Фэй Уэлдон - Жизнь и любовь дьяволицы

— Здесь теперь их дом, — говорил он, — значит, и чувствовать они себя должны как дома. А ты их вторая мама — если не перед законом, то перед Богом.

И Мэри Фишер, у которой голова пошла кругом оттого, что губы его прильнули к ее уху, не смогла сказать: «Но я не об этом мечтала. Совсем не об этом!»

Девочка Никола умудрилась сломать великолепный музыкальный центр фирмы «Бэнг-энд-Олуфсен»: прислонилась — и готово. Мэри Фишер уже усвоила, что в таких ситуациях лучше не плакать, однако сдержать протяжного стона не смогла.

— Ничего, купишь новый! — отрезал Боббо. — В конце концов, ты можешь себе это позволить.

А могла ли она? Пытаться искусственно продлить век Высокой Башни и обеспечить там сносные условия для проживания теперь, когда маяк утратил свою изначальную роль — предупреждать моряков об опасных прибрежных скалах, — удовольствие не из дешевых. А ведь нужно платить и литературным агентам, и слугам, и машинисткам, и бухгалтерам — одним словом, содержать не только себя, но еще целую армию самых разных людей, которые пока что мирно покачиваются на волнах ее переменчивого и даже, вполне вероятно, временного успеха. Как любила приговаривать сама Мэри Фишер: «Я стою не больше, чем мой последний роман». А Боббо знал, что ее романы по большому счету не Бог весть чего «стоят», просто имеют коммерческий спрос — существенное различие, в котором она боялась себе признаться: ведь сегодня спрос есть, а завтра его может и не быть.

К тому же, если говорить о вкусах и привычках, то губа у нее была не дура. И пусть Боббо настоял на том, что вино он будет покупать на собственные деньги, для удовлетворения гастрономических претензий Мэри Фишер требовалось долларов сто, как минимум, если это был обычный легкий ужин, и раз в десять больше, если ожидались гости.

Правда, в последнее время гости случались все реже. Те, что нравились Боббо, не нравились Мэри Фишер, и наоборот. В такой ситуации лучше никого не приглашать. А тут еще дети — кстати, у Николы вдруг выросла не по возрасту внушительная грудь. «Видно, в мать пошла», — повторял Боббо. Справедливое наблюдение, ничего не попишешь. Энди и Никола из-за чего-то постоянно ссорились, и крик стоял на весь дом. Редкие гости долго не засиживались.

Боббо в оцепенении замирал перед огромными окнами Высокой Башни, глядя вниз на бьющиеся о скалы морские волны, и предавался раздумьям о жизни и смерти, о высшей справедливости и тайнах бытия, а кто-то тем временем должен был решать практические вопросы, и, кроме Мэри Фишер, заняться этим было некому. Вот на что (с удивлением обнаружила Мэри Фишер) толкает женщину любовь. Быт бурлящим потоком вторгается в жизнь; волны мелких повседневных забот захлестывают зыбучий песок любви. Кровать скрипит по ночам.

У Энди всегда невыносимо пахло от ног. Доберманы, почуяв запах, то и дело срывались с места и с лаем мчались через все этажи Высокой Башни. Ну, и спаниель Гарнес тоже, конечно, вносил свою лепту в общий бедлам — после пожара Боббо подобрал его по соседству с их старым сгоревшим домом. Мало того, что бедный пес пережил страшный шок, он еще подцепил блох, которыми впоследствии поделился с доберманами. Уж они чесались! Шкряб, шкряб, шкряб! По счастью, у доберманов шерсть короткая; зато у спаниелей длинная — шерстью Гарнеса был усеян весь дом. С другой стороны, доберманы — собаки крупные, и от их неистовых почесываний в комнатах днем и ночью сотрясался пол; даже толстые каменные стены, которым Назначено было выдерживать любые штормы, любой напор разбушевавшейся стихии, казалось, нет-нет да и подрагивали среди ночи: собаки чесались и встряхивались, чесались и встряхивались — и так без конца!

Кошка Мерси, которая также была доставлена в башню для воссоединения с членами семьи, испытывала сильное беспокойство и неудовольствие по поводу внезапных перемен и, видимо, поэтому вскоре подружилась со старой миссис Фишер — Боббо усматривал здесь некоторую закономерность. В последнее время у нее появилась привычка вспрыгивать на колени к Мэри Фишер и, уткнувшись носом в ее шелковое платье, воображать себя котенком, сосущим мать. Наверное, в кошачьей слюне есть обесцвечивающий элемент, и на платье у Мэри Фишер оставались пятна, против которых даже химчистка была бессильна. Действуя таким образом, Мерсишка одно за другим вывела из строя несколько лучших нарядов Мэри Фишер.

— Животное травмировано, — невозмутимо пояснял Боббо. — Со временем это пройдет. Давай ей побольше молока!

— «Со временем» — это когда? Сколько еще ждать?

— Год, два, три, — пожал плечами Боббо.

Каждую неделю Боббо на два дня уезжал в город поработать в офисе. Покидать Мэри Фишер больше, чем на два дня, ему не хотелось. Он не испытывал доверия к Гарсиа. В остальные дни он работал дома, безответственно переложив изрядную долю своих полномочий на плечи сотрудников. Среди его клиентов благодаря Мэри Фишер теперь было много писателей — если и не великого дарования, то завидного достатка.

В целом Боббо был доволен жизнью. Ему удалось получить более или менее то, к чему он стремился. Он всегда хотел иметь такую семью, такой дом, такой уровень жизни. Такую любовницу — богачку, красавицу, знаменитость, которая его обожает, только что не молится на него. А если он по тем или иным причинам бывал ею недоволен, он на время отлучал ее от своего тела и принимался расхваливать других очаровательных и, как правило, более молодых женщин, с которыми его сводила судьба, и таким нехитрым образом заставлял ее, испуганную и растерянную, в очередной раз пасть к его ногам. В последнее время она стала неважно выглядеть и сама об этом знала. Теперь, если у нее ломался ноготь, она не давала себе труда аккуратно подпилить его и покрыть защитным слоем лака, а подносила нервно подрагивающий палец ко рту и, ухватив зубами надломленный кончик, обгрызала ноготь под корень.

Мэри Фишер уже не могла, как прежде, вскрикивать в момент любовного соития, потому что у старой миссис Фишер уши были как локаторы, да и у детишек тоже. Никола чутко улавливала каждый звук, издаваемый Боббо, а Энди — каждый вздох Мэри Фишер. При первой же возможности он, улучив момент, принимался перебирать сложенное в шкафу шелковое белье Мэри Фишер. Никола изощрялась в нарядах, пытаясь подражать стилю Мэри Фишер, и выглядела на редкость нелепо. Мэри Фишер предложила Боббо установить дополнительные двери и перегородки, чтобы создать хотя бы видимость какой-то изолированности, но Боббо не желал даже обсуждать это.

— У тебя тут настоящие хоромы, — сказал Боббо. — Зачем же портить такую красоту и делать как у всех? Смотри, Мэри, так недолго превратиться в пошлую домохозяйку!

Слова словами, а на деле, пусть не до конца осознанно, он об этом и мечтал — к этому ее своими руками и подталкивал. Перестать работать, перестать зарабатывать, занять место у раковины с грязной посудой — стать тем, чем никогда не была, к примеру, его собственная мать. Принадлежать ему одному.