое со мной.

Хонор с трудом сглотнула:

— Догадываюсь.

— Я вас напугал?

— Я не знаю, как воспринимать вас, Конн, — честно призналась она. — Да, на какое-то мгновение вы меня напугали. В конце концов, мне не так уж много о вас известно, верно? А теперь я еще должна вампять тысяч долларов.

— Разве не предпочтительней быть в долгу у меня, а не у Грейнджера?

— Еще не знаю. По крайней мере, я имею четкое представление о месте Грейнджера в этой жизни. Он — ростовщик акула. Как только я расплачусь с ним, он уйдет со сцены. Вы же пока не поддаетесь четкой классификации.

— Я принимаю это как комплимент. Только минуту назад вы говорили о том, что у нас с Грейнджером оченьмною общего. Очевидно, мой статус в ваших глазах не столь низок.

— Зачем вы сделали это? — решительно спpoсила она.

Конн не стал притворяться, что не понял, что она имеет в виду.

— Затем что не котел, чтобы вы близко подходили к этому человеку, — заявил он с абсолютной уверенностью всвоей правоте. — Вы ровным счетом ничего не смыслите в том, как нужно обращаться с такими людьми, как он. Каким же образом ваша сестра попалась к нему в лапы?

Хонор вздохнула, немного расслабившись теперь, когда Конн, казалось, взял себя в руки.

— Некоторое время этой осенью она встречалась с мужчиной, который, помимо других своих многочисленных недостатков, был заядлым игроком. Догадываюсь, что он преподносил свой порок как легкое и приятное времяпрепровождение. Он возил ее в Вегас и на скачки и подстрекал попытать счастья. На ипподроме «Санта-Анита» он познакомил ее с Грейнджером. Думаю, что он частенько пользовался услугами Грейнджера как банкира. Грейнджер с такой готовностью предлагал ей денег, что моя сестра просто не устояла. Ей не хотелось отставать от проматывающего деньги общества, в котором она вращалась, и, в конечном счете, вместо этого она оказалась крайней. К счастью, она вовремя пришла в сознание и бросила своего дружка.

— Но к тому времени она уже задолжала Грейнджеру пять тысяч?

— На самом деле она заняла у него только три тысячи, — резко сказала Хонор. — Но правительство не регулирует процентные ставки в мире Грейнджера.

— Две тысячи долларов в качестве процентов за залог в три тысячи долларов. Да, Грейнджер на шаг впереди большинства банков. Ну, если это вас утешит, он больше никогда и близко к ней не подойдет, даже если она снова вернется на эту скользкую дорожку.

Хонор задумалась:

— Потому что вы велели ему держаться от нее подальше?

— Верно.

— А почему это Грейнджер с такой готовностью исполняет ваши приказы?

— Может быть, потому, что я действую ему на нервы, точно так же, как я действую на нервы вам, — лаконично предположил Конн, когда принесли ее салат из брокколи.

Хонор не обратила внимания на еду. Наклонившись вперед, не сводя с него глаз, она сказала:

— Кони, я заплачу вам сегодня, у меня есть деньги.

— В этом нет необходимости.

Хонор отчаянно замотала головой;

— В этом определенно есть необходимость. Я отдам вам деньги сегодня же вечером.

Он мгновение наблюдал за выражением ее лица, словно принимал какое-то решение. Потом он согласно кивнул:

— Хорошо. Если от этого вы будете чувствовать себя спокойно.

— Непременно!

Он слабо улыбнулся:

— Да, вижу, будете. И я действительно хочу, чтобы вам было спокойно со мной, Хонор.

— Неужели? — удивилась она.

— Это моя основная цель, — ровно заверил он ее.

Хонор пришлось признать, что к концу ужина Конн достиг, по крайней мере, частично, своей цели. Ее чувство настороженности по отношению к нему все еще было очень живо, но его привлекательность действовала на нее почти неотразимо. С его стороны не последовало никаких возражений по поводу того, что она отдаст ему деньги, поэтому он явно не намеревался шантажировать ее этим долгом в любом случае. Его главной целью, очевидно, было защитить ее от необходимости встречаться с Грейнджером лицом к лицу.

Его покровительство смущало Хонор. «Это странная ирония судьбы», — думала она, когда давала ему ключ, чтобы он открыл парадную дверь.

— Не желаете ли выпить бренди, пока я буду выписывать чек? — вежливо предложила она, входя в квартиру.

— Спасибо, с удовольствием, — буркнул Конн, продвигаясь по ее необычно декорированной гостиной. — Просто скажите, где искать. Я возьму сам.

— В том красном лакированном шкафчике у окна.

Он кивнул и пошел по белому ковру. «Он запоминает все подробности», — мимолетно подумала Хонор, когда быстро шла по коридору в свою, спальню, чтобы взять чековую книжку. Как много может прочитать мужчина по деталям дизайна ее гостиной? По всей вероятности, немало.

Как только Хонор вошла в свою спальню в японском стиле, заподозрила что-то неладное. На мгновение она застыла в дверном проеме, с хмурым видом оглядывая каждый уголок комнаты.

Мгновение спустя она покачала головой в раздражении на себя. Все в порядке. Красно- черные, в позолоченной рамке ящики ее туалетного столика задвинуты в точности так, как им и надлежало быть, а ее кровать с вышитым покрывалом безукоризненно опрятна.

Комната казалась визуальной интерпретацией тонкой, искушенной безмятежности. Единственной раздражающей нотой служил телевизор, и он был благоразумно спрятан за складной ширмой.