Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа

Я принадлежу ему.

В этот момент, я это точно поняла. Без каких-либо сомнений в мыслях, без каких-либо сожалений о том, что подумают другие, и, не имея страха об ошибках или последствиях, я улыбнулась тем словам, которые собралась сказать:

— Трэвис?

— Что, малышка? — прошептал он в мое ухо.

Наши телефоны зазвонили в унисон, и я протянула его телефон ему, пока отвечала на свой.

— Алло?

— ЭББИ?! — вскрикнула Америка.

— Я в порядке, Мер. Мы все в порядке.

— Мы только что узнали! Это во всех новостях!

Я слышала, как Трэвис разъяснялся с Шепли, и старалась успокоить Америку. Отвечая на дюжины ее вопросов, я сохраняла голос ровным, пока вспоминала страшнейший моменты моей жизни, но Трэвис накрыл своей рукой мою, и я расслабилась.

Казалось, будто бы я рассказываю чью-то другую историю, сидя в комфортабельной квартире Трэвиса, в миллионе километров от того кошмара, который чуть нас не убил. Когда я закончила, Америка заплакала, понимая, как близки мы были к тому, чтобы умереть.

— Я сейчас же начну собирать вещи. Мы будет дома утром. — Америка шмыгнула носом.

— Мер, не уезжай раньше срока. Мы в порядке.

— Я должна увидеть тебя. Я должна обнять тебя, чтобы знать, что ты в порядке, — заплакала она.

— Мы в порядке. Ты сможешь обнять меня в пятницу.

Она снова шмыгнула носом.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Развлекайся.

Трэвис посмотрел на меня и затем прижал телефон крепче к своему уху.

— Лучше обними свою девушку, Шеп. Она явно расстроена. Я знаю мужик… я тоже. Скоро увидимся.

Я повесила трубку на секунду раньше, чем это сделал Трэвис, и мы просто стали сидеть в тишине, осознавая, что произошло. Спустя некоторое время, Трэвис откинулся на подушку и притянул меня к своей груди.

— Америка в порядке? — спросил он, глядя в потолок

— Она расстроилась. С ней все будет в порядке.

— Я рад, что их не было там

Я стиснула зубы. Я даже представлять не хочу, что могло бы произойти, если бы они не остались с родителями Шепли. В моей голове вспыхнули искаженные ужасом лица девушек в подвале, которые дрались с парнями, чтобы выбраться оттуда. Испуганные глаза Америки заменили безымянных девушек в той комнате. Меня стало мутить от мыслей, как ее красивые светлые волосы стали бы грязными и спутанными, лежа среди тел на газоне.

— Я тоже, — ответила я с дрожью.

— Извини, ты через многое прошла сегодня вечером. Не нужно было давать тебе добавки.

— Ты тоже был там, Трэв.

Он замолчал на мгновение, и как только я открыла рот, чтобы снова сказать, он сделал глубокий вдох.

— Я не часто испытывал страх, — сказал он, наконец, — Я испугался в то утро, когда проснулся, а тебя рядом не оказалось. Я испугался, когда ты оставила меня после Вегаса. Я испугался, когда понял, что должен рассказать отцу, что Трент сгорел в том здании. Но когда я увидел пламя в том подвале… тогда я испытал настоящий страх. Я добрался до двери, был в нескольких метрах от выхода и не смог уйти.

— В смысле? Ты что, спятил? — я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Я никогда и ни в чем не был так уверен в своей жизни. Я развернулся, проделав путь до комнаты, где должна была быть ты, и ты там действительно оказалась. Все остальное неважно. Я не знал, сможем мы выбраться или нет, я просто хотел быть там, где ты, во всех смыслах. Единственное чего я боюсь, это жизни без тебя, Голубка.

Я наклонилась вперед, нежно поцеловав его губы.

— Тогда тебе нечего больше бояться. Мы вместе навсегда.

Он вздохнул.

— Я бы сделал это снова. Я не обменял бы ни одну секунду, если бы это значило, что мы окажемся здесь.

Мои глаза стали тяжелыми, и я сделала глубокий вдох. Мои легкие сопротивлялись, все еще горя от дыма. Я слегка закашлялась, а затем расслабилась, чувствуя теплые губы Трэвиса на своем лбу. Его рука заскользила по моим влажным волосам, и я смогла услышать, как бьется его сердце в груди.

— Вот оно, — сказал он со вздохом.

— Что?

— Чувство. Когда я наблюдаю за тем, как ты спишь… за спокойствием на твоем лице. Это оно. Я не чувствовал этого с тех пор, как моя мама умерла, но теперь я могу чувствовать это снова.

Он сделал очередной глубокий вдох, и прижал меня ближе.

— Я понял в ту же секунду, как встретил тебя, что в тебе есть что-то, что нужно мне. Оказалось, что дело не просто в каких-то твоих качествах. Мне нужна была ты.

Уголок моих губ слегка приподнялся, и я уткнулась лицом в его грудь.

— Это мы, Трэв. Ничто не имеет смысл, если мы не вместе. Ты понимаешь это?

— Понимаю? Да я тебе об этом весь год твержу! — съехидничал он, — Это официально. Шалавы, бои, расставания, Паркер, Вегас… даже адское пламя… наши отношения могут выдержать все.

Я подняла голову еще раз, замечая удовлетворенность в его глазах, когда он смотрит на меня. Это было похоже на то состояния безмятежности и покоя на его лице, как когда я проиграла пари, и мы остались с ним в его квартире, как когда я сказала в первый раз, что люблю его, и как когда мы проснулись вместе утром, после вечеринки в честь Дня Святого Валентина. Это было, похоже, но не то. Нынешнее спокойствие останется навсегда. Осторожная надежда исчезла из его глаз, ее сменило безоговорочное доверие.

Я поняла это, потому что его глаза отразили то, что я чувствовала.

— Вегас? — спросила я.

Его брови нахмурились, не понимая, к чему я клоню.

— И?

— У тебя не было мыслей, чтобы вернуться обратно?

Его брови взлетели вверх.

— Думаю, для меня это будет не самый лучший вариант.

— Что если мы поедем туда на ночь?

Он оглядел нашу темную комнату в легком недоумении.

— На ночь?

— Женись на мне, — сказала я без колебаний.

Я удивилась, как быстро и просто мне удалось произнести эти слова. Его губы растянулись в улыбке.

— Когда?

Я пожала плечами.

— Мы можем купить билеты завтра. Это ведь весенние каникулы. Лично я на завтра ничего не планировала, а ты?

— Ты блефуешь, — он достал мобильный. — Американские Авиалинии, — сказал он, наблюдая за моей реакцией. — Я бы хотел приобрести два билета в Вегас, пожалуйста. На завтра. Эмммм… — он посмотрел на меня, ожидая, что я передумаю. — На два дня. Туда и обратно. Любые.

Я положила свой подбородок ему на грудь, ожидая, пока он закажет билеты. Чем дольше я позволяла ему висеть на телефоне, тем шире становилась его улыбка.

— Ага… эм, подождите секунду, — он указал на бумажник, — Подай, пожалуйста, мою карточку, Голубка.

Он вновь наблюдал за моей реакцией. Я радостно наклонилась вперед, достала его кредитную карту из бумажника, и протянула ему.

Трэвис назвал цифры на ней, поглядывая на меня после каждой. Когда он назвал дату, до которой действительно карточка, и не заметил на моем лице и намека на протест, то сжал губы вместе.