Дженнифер Уайнер - Все девочки взрослеют

Я кивнула и протерла рукавом чужого свитера запотевшее окно. Голос в динамиках предложил расслабиться и насладиться шестичасовым перелетом в Лос-Анджелес.

— Я еду к дедушке.

— Неужели?

Мужчина развернул свой «Уолл-стрит джорнал».

— Да. — Я кивнула и провела пальцами по волосам.

Самолет поднялся в воздух. Через некоторое время стюардессы принесли обед: на выбор салат или стейк. Я попросила «Цезарь» с курицей, суп и ролл. На подносе красовались маленькая солонка и перечница, стеклянные бокалы для вина и воды и матерчатые салфетки, но столовые приборы оказались пластмассовыми.

— Одиннадцатое сентября, — проворчал сосед. — Охранники отобрали у меня зубную пасту; к стейку подали ложку-вилку. Один-ноль в пользу «Аль-Каеды».

Я снова кивнула, сбросила туфли и поставила ноги на розовый чемодан, который запихнула под переднее сиденье. Возможно, в Калифорнии меня заметят, кто-нибудь поймет, что ищет именно меня. Я перееду к Макси, найму репетитора, закончу школу и превращусь в другого человека. Перепишу свою историю. Навру, что родители были женаты и очень любили меня, но, увы, погибли в автокатастрофе. Мне поверят, потому что я назовусь Анникой, а вывести меня на чистую воду будет некому.

Я съела шоколадное пирожное. Затем нащупала кнопку и опустила сиденье. Я собиралась закрыть глаза лишь на минутку, но, видимо, устала намного сильнее, чем предполагала, и проснулась оттого, что самолет выпустил шасси. Я выглянула в иллюминатор: мы пронзали плотное облако. Внизу лежал Лос-Анджелес: двадцать два градуса тепла, два часа сорок пять минут местного времени.

— Аэропорт Лос-Анджелеса, — сообщил сосед, забирая у бортпроводницы чехол с костюмом. — Помоги нам Бог.

Я катила чемодан по аэропорту. В сумочке жужжал сотовый Тамсин, но я не обращала внимания.

— Мисс Крушелевански?

Шофер был потрясающе красив: квадратная челюсть, темные волосы, сверкающие голубые глаза. Он ждал внизу у эскалаторов, держа табличку с моим именем, как и обещала Райли. Почему он не снимается в кино? Хотя, возможно, пытается. А пока не стал звездой — водит машину, убивая время.

— Меня зовут Кевин. Едем в «Риджент Беверли Уилшир»? — уточнил он, забирая у меня чемодан.

— Да, пожалуйста. — Я надела солнечные очки.

Вокруг клубился коричневый смог, но небо над головой было безупречно синим. Пальмы, росшие вдоль дороги из аэропорта, покачивались на теплом ветру. Я опустила окно, ожидая почувствовать запах моря, но получила лишь заряд выхлопных газов. Подумаешь! Внезапно я ощутила приступ счастья… и голода. Я могла бы слопать номер «Форчун», лежащий в кармане переднего сиденья!

— Гм, прошу прощения. Кевин, нельзя ли где-нибудь перекусить?

Шофер плавно свернул с дороги на парковку с закусочной, в которой я уже бывала, когда мы с мамой ездили к Макси. (Макси всегда заворачивает гамбургеры в листья салата.) Я съела чизбургер и картошку фри, затем вернулась в машину с молочными коктейлями для себя и Кевина. Еще через полчаса мы миновали узорные кованые ворота и покатили по булыжной мостовой гостиницы.

Фойе было отделано шикарным розовато-бежевым мрамором. На круглом позолоченном столе посреди холла возвышалась композиция из лилий и форзиций [85] Форзиция — род кустарников и небольших деревьев с ярко-желтыми цветами. . Роскошно одетые люди дефилировали в облаке сладких ароматов. Рядом с тяжелыми стеклянными дверьми мужчины в форме предлагали вызвать такси или поднести пакеты из магазинов. Я взяла зеленое яблоко из вазы на стойке, чувствуя себя ужасно крутой, вроде Джой Крушелевански — Юной журналистки, или Юной сыщицы, или Юной исследовательницы фамильных тайн и секретов. Я сдала чемодан и направилась в дамскую комнату, где заперлась в кабинке, раскрыла сотовый Тамсин и позвонила ей домой. Тодд снял трубку и позвал сестру к параллельному телефону.

— Операция «Орел парит в небесах» прошла успешно! — сообщила я.

— Отлично, — отозвался Тодд. — Но я бы на твоем месте связался с матерью и успокоил ее. Она уже пять раз нам звонила.

— Позже. — Я закинула ногу на ногу и задумалась. — Или передай ей, что я забыла мобильный у вас дома, но позвонила с чужого с бат-мицвы Эмбер.

— Мне кажется, она в курсе, что тебя… — начал Тодд.

— Просто передай, — перебила я. — Не надо говорить, что ты знаешь, где я. Якобы я нашлась, у меня все хорошо, я позвоню ей…

Я посмотрела на часы и быстро подсчитала.

— Около полуночи, хорошо?

— А если твоя мать решит, что тебя похитили? — предположил Тодд.

— Похитили? — удивилась я.

— Кого, меня? Да кому я нужна?

— Потребуй с нее выкуп, — пошутила я.

— Мы наберем ее немедленно, — встряла Тамсин. — Звони нам каждый час, мы должны быть уверены, что у тебя все хорошо.

— Непременно, — заверила я.

Я изучила себя в зеркале: слуховой аппарат на месте, кредитная карта и список адресов надежно спрятаны в кармане. Я вернулась на улицу, где меня ждала машина с шофером.

По моим сведениям, доктор Лоренс Шапиро жил на Линден-лейн. Кажется, это называется бунгало. Маленький угловатый домик. Входная дверь постоянно в тени из-за низкого навеса. Перед домом железная калитка, выкрашенная в голубой цвет. Дорожка ведет от калитки к двери. Во дворе — апельсиновое дерево. Я нажала на звонок, но никто не ответил. Ни лая собаки, ни шороха внутри. Я вернулась в машину.

— Наверное, придется подождать, — сказала я Кевину.

Через пятнадцать минут подъехала маленькая белая машина. Из нее вылезла тощая стриженая блондинка в розовом медицинском халате с рюкзаком и ключами в руке.

— Скоро вернусь, — пообещала я.

Я перешла улицу, напоенную сладкими, душистыми ароматами, пересекла лужайку и приблизилась к крашеной двери. Под ногами хрустела странная, непривычная лос-анджелесская трава. Под деревом валялись и гнили шесть или семь апельсинов. По одному из них бежала черная полоска. Наверное, муравьи.

— Прошу прощения! — крикнула я.

Женщина обернулась. Ее лицо было усталым и настороженным.

— Да?

— Миссис Шапиро? Кристина? Доктор Шапиро дома?

— Миссис Блум, — поправила она. — Я теперь миссис Блум.

— Но вы были миссис Шапиро? Вы были замужем за доктором Шапиро?

Женщина прищурилась.

— Впервые вижу такого молодого судебного пристава.

— Я не судебный пристав.

Я даже не знаю, кто это такой.

— Я — Джой Шапиро Крушелевански. Моя мать…

— О господи, — перебила женщина. — Кэндейс.

— Да. Извините за беспокойство, но вы не знаете, где мой дедушка?

— Сейчас? Понятия не имею.

Миссис Блум повернулась к дому и полезла в карман, наверное, за ключами. В маминой книге новая жена отца Элли была стройной. Возможно, когда-то так и было. Но с тех пор из стройной она стала тощей, почти иссохшей, как одна из актрис, чьи фотографии печатают на обложках таблоидов под заголовком «Анорексия???». У бывшей миссис Шапиро были жилистая шея и костлявые руки. Розовый халат с короткими рукавами и треугольным вырезом обнажал потрескавшиеся локти и плоскую грудь.