Керстин Гир - Непристойное предложение

— Это уже слишком, — проговорила Эвелин и посмотрела на часы. — Все пошло слишком быстро.

— Мне уже давно не по себе, — сказала я. — И совсем не так хорошо.

Эвелин посмотрела на недоеденный коржик в моей руке.

— Сокровище мое, но в звездочках вообще ничего не было.

— А он был такой вялый в постели, — съязвила Петра и едва не свалилась с прилавка от смеха.

— Хотелось бы знать, что здесь такого смешного, — не сдержалась Эвелин. — Вы, бедняжка, никогда ничего подобного в жизни не имели.

— Лично я никогда, — сказала Петра и расхохоталась так, что из глаз брызнули слезы. — Абсолютный тюфяк, хи-хи, совсем не смешно, хи-хи. Не над чем смеяться, хи-хи-хи. Но ты можешь теперь спокойно говорить мне «ты».

— Ах нет, спасибо, — возразила Эвелин.

Мне стало в этот момент в самом деле жаль Петру.

— Уже половина двенадцатого, Петра. Ты не должна сегодня забирать детей?

— Детей! — Петра подпрыгивала от смеха на прилавке. — Забрать.

— О Боже! — испугалась я. — Что мы наделали? Она же не сможет вести машину!

— Не-е, — удовлетворенно сказала Эвелин.

— А бедные дети? Они теперь будут ждать маму перед детским садиком.

— Дети никогда не ждут перед садиком, а всегда на территории, под присмотром. И если никто не приходит их забрать, то воспитатели ставят в известность отцов. Или старших детей, — ухмыльнулась Эвелин.

— Эвелин, ты жестока, — возмутилась я.

— Не-е, — ответила Эвелин. — Я просто считаю, что наша кривоножка заслужила наказание.

— Но бедные дети…

— Ты хотела бы иметь такую мать?

— Родителей не выбирают, — проговорила я. — О Боже, Эвелин, мне и в самом деле ужасно плохо. Ты уверена, что в звездочках ничего не было?

— Абсолютно, — сказала Эвелин.

— Тогда это, должно быть, обезжиренное масло, которое я не переношу.

— Оливия, душа моя, не существует никакого обезжиренного масла.

Эти слова произвели на Петру такое впечатление, что от смеха у нее изо рта пошла пена.

— Ты бы легла лучше куда-нибудь, хоть на диван, — попросила я ее.

— Да, в первый раз такого с ней быть не должно, — сказала Эвелин.

А Петра все смеялась и смеялась. Когда она слезла с прилавка, чтобы куда-нибудь идти, то не попала в дверь и ударилась лбом о дверной косяк. Но это не привело ее в чувство, потому что смеяться она принялась еще пуще. Когда мы наконец уложили ее на диван, я со страхом посмотрела на Эвелин.

— От этого можно умереть?

— Посмотрим, — произнесла Эвелин и беспечно засмеялась.

Боль у меня в животе стала сильнее. Едва я успела добежать до туалета, меня вырвало.

— Твои коржики и в самом деле способны подавлять аппетит, — сообщила я, вернувшись назад в магазин.

Эвелин задумчиво посмотрела на меня.

— Похоже, причина твоего недомогания совсем в другом. Когда у тебя последний раз были месячные?

Я тупо уставилась на Эвелин.

— А что? — Я не вела никаких глупых календарей по поводу месячных.

— Гм, — произнесла Эвелин.

— Нет, — сказала я.

Нет, судьба не могла так со мной поступить! И так уже всего было достаточно.

— У меня есть еще один тест на беременность, — сказала Эвелин и поморщилась. — Был куплен про запас. — Она ухмыльнулась. — Я уже собиралась было продать его на аукционе.

— Нет, — повторила я.

Я не могла быть беременной. Это было просто невозможно. Это же была жизнь, а не глупая «мыльная опера».

Забеременеет ли Оливия от своего деверя, и как она расскажет об этом своей невестке, которая долгие годы безуспешно пыталась завести ребенка? И бросится ли Оливия с моста, что больше подошло бы глупой продавщице Петре? Смотрите в нашем сериале и не переключайтесь, потому что грядет новый поворот в нашем сериале: Гертнеры — семейство самоубийц.

Эвелин подтолкнула меня к выходу.

— Пойдем же. Самообман в данном случае ни к чему хорошему не приведет.

— Но я не могу быть беременной, — сказала я. Я не могла и не имела права. И не хотела.

Эвелин высоко подняла брови, точно так, как это всегда делал Оливер.

— Оливия, это не так невероятно, что ты можешь забеременеть.

— Невероятно, невероятно, — с нажимом повторила я.

— Но это жизнь. — Эвелин потянула меня за локоть.

— А что же с Петрой?

Петра продолжала хихикать, лежа на диване.

— Она спокойно полежит здесь одна, — сказала Эвелин.

— Я тебя боюсь, — сказала я.

На стоянке перед питомником господин Кабульке помогал загружать саженцы лавровишни в машину Эберхарда и Катинки. Очевидно, несмотря на все уговоры Фрица, Эберхард решил-таки купить самые маленькие и дешевые растения. Это означало, что еще пару лет все кому не лень смогут созерцать толстый живот Эберхарда, направляющегося к бассейну.

В доме было тихо и спокойно, и не последнюю роль в этом, очевидно, играли подобранные Эвелин для покраски дверей и стен тона. Эвелин повела меня в ванную.

— Мне очень жаль, но здесь все еще погано, — извиняющимся тоном сказала она.

— Я знаю. Это же все-таки мой дом, Эвелин.

— Ах, и правда. Вот тест. Пользоваться им предельно просто.

— Эвелин, я не беременна.

— А почему нет?

— Мы пользовались презервативами, — сказала я и покраснела до кончиков волос.

— Я знаю, — сказала Эвелин. — Черными!

Второй раз за этот день земля ушла у меня из-под ног. Я побледнела и опустилась на бортик ванны.

— Откуда ты знаешь?

Эвелин изумленно посмотрела на меня.

— От Оливера, конечно. Ты думала, что мы больше не разговариваем друг с другом?

— Это он тебе рассказал? — Я не могла в это поверить.

— Ну, не во всех деталях, конечно, — сказала Эвелин. — Но достаточно, чтобы заставить меня ревновать. — И с горечью добавила: — Он великолепен в постели, правда?

Я была не в состоянии что-либо ответить.

— Но я хотела бы сказать, что в немалой степени это и моя заслуга, — продолжала Эвелин. — Последние семь лет именно я в конце концов имела эксклюзивное право им пользоваться.

Я лишь тупо смотрела на нее.

— Презервативы не всегда функционируют безотказно. Они могут треснуть, если использовать какие-то кремы или что-то такое.

— Но мы не пользовались никакими кремами, — прервала я ее.

Эвелин казалась мне зловещей. Она вздохнула.

— Оливия, что с тобой случилось?

— Ты внушаешь мне страх, — честно призналась я. — У тебя есть все основания меня ненавидеть. Но я не хотела, чтобы ты хоть когда-нибудь узнала об этом. И не понимаю, почему Оливер рассказал тебе об этом.

— Потому что мой муж ничего не может носить в себе. И потому что из-за этой истории он оказался в каком-то ступоре. Ему нужен был совет из женских уст.

Я совершенно не понимала, что она несет.

— И что ты ему посоветовала?

— Я посоветовала ему просто подождать, — сказала Эвелин. — Женщины с характером не бросаются из объятий одного мужчины в объятия другого.