Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа

— Ах… ладно.

Америка подпрыгнула и обняла меня.

— Это будет так весело!

Через полчаса мы погрузились в Хонду и поехали на квартиру. Америка глубоко дышала, пока мы ехали. Она посигналила, когда начала парковаться на свое обычное место. Шепли спустился по лестнице, взял оба наши чемодана и подтолкнул к лестнице.

— Открыто! — пропыхтел он.

Америка открыла и придержала дверь. Шепли хмыкнул, когда поставил на пол наши чемоданы.

— Господи, детка! Твой чемодан в двадцать раз тяжелее, чем у Эбби!

Америка и я замерли, когда из ванной, застегивая блузку, вышла девушка.

— Привет, — удивленно сказала она. Ее тушь растеклась, она осмотрела нас, прежде чем ее взгляд остановился на нашем багаже. Я узнала в ней длинноногую брюнетку, за которой Трэвис последовал из столовой.

Америка посмотрела на Шепли.

Он поднял руки.

— Она с Трэвисом!

Из-за угла вышел Трэв в боксерках и зевнул. Он посмотрел на свою гостью и похлопал по спине:

— Мои друзья приехали. Тебе лучше уйти.

Она улыбнулась и обняла его за шею, целуя в щеку.

— Я оставлю мой номер на стойке.

— Эээ… не беспокойся насчет этого, — сказал Трэвис, словно ничего не произошло.

— Что? — она отклонилась назад, заглядывая ему в глаза.

— Как всегда! — сказала Америка. Она посмотрела на девушку. — Почему ты удивляешься? Он Трэвис, мать твою, Мэддокс! Он славится такими вещами, но, тем не менее, каждый раз они удивляются! — сказал она, оборачиваясь к Шепли. Он обнял ее, успокаивая.

Девушка прищурилась и посмотрела на Трэвиса, затем схватила свою сумочку и выбежала, хлопнув за собой дверью.

Трэвис прошел на кухню и открыл холодильник, словно ничего и не произошло.

Америка покачала головой и пошла по коридору. Шепли поплелся за ней, наклоняя свое тело, чтобы хоть как-то уравновесить вес ее чемодана.

Я рухнула в кресло, думая, было ли это сумасшествием согласиться прийти. Я не представляла, что квартира Шепли была проходным двором для глупых пустышек.

Трэвис стоял за барной стойкой, скрестив руки на груди и улыбаясь.

— Что случилось, Голубка? Тяжелый день?

— Нет, мне противно.

— Из-за меня? — он улыбался.

Я должна была знать, что он ждал этого разговора. И это меня еще больше распаляло.

— Да, из-за тебя. Как ты можешь всего лишь использовать тех, кому нравишься и так к ним относиться?

— Как я отношусь к ней? Она предложила свой номер, я отказался.

Мой рот открылся на его отсутствие угрызений совести.

— Ты занимался с ней сексом, но даже не хочешь взять ее номер?

Трэвис облокотился на стойку.

— С чего бы мне хотеть ее номер, если я не собираюсь ей звонить?

— С чего бы тебе спать с ней, если ты не собираешься ей звонить?

— Голубка, я никому ничего не обещаю. Она не рассматривала отношения, прежде чем распласталась как орел на моем диване.

Я с отвращением посмотрела на диван.

— Трэвис, она чья-то дочь. Что, если в свою очередь, кто-то так же будет относиться к твоей дочери?

— Моя дочь не будет ронять трусики перед каждым встречным придурком, скажем так.

Я скрестили руки, недовольная тем, что он прав.

— Таким образом, кроме того, что ты признаешь себя придурком, ты говоришь, что ее надо выбросить как бездомную кошку из-за того, что она спит с тобой?

— Я говорю, что был честен с ней. Она взрослая, это было по взаимному согласию… даже слишком охотно с ее стороны, если хочешь знать правду. Ты ведешь себя так, словно я совершил преступление.

— Кажется, она не совсем понимала твои намерения, Трэвис.

— Обычно женщины объясняют свои действия тем, что придумали в своей голове. Она не предупредила меня, что ждет каких-либо отношений, когда я ей сказал, что ищу секса без ограничений. В чем разница?

— Ты свинья.

Трэвис пожал плечами.

— Меня называли и похуже.

Я посмотрела на диван, подушки по — прежнему косо лежали и были скинуты в кучу в связи с недавним использованием. Я содрогнулась от мысли, сколько же девушек отдались на этой ткани. Ткани, вызывающей зуд.

— Видимо, придется спать на кресле, — проворчала я.

— Почему?

Я посмотрела на него, и меня взбесило его растерянное выражение.

— Я не буду спать на этой штуке! Одному Богу известно, в чем мне придется лежать.

Он поднял с пола мой багаж.

— Ты не будешь спать на диване или кресле. Ты будешь спать в моей постели.

— Которая, я уверена, еще более антисанитарна.

— В ней никогда никого не было, кроме меня.

Я закатила глаза.

— Да ладно тебе!

— Я абсолютно серьезно. Я трахаю их на диване. Я не пускаю их в свою комнату.

— Тогда почему мне позволено оказаться в твоей кровати?

Он озорно улыбнулся одним уголком рта.

— Ты планируешь секс сегодня вечером со мной?

— Нет!!

— Вот почему. Теперь поднимай свой капризный зад, прими горячий душ и мы сможем немного позаниматься биологией.

Я быстренько посмотрела на него и нехотя подчинилась. Я долго стояла под душем, позволяя воде смыть гнев. Массажируя голову с пеной, я вздохнула, как все же прекрасно принимать душ не в общей душевой — никаких шлепок, никаких банных сумок, только расслабляющая смесь воды и пара.

Дверь открылась и я подпрыгнула.

— Мер?

— Нет, это я, — сказал Трэвис.

Я машинально закрыла руками те места, которые не хотела, чтобы он видел.

— Что ты здесь делаешь? Убирайся!

— Ты забыла полотенце, и я принес тебе одежду, зубную щетку и какой-то странный крем для лица, который нашел в твоей сумке.

— Ты рылся в моих вещах? — закричала я.

Он не ответил. Вместо этого, я услышала звук открываемого крана и его зубной щетки.

Я выглянула из-за пластиковой занавески, придерживая ее на груди.

— Проваливай, Трэвис.

Он посмотрел на меня, его губы были все в пене от зубной пасты.

— Я не могу спать с не чищеными зубами.

— Если ты хоть на два шага подойдешь к занавеске, я выколю тебе глаза, пока ты будешь спать.

— Я не буду подглядывать, Голубка, — он усмехнулся.

Я ждала, стоя под водой, крепко закрыв руками грудь. Он сплюнул, прополоскал рот, снова сплюнул и дверь закрылась. Я быстро вымылась с мылом, как можно быстрее вытерлась и потянулась за своей футболкой и шортами, надела очки и собрала волосы в хвост. Мне попался на глаза ночной увлажняющий крем, который принес Трэвис, и я не могла не улыбнуться. Он был внимательным и почти приятным, когда хотел.

Трэвис опять открыл дверь.

— Давай, Голубка! Я уже постарел здесь!

Я швырнула в него расческу, но он увернулся, закрыл дверь и посмеивался всю дорогу к своей комнате. Я почистила зубы, а потом прошаркала по коридору, минуя по пути спальню Шепли.

— Спокойной ночи, Эбби, — донесся голос Америки из темноты.

— Спокойной, Мер.