Робин Карр - Свидание с умыслом

И всего один раз у меня была короткая связь с женатым мужчиной — мы провели вместе одну ночь после утомительного и омерзительного процесса. Это произошло случайно, и мы оба потом были недовольны. Работая бок о бок, мы потом целый год чувствовали себя неуютно в присутствии друг друга.

Одно время я встречалась с полицейским инспектором, но он ненавидел детей, и Шеффи, которому тогда было шесть лет, всегда капризничал в его присутствии. Но, конечно, мне все-таки было очень горько, когда мужчины оставляли меня. Я проливала над ними слезы, даже сознавая, что расставание к лучшему.

Итак, тридцати семи лет от роду, я переехала в Коульмен. Я была замужем ровно год — по крайней мере формально — и любовников у меня было больше, чем я того желала. Если сложить и поделить соответствующие цифры, то в результате получится десять мужчин в два десятка лет. Достаточно типичная ситуация для одинокой женщины моего возраста. Я, во всяком случае, так считаю.

Я не думала, что в Коульмене мне встретится подходящий мужчина. Это не стояло у меня на повестке дня. После смерти Шеффи я не придавала мужчинам и сексу никакого значения. Да и что это могло для меня значить? Бегство от мучительной реальности? Средство найти отдушину и переложить на чужие плечи изрядную долю своих переживаний? Или, может быть, я должна была попытаться восстановить утраченное чувство семьи? Все эти соображения мало действовали на меня. Я слишком долго не была в состоянии выбраться из бездны отчаянья и горя, чтобы еще обращать внимание на мужчин.

Тем удивительнее были наши внезапные отношения с Томом.

А затем, в понедельник, мне на службу позвонила Дженис Уитком. Она прослужила в адвокатской конторе пятнадцать лет, и я не представляю ее себе иначе, нежели за рабочим столом. Она приложила все усилия к тому, чтобы стать лучшей секретаршей в мире, не претендуя на большее. Ее работоспособность поразительна, и, — кроме того, она всегда ограждала меня от напастей, если это было в ее силах.

— Помню, что я что-то читала об этом парне… об этом психологе, близкие которого были убиты его пациентом, — сказала она. — Я просмотрела газеты и подшивку материалов по этому делу. Мне хочется расспросить тебя кое о чем. У тебя с ним что-нибудь серьезное?

— Что? — удивилась я.

— Конечно, это не мое дело, но убийство жены и ребенка было выполнено очень небрежно, если верить прессе. И никто так и не был арестован. Человек, против которого свидетельствовал Лоулер, в то время находился в больнице. И единственный, кто с трудом предъявил алиби, был сам Лоулер.

Я почувствовала, что при этих словах что-то сжалось у меня в животе. Наверное, я даже застонала.

— Как он вообще? — продолжала Дженис.

— Он очень вежлив и искренен, — сказала я. — Практикой он больше не занимается, что вполне объяснимо. Он вообще не хочет, чтобы кто-нибудь знал о его прошлой профессии. Слишком тоскливо входить во все подробности с малознакомыми людьми. И это тоже вполне понятно.

— А что он рассказывал о преступлении тебе?

— Только голые факты. Он дал заключение против подсудимого, но тот был помещен в лечебницу, из которой угрожал Тому, а потом произошло убийство его семьи. Ты хочешь сказать, что подсудимый не был отпущен из лечебницы?

— Только не во время убийства. Я постараюсь выяснить, когда именно. Но какое тебе дело до всего этого?

— Возможно, у нас с ним будет свидание.

Она облегченно расхохоталась:

— Скажи, Джеки, каким образом устраивают свидания у вас в Коульмене? В форме пикника, охоты, катания на возу с сеном?

Я судорожно сжала трубку, чего она, разумеется, видеть не могла, но в моем тоне это, вероятно, сказалось.

— Он приглашает меня на обед собственного приготовления.

— На обед? Понятно. Он что — хорош собой?

— Можно так сказать. Он кажется прямым, честным, не чужд юмора и охотно помогает другим. Кажется, что он не из пугливых и на него можно положиться… Но что же там все-таки произошло? Я не знаю, о чем и подумать.

— Ты думаешь о том, что будешь спать с ним.

Вполне возможно, что так оно и было. Я думала о том, что он мне нравится, что дружба, которая вроде бы не поверхностная, весьма мне нужна в этом городе, где мне так одиноко. Но если бы мне не встретился весьма приличный, внимательный и привлекательный мужчина, я бы не стала сама искать себе партнера. Я позволила бы событиям идти своим чередом.

— Он плотник, — сказала я Дженис. — Теперь. Помогал мне с ремонтом дома. Естественно, не бесплатно — мы составили контракт, все как положено. И он единственный свободный мужчина, который мне здесь встретился. Мы знакомы уже три месяца. Он очень вежлив и осторожен, мы еще ни разу не пожали друг другу руки.

— Тебе в нем ничего не кажется странным?

— В нем? Нет. Хотя, конечно, его «дело» меня беспокоит. Я не понимаю, как можно было пережить такое. Как отразилось на его психике то, что он стал жертвой насилия.

— Я постараюсь раздобыть кое-какие подробности до того, как вас свяжут более тесные отношения. Пороюсь в архивах полиции.

— Не думаю, чтобы это было так уж необходимо. Я буду чувствовать, что подсматриваю в замочную скважину.

— Послушай, Джеки, ты собираешься на свидание к человеку с весьма непростым прошлым. Кое-что тебе все-таки лучше узнать до того, как будет уже поздно. Ты не согласна со мной?

— Ты права, — неохотно согласилась я. У меня не было никакого желания заниматься проверками. — Скажи мне, какими материалами ты будешь пользоваться.

— Ты обещаешь ничего не предпринимать, пока я не узнаю, что нужно?

— Обещаю, мне торопиться некуда. Послушай… Я не хочу, чтобы об этом говорили, не нужно никаких расследований… Этот парень живет здесь тихой, покойной жизнью — я не хочу, чтобы у него возникли какие-нибудь неприятности.

— Хорошо, я поняла тебя.

Позднее я порадовалась, что Дженис предприняла это расследование. А тогда я просто не хотела себе в том признаться. Возможно ли наслаждаться дружбой, ничего не зная о прошлом того, с кем дружишь? Конечно, незнание может быть благом, но и опасности в нем не меньше.

Тома и меня мало кто в Коульмене знал близко. Друзей у нас не было. И я представляла себе, что за мной романтически ухаживает человек, о котором я знаю только то, что он сам рассказал мне. Но и знать мне о нем хотелось только одно — что с ним все в порядке и более тесное знакомство с ним абсолютно для меня безопасно.

Выходя из дома на следующее утро, я обнаружила на заднем крыльце букет цветов. Они просто лежали на ступеньке, связанные шнурочком. Я не нашла никакой записки — никаких указаний на того, кто их оставил. Я пользовалась задним выходом, потому что так удобнее было попадать на дорогу. Кто-то, стало быть, побывал возле моего дома между семью часами вечера и семью утра, пока я находилась в доме. И даже не постучался, не дал о себе знать. Я терпеть этого не могла, но взяла цветы с собой на работу, не зная, что еще с ними делать. Там я поставила их в кофейник.