Рейчел Пайн - Вверх по лестнице в Голливуд

— Я знаю, что ты счастлив, когда все разложено по полочкам.

— Здесь дело еще глубже. Элементы зависят друг от друга. Бром всегда плавится при температуре минус семь градусов Цельсия и кипит при пятидесяти восьми и семидесяти восьми сотых градуса. И всегда пребывает между селеном и криптоном.

Я не вполне его поняла, но хотела послушать дальше.

— А потом я думаю о мире, где мы живем, и о том, что он прекрасен отчасти именно потому, что мы не знаем будущего, но иметь под ногами твердую почву не менее важно.

Служба в «Глориос», безусловно, могла вызвать некоторую тоску по предсказуемости. Я представила Фила и Тони, Аллегру, Вивьен, Кенни, Мэтта и Черил в виде химических элементов. Все они сражались друг с другом за право решать, что и когда делать. У элементов нет «я», подумалось мне, и я сообщила об этом Роберту.

— Совершенно верно. Они не могут себе этого позволить. Они строительные кирпичики материи. Кроме шуток: если какой-нибудь выпадет — мир остановится.

— А любимые у тебя есть? — поинтересовалась я, подъедая цыпленка. — Я имею в виду — элементы?

— Те, которыми мы пользуемся ежедневно, — водород, кислород, натрий, азот. А еще есть благородный газ аргон, — продолжал он. — У него нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, но он может предохранить другие вещества от взрыва. Его еще используют в счетчике Гейгера.

— Значит, если я правильно поняла, когда вокруг есть аргон, то его не замечаешь, но если его нет — дело плохо.

— Точно, — согласился Роберт. — В самое яблочко. Он призван помогать, но не вредить.

Время было позднее, и я решила, что пора уходить. Роберт проводил меня вниз и помог поймать такси, а затем настоял на том, чтобы заплатить за меня.

На следующее утро в шесть часов зазвонил телефон, пробудив меня от глубокого сна.

— Карен, это я.

— Да?

— Это Эллиот. Ты еще не видела газеты?

— Я еще в кровати. По-моему, я еще не проснулась.

— Прекрасно. Я хотел сообщить тебе лично. Я написал книгу.

— Книгу?

— Да, биографию Уоксманов. Я сотрудничал с Джорджем Хенретти, и на прошлой неделе мы ее закончили и продали в «Харпер-Коллинз». Они торопятся вовсю, чтобы книга вышла весной. Называется «Кино по-американски».

— Ничего себе. Это круто. Я очень за тебя рада. Но как же ты поладил с Джорджем Хенретти? Я слышала, он спился. Никто не думал, что он осилит такое.

— Это долгая история, но я с удовольствием расскажу при встрече. Выпьем сегодня вечерком?

Я чуть было автоматически не ответила «да». Я ощутила прилив благодарности к Эллиоту, который поил меня и доводил до полной расслабленности, держа мои ноги во рту, и никогда не понуждал меня к предательству, хотя казалось, что это не составило бы никакого труда. Я желала ему жизни, полной очаровательных женщин с ногами, мягкими, как подушки, и благоухающими, как розы; женщин, которые ходили бы перед ним на руках для полного счастья. Но в то же время я знала, что не принадлежу к их числу.

— По правде сказать, пока я стараюсь лежать в лежку и не вставать. Дни выдались препаршивые.

— Я слышал об этом — очередная ошибка «Глориос», на мой взгляд.

— Спасибо, Эллиот. Я ценю это. Я тебе позвоню, — сказала я, зная, что ничего подобного не произойдет, и понимая, что я еще не раз, годами, буду вспоминать, каким он был, когда меня целовал, — целовал и одновременно улыбался.

Я заснула и спала еще пару часов, потом встала, готовая ехать к Роберту. Перед уходом я, совсем чуть-чуть, подкрасила губы и ресницы. Я рассудила, что статус безработной еще не давал мне права выглядеть неряхой. Мне хотелось рассказать Роберту о Хенретти и о книге, но сейчас он уже должен был находиться в офисе, а я была уверена, что там он не сможет говорить свободно.

В квартире меня ждала прежняя картина, разве что на сладкое были шоколадки от Энтенманна да работы осталось гораздо меньше. Уверенно разделываясь с плиткой, я могла внимательнее прислушаться к новостям. Что творилось в моей голове, когда я позволила «Ворону-2» и «Петь может каждый» превзойти важностью последнее решение Верховного суда или события в странах, где кинофестивалей не было и в помине? Я всегда воспринимала эти вещи близко к сердцу — однако позволила себе целиком окунуться в искусственное подобие жизни. Хуже того — иллюзорный мир меня прожевал и выплюнул. Я сосредоточилась на плитке и очень скоро приладила последний фрагмент.

Восхищаясь своей работой и прикидывая, сколько приготовить раствора для затирки, я услышала, как трижды прозвонил телефон, а потом запищал автоответчик. «Карен, возьми трубку! Возьми трубку!» — настойчиво твердил Роберт. Я схватила трубку, лежавшую в гостиной, и автоответчик издал пронзительный звук.

— Поверни выключатель. Он в спальне, — проинструктировал меня Роберт.

— Теперь лучше, — сказала я.

— Ты не поверишь. Я звоню из магазина Белинды. Мне пришлось уйти из офиса, чтобы позвонить тебе.

— Что такое?

— Выходит, ты не читала сегодняшнюю шестую страницу?

— Нет, но я слышала о книге, которую написали Хенретти с Эллиотом.

— Я знаю, что ты пару раз встречалась с этим типом, — сказал Роберт.

— Но я ему никогда ни о чем не говорила, — возразила я, защищаясь.

— Нет-нет, — успокоил меня Роберт. — Он в тебе не нуждался. У него был для этого Кларк.

— Кларк?

— Ну да — очевидно, Кларк скармливал ему и Хенретти всю информацию, которую вытягивал прямо из Глории. Его вышвырнули час назад — Джеральдина вызвала полицию, чтобы вывести его из здания.

— И довести до бордюра.

— А как же иначе.

— Какой ужас, что Кларк оказался таким двуличным! Глория была от него без ума.

— Да не так уж чтобы. Глория поставила ловушку, в которую он в итоге и угодил.

— Как ей это удалось?

— Она рассказала Кларку историю об отце Фила и Тони: тот, дескать, сбежал из-за карточных долгов, в которых вконец запутался. Когда Эллиот стал названивать, чтобы подтвердить сведения, они уже знали, откуда ветер дует.

— Это уже чересчур.

— Здесь царит полное безумие. Аллегра даже вернулась из Европы улаживать кризис.

Я представила, как Роберт стоит и скрещивает пальцы на слове «Европа».

— В любом случае, Карен, я должен идти в офис. Ты еще будешь, когда я приду домой?

— Наверное, да — я только что закончила с плиткой и занимаюсь раствором для затирки.

— Отлично, потому что я приду с сюрпризом.

От новостей у меня голова пошла кругом. Кларк, всеобщее Золотое Дитя, продал Глорию Уоксман, обожаемую маму «Глориос». Хенретти действительно удалось добиться того, на что никто не считал его способным, а Эллиот теперь наверняка прославился и мог позволить себе лучший скотч, какой только можно было купить за деньги.

Не прекращая работы в ванной, я снова и снова прокручивала в уме произошедшее. Теперь многое становилось понятным. Эллиот бросил меня на премьере «Петь может каждый», потому что поблизости находился его сообщник, Хенретти. Кларк знал, что мне нравился Эллиот, так как они были заодно. И, как я полагала, Эллиот рассказал ему о наших свиданиях — вот откуда узнал о них Роберт.