Этьен Годар - Соседка

Она ничего не понимала, но спорить не захотела. Ничего не спрашивая, она послушно оделась. Ей было интересно, что он надумал.

Они вышли на улицу. Была осень, и парижские ночи стояли холодные и дождливые.

Он обнял ее, и они пошли. Шли долго.

Арлетт очень тогда замерзла, но, конечно, в этом не призналась. Дождь лил все сильнее. Оба промокли до нитки. Бернар остановился у Триумфальной арки. На этом месте у них было первое свидание.

— Ты должна стать моей женой, — его голос звучал решительно и твердо.

От причуды Бернара и от неожиданности Арлетт покатилась со смеху. Она хохотала долго и все никак не могла успокоиться.

А Бернар, напротив, в промокших туфлях и прилипшей к телу куртке, был серьезен, как никогда.

Вместо ответа она обняла его шею, холодную и липкую от дождя и потянулась, чтобы поцеловать его губы. Худенькая и маленькая Арлетт казалась крошкой рядом с могучим, чуть ли не двухметровым Бернаром.

Как разъяренный тигр, он схватил ее в объятия, и они целовались, не замечая ни холода, ни дождя. В ту ночь она впервые отдалась ему. А через две недели стала его женой. И ровно через девять месяцев родился Тома.

Довольные и веселые, крепко обнявшись, они выходили из кинотеатра. Фильм был потрясающий. Арлетт обожала детективы.

Они долго решали, в какой ресторан пойти, и в конце концов отдали предпочтение «Кальберу». Там была прекрасная кухня. Впервые за последнее время Бернар почувствовал настоящий аппетит.

— Очень занятно, но мне больше нравятся фильмы про индейцев. И я этого не стыжусь.

За столиком они все еще продолжали обсуждать картину.

Подошел официант. Они заказали устриц, говядину, запеченную под сыром, несколько салатов, словом, кучу всяких деликатесов и с аппетитом взялись за еду. Говядина была великолепной. А салат из крабов — ну просто объеденье.

— Сегодня, милый, ты немного успокоился, — Арлетт поправила ему галстук.

— А я всегда спокоен…

Бернару и в голову не приходило, что она могла что-то заметить. Хотя, действительно, он вел себя странно, а Арлетт не настолько глупа, чтобы ничего не видеть. Сердце заколотилось. Господи! Только бы она не узнала правду. Чтобы не выдать своих переживаний, он стал торопливо есть.

— Напрасно волнуешься, — сказала Арлетт. — Но ты изменился. У тебя случилось что-нибудь?

Он взял ее руку. Сказать было нечего. Оправдываться, врать, придумывать небылицы… Нет. Ничего не надо. Скоро и так все забудется и станет на свои места.

— Послушай, — Арлетт вдруг оживилась, — хочешь мы с Тома уедем к матери в Сентбери? Тебе стоит побыть одному. А она давно просит привезти Тома. Поживешь один.

Боже! Откуда у нее такие мысли?! Может, она уже догадывается? Может, их кто-то видел с Матильдой и все рассказал? Нет. Исключено. Арлетт не смогла бы молчать. Она не знает правды.

— Нет, нет! Это ни к чему. Как только появится возможность, я возьму отпуск — вместе поедем куда-нибудь в небольшое путешествие. В Африку. Возьмем Тома.

Вдруг они увидели мадам Жюво. Опираясь на трость, она спускалась по винтовой лестнице в сопровождении Ролана и Бенито.

Бернар и Арлетт поспешили им навстречу.

— Здравствуйте, мадам.

Они поздоровались. Бернар погладил лохматого Бенито.

— Должна сказать вам, что Париж — сущий ад, — сказала мадам Жюво, усаживаясь за соседний столик.

— Там все словно с ума сошли.

Подошел официант.

— Два салата, гарсон.

Бенито забрался под стол. Он что-то вынюхивал.

— Посмотрите, что с Бенито, — заметил Бернар.

— Он сердится на меня, — ответила мадам Жюво. — Не любит, чтобы его бросали.

Ролан обожал сухие вина. А тем более сегодня стоило выпить. Ему больше не придется скучать.

— Вы сбежали из дома на вечер? — мадам Жюво повернулась к Бернару и Арлетт.

— Да. Сначала мы посмотрели фильм.

— Какой?

Называется «Бегущая смерть»! — Арлетт была очень веселой и оживленной. — Это про одно преступление.

Мадам Жюво сюжет показался знакомым.

— Это про ревнивого мужа, — сказал Бернар. — Он подозревает ее, а она — ангел во плоти. Не знаю, не знаю, но эта влюбленная убивает мужа.

— Да нет, Бернар, — возразила Арлетт. — Он покончил с собой, да так, что все думают об убийстве.

Она удивленно посмотрела на мужа. Бернар не ожидал, что окажется в столь глупом положении. Мысли о Матильде, о пережитом в последнее время не давали покоя. Весь фильм он думал, что-то вспоминал, так и не смог сосредоточиться, даже не понял смысла картины. Он почувствовал неловкость и слегка покраснел.

— Точно! Я его видела, — вспомнила мадам Жюво. — Очень странный фильм. Муж закрепил нож на двери…

— А нож, — добавил Ролан, — оказался в гостиной. Он отлично знал, что обвинят жену.

Бернар растерялся. Он совсем ничего не помнил и не понял. Как глупо.

— Нож в одной комнате, труп в другой, и все верят в убийство.

Ролан заметил, что Бернар смотрел куда-то в окно, задумавшись о своем.

— Вы не слушаете? — спросил он.

— Да, да… — Бернар как будто очнулся.

— Задумались о ваших милых танкерах? — вдруг спросила мадам Жюво.

Общество весело засмеялось.

Тогда, давно, сразу после разрыва с Матильдой, Бернар все-таки ушел в море. Он думал, что новые места, новые люди и новые впечатления помогут ему переключиться и залечить душевную рану. Лучшего средства от амурных проблем, чем тяжелая морская работа, не придумали со времен финикийцев.

Ему полагалась практика после курса навигации, и, хотя экзаменов он все еще не сдал, палуба как раз пришвартовавшегося в Кале старого и весьма живописного в ржавых потеках сухогруза «Бомбей» приняла его на свои видавшие виды доски.

Наверное, Бернар тогда поторопился, и ему не следовало бросать Матильду одну в лозаннской гостинице или, во всяком случае, попытаться снова разыскать ее в Париже, но этого не случилось. На сей раз его здорово заклинило, и он заявил себе, что сыт по горло, что с него хватит (самое интересно, что примерно тоже говорила себе и Матильда, добираясь в гордом одиночестве до Парижа), что видеть он больше не желает этой женщины, что она ему смертельно надоела со своей манией безраздельного владения, словно он любимый песик, малый ребенок или доставшийся в подарок кружевной платочек, что в конце концов он хочет побыть один и прочее в том же духе.

Короче говоря, на борт «Бомбея» Бернар поднялся уставшим, разочарованным, издерганным и опустошенным человеком. Общеизвестно, что любовь, если относиться к ней всерьез, способна забрать все силы, без остатка. Что и произошло.

В то время Бернар был уверен, что никогда больше не встретит Матильду и, более того, ему казалось, что он и не хотел бы ее встретить! Видимо, это так и осталось самым большим заблуждением в его жизни.