Джейсон Томас - От кутюр

Интересно, что она имела в виду. Сильвия вспомнила, что выкрикнула Мелисса на вечеринке Спенса в «Шестерках». Неужели это было серьезно? Сильвия недоумевала.

Возможность того, что столь совершенное и изысканное существо, как Мелисса Фентон, могло любить ее, смущала Сильвию. Ее никто никогда не любил. Ни семья. Ни мужчина. Ни женщина. Она построила свою жизнь и личную философию по принципу: не давать любви и не нуждаться в ней. Ее волновали только «Высокая мода» и ее власть. По крайней мере она считала, что это было единственное, что ее волновало.

Но… Мелисса.

Между показами Сильвия отправилась в хаос закулисной жизни. Там, в толпе обнаженных женщин и суетящихся костюмеров и модельеров, среди наваленной кучами одежды, как ни в чем не бывало, словно у себя в квартире на Третьей авеню, сидела и ела банан Мелисса Фентон.

— Мелисса. — Сильвия посмотрела на девушку.

Мелисса оторвалась от банана, и на Сильвию взглянули огромные зеленые глаза, которые могли сказать все, даже когда их хозяйка молчала.

— Мелисса, я хочу извиниться перед тобой. — Сильвия никогда ни за что не извинялась. — Сегодня ты была великолепна. Мне было бы очень приятно, если бы на обложке июньского номера появилось твое лицо.

— Вы хотите, чтобы я вернулась в Нью-Йорк? — спросила Мелисса и откусила банан, как будто ничего и не говорила.

— Да, — чуть слышно проговорила Сильвия.

— Что ты сказала, Сильвия?

— Я сказала «да».

Мимо них прошел работник в униформе, ударив мягким молоточком по небольшому гонгу — вот-вот должно было начаться продолжение показа. Фотографы возвращались на свои места, неся бокалы с шампанским. В этот момент часы Марти Голден запищали. «Свершилось, — подумала она. — Сделка состоялась». Она сделала знак своему фотографу, Закери Джонсу, и он поспешил к ней.

— По-моему, здесь не самое лучшее место для моих снимков, — сказала она Заку. — Мы перебираемся туда.

Она указала на места в конце ряда — на места, которые были зарезервированы для редактора и персонала «Высокой моды».

— Это места «Высокой моды», — предупредил Зак.

— Да, это они, не так ли?

Марти улыбнулась. Она поднялась, оправила свой безупречный костюм от Пьеро Димитри, а затем прошла в конец ряда и села на центральное место — на место Сильвии Хэррингтон.

Она сидела, когда из-за сцены вернулась Сильвия.

— Боже милостивый! — зарычала Сильвия. — Это слишком… даже для пронырливой еврейки из Беверли-Хиллз. — Марти посмотрела в полыхающие яростью глаза Сильвий, сохраняя при этом выражение полнейшей невинности. — Послушай, ты, сучка! — прогремела Сильвия, в то время как все затихли. — Ты что, оглохла и онемела, кошерная графиня? Ты сидишь на местах журнала «Высокая мода», и я требую, чтобы ты убралась с них!

— Я прекрасно знаю, где я сижу, — звучным голосом, который заполнил все помещение, проговорила Марти.

Марселла наблюдала за происходящим со смешанным чувством неловкости и удивления. Несколько ушлых фотографов подобрались поближе, чтобы запечатлеть то, что впоследствии назовут сражением века в мире моды. Застыли наготове блокноты и карандаши. Происходило что-то важное.

— Если ты знаешь, где сидишь, тогда ты точно так же знаешь, что сидишь не на своем месте.

Сильвия постаралась контролировать свой голос, когда заметила, что многие начали делать заметки. По политическим причинам она пожалела, что позволила себе антисемитское замечание. Это могло отразиться на журнале.

— Но это мои места. Они мои, а не твои, моя дорогая Сильвия, — сказала Марти.

Сильвия злобно уставилась на нее.

— На самом деле, Сильвия, эти места больше не твои. Знаешь… Постойте, я хочу, чтобы это услышали все.

Марти Голден поднялась на подиум и взяла затянутой в перчатку рукой микрофон.

— Послушайте, мои дорогие друзья, я хочу сообщить вам кое-что, что вас наверняка заинтересует. Примерно пять минут назад мой муж Сол Голден, председатель правления «Голден лимитед», заключил сделку о покупке «Высокой моды».

Перед глазами Сильвии все померкло. Ее рука машинально метнулась к горлу, и, почти теряя сознание, она прошипела:

— Нет, это неправда. Это не может быть правдой.

— Это правда, Сильвия. — По всей комнате карандаши и вспышки торопились делать свою работу. — Если мои восхитительные французские друзья извинят меня, мне бы хотелось сделать небольшое заявление. Я очень рада стать новым редактором «Высокой моды», и я… намерена превратить журнал в более волнующее и неожиданное издание по сравнению с его нынешним состоянием.

Десятки редакторов забросали ее вопросами.

— Сколько вы заплатили за журнал? — спросила полная приземистая женщина из кливлендской газеты.

— Четыреста миллионов за комплект, — пошутила Марти.

— Вы собираетесь менять персонал? — спросила женщина из «Лос-Анджелес таймс».

— Я ввожу новый пост — исполнительного творческого директора и прошу Марселлу Тодд взять на себя ответственность в целом за управление и деловую часть.

Марселла потеряла дар речи.

— А что будет с Сильвией Хэррингтон? — спросил молодой журналист из «Таймс». — Между вами, кажется, существуют разногласия? — По комнате прокатились смешки. — Она остается за бортом?

— Будущее мисс Хэррингтон в связи с «Высокой модой» еще предстоит обсудить. Пользуясь случаем, я хочу сказать, что, хотя между нами и существуют разногласия, в историческом смысле я уважаю то, что она в свое время смогла сделать для журнала.

«Дрянь», — подумала Сильвия.

«Удар ниже пояса», — подумала Марселла.

— А сам журнал претерпит серьезные изменения? — Вопрос исходил от корреспондента Си-би-эс.

— Думаю, да, — ответила Марти. — Пока мир развивался, «Высокая мода», как это случается при больших успехах, почивала на лаврах. С помощью новых идей и новых сотрудников я надеюсь поднять этот знаменитый журнал до самых высоких стандартов моды и журналистики.

За всю свою жизнь Сильвия никогда не испытывала такой злобы, как сейчас к Марти Голден. Ее лицо посерело, она огляделась и увидела, что слишком многие приветствуют ее падение. У нее не было друзей, только власть — и с момента подписания чека она лишилась этой власти.

— Прошу прощения, я слишком долго задержала ваше внимание с моим маленьким заявлением, — сказала Марти. — Не пора ли вернуться к одежде?

Заиграла музыка, и больше сотни журналистов со всего света бросились вон из помещения к телефонам, к большому огорчению следующего модельера, Пьера де Тета, который представлял новый мех — мех колли.

— Похоже, теперь здесь всем хватит мест, — сказала Марти, обращаясь к Сильвии.

— Я не верю ни одному слову. — Сильвия говорила с трудом. — Не может быть, чтобы Ричард продал «Высокую моду», не посоветовавшись со мной.