Игорь Матвеев - Пепел сгоревшей любви

Я чуть было не сказал: «Конечно», но вовремя спохватился — вдруг мать начнет просить меня заехать к ней? А то, глядишь, попытается приехать сама? И что она увидит?!

— Не сейчас, — уклончиво ответил я. — И вообще, если что, запомни: для нее я еще не вернулся. Сама понимаешь, в таком виде…

Она кивнула.

— Можно завтракать, — заметил я.

— Ой, еще не готово! — воскликнула Валентина и отправилась на кухню.

Через минуту она загремела посудой.

Я отсчитал из пачки тридцать две сотенные, переложил их в карман пижамной куртки. Потом уставился в потолок. Тот самый. Только мысли были теперь совсем другие.

Она нажала кнопку звонка.

Обитая коричневым дерматином дверь открылась, и на пороге появилась женщина примерно ее возраста в голубом халате. Вопросительно посмотрела на Светлану.

— Здравствуйте. Я… э… мне позвонили. Я давала объявление…

— Проходите, — кивнула женщина. — Сюда. Обувь не снимайте.

Света прошла в так хорошо знакомую ей комнату. На кровати, той самой, где они часто занимались любовью, лежал Саша Лемешонок. Он был худ, бледен до какой-то странного оттенка зеленоватости, зарос седой щетиной, костлявые руки, похожие на птичьи лапы, были сложены на груди, как у покойника. Кисть левой была изуродована и покрыта белыми кривыми шрамами. Света лишь надеялась, что выражение ее лица ничем не выдало потрясения, которое она испытала.

— Здравствуйте, — проговорила она.

— Здравствуйте, — ответил он, принимая правила игры. В присутствии этой женщины в халате они — незнакомы. — Присаживайтесь.

Света села на стул.

— Валентина, ты сходи в магазин или еще чего там, — проговорил Саша. — Пока я поговорю. И дверь прикрой, пожалуйста.

Женщина пожала плечами и вышла, закрыв за собой дверь.

— Сестра?

— Бывшая жена.

Они помолчали. Лемешонок не сводил с нее глаз. Влюбленных глаз, она это видела. Все таких же, как тогда в кафе. А она не чувствовала к нему ничего, кроме жалости.

— Как ты? — спросила она.

— Великолепно, Света. Пожалуй, смогу даже работать скелетом на уроках анатомии в школе.

«Наверное, он приготовил эту шутку заранее», — подумала она. Выдавила из себя подобие улыбки.

— Ну, раз шутишь, значит, все не так плохо.

Некоторое время оба молчали. Ни он, ни она не знали, с чего начать. Кто бы мог подумать, что снова они встретятся при таких обстоятельствах?

Наконец Лемешонок прервал неловкую паузу.

— Света, я тогда по голосу понял, что у тебя какие-то неприятности…

Она колебалась. Рассказать ему? Не начнет ли он снова ехидничать, вспоминать Виктора, острить насчет его машины? Нет, он же извинился. И вообще — ради спасения сына все средства хороши.

Она начала рассказывать. Временами ее голос дрожал. Саша, чуть повернувшись на бок и опираясь на локоть правой руки, слушал, не перебивая.

— Я дам тебе эту сумму. Мне всегда нравился твой Славка, — проговорил он, когда она закончила рассказ. — Хороший парень. Ты, говоришь, осталось три дня?

— Уже даже меньше, — ответила она, чувствуя, как ее охватывает радостное волнение, и еще не до конца веря, что все может разрешиться благополучно. Неужели конец всему этому кошмару? Неужели она, наконец, сможет спать спокойно? Неужели на лицо се издерганного Славки вернется по-юношески беззаботное выражение?

— Но сначала ты ответишь на один вопрос.

Она знала — на какой. Вернее, догадывалась.

И угадала.

— Ты все еще с ним? С Витьком? — медленно проговорил он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

«Как она должна ответить? Если скажет, что да — вдруг он психанет и заявит, что никаких денег не даст? А если он вообще поставит условие: вернуться к нему? Что ж, она даже не станет раздумывать. Сын — дороже».

Саша догадался, о чем она думала.

— Говори честно. Не бойся, я дам тебе денег — в любом случае.

В последнее время, особенно после ее звонков с просьбой о помощи, результатом которых явились с трудом выделенные им полторы сотни долларов, она чувствовала, что Виктор как-то отстранился, что ли, от нее. И в его взгляде появилось выражение некой затаенной настороженности — словно она сама была одним из вымогателей, а не их жертвой. И она впервые задала себе вопрос: а любит ли он ее так, как она его? Или она просто не хочет признаваться себе в том, что теперь их связывает только постель? И уже одно то, что такой вопрос возник, говорило: что-то у них пошло не так. Но… сказать сейчас Лемешонку об этом она не могла, потому что боялась: он расценит это как свой шанс и начнет звать ее к себе, а она — она не сможет полюбить его снова. Тем более теперь, когда он… Зачем давать ему напрасную надежду?

И она, не глядя на него, тихо проговорила:

— Да, я по-прежнему с ним.

Саша вздохнул. Его глаза потухли.

— Ну что ж… ладно, Света. А я — я по-прежнему люблю тебя. Уехал в Ирак, чтобы… забыть — не получилось. Хорошо, — уже другим тоном продолжал он, — эту сумму ты получишь в счет работы. Скажем, я плачу тебе двадцать долларов в день. Делим три тысячи сто восемьдесят долларов на двадцать — и получаем… — он прикинул в уме, сколько это может составить, и выдал результат: — Около ста шестидесяти дней. Так что придется тебе переквалифицироваться в профессиональные сиделки.

Он помолчал и добавил:

— При любом раскладе — умру я или выздоровею — деньги останутся у тебя. В первом случае там, надо полагать, они мне не понадобятся, а во втором… ну, будут считаться премией за твой ударный труд. Так что ничего возвращать тебе не придется.

Сашка полез в карман пижамы и достал оттуда пачку новеньких стодолларовых купюр. Протянул ей.

— Тридцать две. То есть три тысячи двести долларов.

— Но… Саша, а как же ты?

— Перебьюсь как-нибудь, — скромно ответил он.

Она уронила голову на ладони и заплакала — громко, навзрыд. Этот человек, который все еще любил ее, спасал ее сына и, может, отдавая такую внушительную сумму, надеялся, что и она… Но Света знала наверняка, что никогда уже не сможет почувствовать к нему что-то большее, чем просто благодарность.

— Перестань плакать. Бери баксы и иди. Договаривайся с этими уродами, как передать деньги. Когда все уладишь, приезжай и начинай работать. Короче, созвонимся. Запиши номер мобильника. А пока со мной побудет Валентина.

Она вытерла слезы. Встала, наклонилась над кроватью, поцеловала его в небритую щеку.

— Спасибо, Саша.

— Ну что? Договорились или будешь искать другую кандидатуру? — спросила Валентина, вернувшись из магазина.

— Нет, не буду, — ответил я, все еще чувствуя на щеке тепло губ Светы. — Хорошая женщина.

— И когда же она приступит? — с тайной тревогой поинтересовалась моя экс-супруга.