Ирина Лазарева - Звезды над озером

— Я прошу прощения за то, что обидел вас вчера. Но ведь и вы не выказывали мне особой благосклонности.

— А почему я должна ее выказывать? Ваша репутация всем известна: вы — герой на море и прожженный волокита на суше!

— Ну вот: кто кого оскорбляет? Нет, теперь я решительно отказываюсь вернуть вам очки. Я требую компенсации за моральный ущерб.

Говоря это, он надвигался на нее; она пятилась с потерянным выражением на замечательно красивом лице. Скоро отступать ей стало некуда.

— Не подходите ко мне, — взмолилась она и уперлась ему рукою в грудь.

Он обнял ее и крепко поцеловал в румяные губы.

— Вот теперь я удовлетворен, — сказал он и надел на нее очки. — Сейчас вы меня хорошо видите?

Она завороженно смотрела на него, но ничего не видела, кроме золотых язычков пламени, играющих в его глазах. Потом медленно обошла Алексея, не сводя с него взгляда, подошла к двери и заперла ее на ключ.

— Что вы делаете? — в свою очередь удивился он.

— Сейчас узнаете.

— Черт возьми, да это настоящая подсечка! Вы часто заваливаете мужчин на диван?

— Первый раз. А что, вам не нравится? Сами напросились.

— Постойте, так вы сорвете все пуговицы с кителя.

— Ничего, я их пришью.

— Осторожно, товарищ Лежнёва, вы меня задушите.

— Не беда, реанимация рядом.

— Это насилие, я подам рапорт командованию.

— Не нарывались бы, товарищ Вересов. Теперь вам никто не поможет.

— Силы небесные! Как вы прекрасны, доктор!

— Вы тоже ничего, мой командир.

2008 год

Мы стоим на краю ущелья с отвесными склонами; оно такое глубокое, что страшно смотреть вниз. По дну каньона извивается быстрая горная река Азат, к руслу ее вплотную подступают розовые скалистые отроги Гегамского хребта.

Река огибает треугольный мыс, на котором стоит храм Гарни, и скачет дальше по камням меж влажных берегов с тучной почвой, захваченной корнями фруктовых деревьев и кустарников.

Храм Гарни — маленький Парфенон среди армянских гор, но, в отличие от большого собрата, полностью восстановленный в советское время из подлинных уцелевших фрагментов и новых, изготовленных из базальта взамен недостающих.

Я-то вижу храм не впервые, а Женю он поразил со всей очевидностью — мне приятно наблюдать его неподдельный интерес, я не без гордости чувствую свою причастность к народу с древней историей.

Три невероятных дня, наполненные любовью, насыщенные событиями, встречами, совместными прогулками по красивейшим местам, — теперь я смогу растолковать любому, что такое счастье, можете обращаться, если вас еще не коснулась эта божественная субстанция. Я готова выделить толику своих переживаний, всего выразить не смогу, нет у меня такой возможности. Уж если Омар Хайям признал «…как много я б сказал и как мой нем язык!», то чего ждать от меня.

По ночам мы чинно расходимся по своим комнаткам, но как только становится ясно, что домочадцы уснули, я заползаю к Жене в постель, подобно гадюке в брачный период, и обвиваюсь вокруг него с проворством самой резвой особи.

Вчера на рассвете нас чуть не накрыли. Накануне родственники предупредили о том, что утром нам придется встать ни свет ни заря, чтобы ехать на одну из вершин Арагаца. Сурену Акоповичу вздумалось во что бы то ни стало угостить нас хашем. Хаш едят очень горячим, в основном зимой, подают его на углях, чтобы не остывал, в чем мы имели возможность убедиться. А на вершине Арагаца всегда холодно — там летом лежит снег, а на берегу круглого озерца, заполнившего жерло остывшего вулкана, расположился ресторан, где можно отведать знаменитое армянское блюдо. Это важная народная традиция, есть вместе хаш — признак родства, доверия и уважения.

Отказываться нельзя, я сразу объяснила Жене, что мои родственники воспримут это как неуважение. О том, что могут воспринять как нежелание породниться, я промолчала. Женя пока такого намерения не выказывал, не набиваться же самой?

О будущем мы пока не говорим; я догадываюсь, что Женя не меньше меня боится спугнуть очарование этих дней, их яркую незамутненность, искренность, восстановленное доверие.

Забегая вперед, скажу, что поездка на вершину горы получилась незабываемой — мы оделись тепло, как для горнолыжного курорта, и сидели в беседке на берегу мерцающего ледяной водой озера с заснеженными берегами. Хаш подавали в больших глиняных чашах, стоящих на подставках с тлеющими углями. Пришлось пить водку, так полагается для лучшего переваривания тяжелой пищи, какой является наваристый хаш. Мы отлично провели время. Солнце, горы, снег, теплая компания и вкуснейшая еда. Нам с Женей настолько понравился хаш, что мы решили непременно в Питере сварить такой же, как только ударят морозы.

Но я о том, что случилось утром, когда родственники чуть не застукали меня в постели с мужчиной.

Несмотря на предупреждение о поездке, мы с Женей безмятежно проспали время сбора. Лежали по привычке в обнимку, забывшись в крепком утреннем сне, запутавшись в простынях, в то время как наивный дядя Сурен, стесняясь постучать в мою дверь, решил разбудить своего русского гостя.

Сквозь сон я слышу, как кто-то энергично стучит в дверь, затем голос дядюшки:

— Женя, спишь? Вставай, ехать пора. Слышишь? Отзовись!

Дверная ручка начинает нерешительно поворачиваться. Кошмар! Мы ведь дверь не заперли, да и нечем, там только защелка, в этом доме не то что внутренние двери не принято запирать, но и входные у всех нараспашку. Я делаю бросок через Женю на пол и моментально втискиваюсь под кровать.

— Лежи, не вставай, — дурным шепотом сиплю из своего убежища.

Женя притворяется спящим, а я плинтусом, так как кровать стоит одним боком у стены. Повезло, что я не толстушка, обязательно застряла бы на входе.

Вам приходилось когда-нибудь лежать на полу под кроватью, причем практически без всякой одежды? Чаще любовники сидят в шкафу, но и этот вариант не лучше.

В таких ситуациях неизменно срабатывает закон подлости, как будто кто-то специально пишет сценарий про размазню, которой не везет. Давно убедилась, что подставы случаются не только в кино. Пока дядя и Женя разговаривают, а я лежу без дыхания, почти упираясь носом в кроватные пружины, совсем рядом слышу какой-то не то треск, не то щелчок, слегка поворачиваю голову и вижу чьи-то круглые зеленые глаза, глядящие на меня в упор, но с некоторой отрешенностью, как смотрит убийца-психопат, склонный к философии. У чудовища длинная шея, на ней сидит треугольная голова с клювом и с двумя шевелящимися усиками между глаз, на груди сложены чинно лапы, до ужаса напоминающие косу, с какой ходит смерть, да еще с острыми зазубринами.

Я цепенею от ужаса! Ничего подобного я никогда не видела. Зеленое пучеглазое страшилище из триллеров про инопланетян или робот-убийца!