Нина Ламберт - Место под солнцем

Тоска приходила ночами. Но рыдая, зарывшись в подушки, Карла вновь и вновь твердила себе, что иного исхода для их отношений с Джеком не было и нет. Она сумела дать дочери уют, покой, размеренную жизнь. Не станет дело и за материальными благами, Карла была уверена в этом. Конечно, ребенку лучше жить в полноценной семье, с мамой и папой, но если не выходит, не страшно. Сейчас хоть девочка узнала, что такое мама и что такое родной дом. Пусть лучше она остается безотцовщиной, чем падчерицей в семье чужого мужчины.

Джек Фитцджеральд, как с досадой доложил Меткалф, покинул Лондон на следующий после их встречи день. Питер звонил ему в офис, готовый умолять его дальше и дальше, однако выяснил, что мистер Фитцджеральд отправился в отпуск. Где он собирается его проводить — неизвестно, он не оставил координат. Все полномочия мистер Фитцджеральд передал… Меткалф не дослушал. Проклиная нерешительность и робость Карлы, он вынужден был признать поражение. Правда, после грубого и откровенного предложения Карле «лечь под деньги» он и сам не посмел волочиться за ней. К тому же она вдруг переехала неизвестно куда, на все вопросы отвечала неопределенно и неохотно. Питер, да и все остальные, решили, что она, скорее всего, с кем-то живет и предпочитает не афишировать, с кем. В сущности, так оно и было.

После Нового года стало известно, что одна из телекомпаний заинтересовалась «Анной Прайс» и предложила сделать передачу-диспут об этой постановке в программе под рубрикой «Новости современной драматургии и театра». Труппа оживилась. Это означало неплохой куш за видеосъемки некоторых фрагментов. По замыслу телевизионщиков, эпизоды должны были комментировать Питер Меткалф, Карла Де Лука и Саймон Даф. Обсуждение взялся вести знаменитый театральный телекритик Пьер Симпсон, личность влиятельная и скандальная, известная своими коварными вопросами и подковырками. Сам Джосайя Фримен, ко всеобщему облегчению, отказался участвовать в передаче. Вряд ли кого-нибудь заинтересовала бы его односложная манера разговора, насупленный и безразличный вид.

Видеосъемки прошли быстро, без дублей. Две камеры, никаких лишних трат — телевидение знало свое дело. Канва дискуссии была заранее обговорена с режиссером передачи, однако на записи не обошлось без сюрпризов.

Пьер Симпсон любил перетягивать одеяло на себя, обо всем имел особое мнение, поэтому и решил воспользоваться отсутствием Фримена на полную катушку. Его, правда, с самого начала не прельщала перспектива нелегкого интервью с этим чудным и диковатым драматургом, но уж слишком он был задет отказом. Слыханное ли дело — пренебречь приглашением самого Симпсона, такой редкой и выгодной возможностью устроить себе рекламу! Поэтому ведущий ринулся в беспощадный бой. Посыпались едкие вопросы: может быть, пьеса Фримена — холостой выстрел, если не осечка? Может быть, секрет успеха лишь в профессионализме режиссера и таланте артистов? Может быть, зрители стали свидетелями фокуса — обычного, старого театрального фокуса, когда блестящий коллектив делает конфетку из ничего? Может быть, вообще для театра драматургический материал не имеет никакого значения?

Питер Меткалф принялся распространяться с обычным для него подобострастием и неопределенностью. Да, ваша теория, безусловно интересна, распинался он, но время покажет и так далее… Питер, как водится, стремился в лучшем свете выставить перед Симпсоном себя, не особенно задевая при этом Джосайю Фримена. Пьер Симпсон был для Меткалфа авторитетом, на его передачи Питер возлагал большие надежды.

Говорил и Саймон Даф, в основном напирая на финансовые трудности Галереи, прославляя свою предприимчивость. Если задачей Меткалфа было завести дружбу с Симпсоном, то задачей Дафа — получить через него очередную стипендию для Галереи.

Карла быстро сообразила, что ее, судя по всему, пригласили «для красоты». Она едва ли сумела вставить два слова в этот скучный мужской разговор, и всякий раз нарывалась на косой взгляд Симпсона. Запись подходила к концу, режиссер дал знак, что пошел «последний круг», и тут на сцену выступила Карла.

Ко всеобщему удивлению, она перебила Симпсона, перехватила у него инициативу и в течение двух минут, пока все, включая техническую группу, застыли с открытыми ртами, в клочья разнесла теорию ведущего о второстепенной роли драматурга, тем более такого, как Джосайя Фримен. Четко и аргументированно она объяснила успех постановки, заявила, что любая мало-мальски профессиональная труппа прославится, имея в руках произведение такого масштаба. Она назвала пьесу Фримена открытием, высказала уверенность, что будущие его работы станут настоящими шедеврами, призналась, что восхищена этим человеком, обладающим необъятным талантом, которому не нужна шумиха в прессе и на телевидении.

Она не скрывала недоумения, что такая серьезная телепрограмма позволяет себе искажать существо вопроса, от чего у зрителей может возникнуть превратное впечатление о состоянии современного театра. Она высказала надежду, что видеофрагменты стали лучшим аргументом в пользу Фримена. Оркестр должен быть хорош, но что он без музыки!

Симпсон, привыкший во всем играть первую скрипку, закусил удила и пустился в спор с Карлой, что оказалось с его стороны довольно опрометчиво. Время записи вышло, а от одиозной теории Симпсона не осталось камня на камне. В этом споре Карла Де Лука была неуязвима.

Лишь только погасли лампы в студии, оскорбленный до глубины души Пьер Симпсон в полном молчании удалился.

Меткалф зашипел:

— Тебе что, непременно надо было заводиться? Уж с кем с кем, а с ним ссориться не стоит! Его лапы куда угодно достанут, поняла, ты, курица? Одно слово — и работы тебе не видать. И мне, кстати, тоже.

Саймон наскоро попрощался и улизнул, не желая быть свидетелем серьезной «разборки».

— Пусть не думают, что меня можно приглашать «для мебели» на их хваленые передачи. Я что, должна сидеть и с благоговением внимать, когда этот осел несет полный бред? — кипятилась Карла. — То, что Фримен сторонится прессы и рекламы, еще не повод, чтобы топтать его ногами.

— Да очнись! Приди в себя! — в раздражении выкрикнул Питер. — Тебе хоть на минуточку пришло в голову, что все твои выспренные словеса не доберутся до зрителя? Что тебя безбожно вырежут? Твое поведение необоснованно и неумно, Карла. Надеюсь, ты не начнешь потакать своему темпераменту. Пока ты еще не можешь позволить себе такой роскоши. А сегодня… сегодня ты оказала всем нам медвежью услугу — и себе в первую очередь!

Питеру, конечно, следовало догадаться, что профессиональный телережиссер схватится именно за этот неожиданный спор. Пьер Симпсон, не желая прослыть трусливым шизофреником, согласился с руководителем программы. Запись не «резали». В эфир передача пошла через неделю. Пресса живо откликнулась на нее. Заголовки варьировались от «Так его, Карла!» в самых дешевых желтых газетках до «Фримен остается в центре дискуссии» в солидных еженедельниках. Резонанс оказался такой, что в результате Молли, позвонив своей подопечной, сообщила о намерении одного журнала взять у Карлы интервью.