Робин Карр - Свидание с умыслом

— Нет, меня интересует, почему вы решили, что у нее были причины уезжать из города?

— Ну, как же? Она говорила, что ей нужно сделать кое-какие покупки, но потом ничего не рассказывала о том, что купила. Кроме того, она обязательно поехала бы на своей машине, но никто не видел ее стоявшей возле магазина, закусочной или вообще где-нибудь. И она ничего не делала по дому, потому что, когда ее муж возвращался с работы, она только принималась за то, что обычно делала днем.

— Может быть, она смотрела какой-нибудь сериал? — пошутила я.

— Она уже давно не следила за сериалами.

— О! Это немало, — сказала я. Моя мама всегда следила за сериалами, но, если она переставала смотреть их, это всегда означало, что она плохо себя чувствует. — Вы все это рассказали Боджу?

— Бодж осведомлен не хуже моего. Ну, и вы сами понимаете — с женщинами иногда случается, что мужчина полностью овладевает их мыслями и они забывают обо всем — о детях, о муже, о магазинах, о сериалах, о друзьях… Они теряют в весе. Я хочу сказать, что в марте все было нормально — она сидела с детьми, ездила за покупками, смотрела сериалы, а в апреле у нее не стало времени на знакомых, она перестала болтать по телефону, ездить по магазинам с Ли и каждое утро ее не было дома. Конечно, можно предположить, что она устраивала свидания и не желала намекать кому-либо о том, что происходит…

Николь выдала это все одним махом, как будто ни о чем больше и не думала.

— И она говорила, что всегда была несчастлива с Бобом. А Боб неплохой парень, не пьет, не бьет детей и вполне обеспечивает семью. Она расспрашивала Ли, случается ли, что они с мужем занимаются любовью днем, и любит ли муж созерцать ее обнаженной. Она говорит, что женщина едва ли может отказать в этом… Короче, она никогда по секрету не сообщала Ли, что Джо Шмоу, дескать, такой симпатяга, сил моих нет, но только ты об этом никому. И она ни с кем не обменивалась улыбками в церкви или где-нибудь еще. Кто бы это ни был, он полностью подчинил ее себе, а потом убил — ну, это вы знаете.

Что было возразить на это?

— Почему вы думаете, что ей необходимо было хранить в секрете свои свидания?

— Откуда я знаю? Может быть, это был женатый человек, может быть, пастор или губернатор штата или шериф…

Я не удержалась и захихикала. Бодж? Разве он мог быть любовником? Затем я подумала о Баде Уилкоксе, но быстро отбросила эту мысль. Когда преступление случается рядом с тобой, привычные вещи начинают казаться страшнее, чем они есть на деле.

— Я думаю, — продолжала Николь, — Кэти было сказано, что, если она сохранит все в тайне, они уедут вместе, как только это станет возможно. Другого выхода нет — нельзя же навсегда оставаться здесь. А что он убил ее, так это, наверное, потому, что она не хотела уезжать вместе с ним, а он боялся, что она проболтается об их связи.

Мне показалось, что Николь слишком увлекается сериалами.

— Каким образом женщина может стать столь покорной?

Николь улыбнулась и на ее щеках обозначились глубокие ямочки:

— Клянусь, вы сами прекрасно понимаете, каким образом… Хотя, может быть, вы действительно настолько наивны…

— Продолжайте же, — рассмеялась я, но она решила закончить беседу.

— Сам черт не знает, кто это мог быть, — подвела черту Николь.

Звонок Дженис огорчил меня, но я решила не придавать значения дурным известиям. Я не могла вечно избегать Тома, хотя и подозревала, что Дженис еще не все мне рассказала. Я оставила Тому сообщение, чтобы он позвонил мне на работу, и пригласила его зайти выпить немного пива. Я сказала, что хочу с ним кое-что обсудить, и надеюсь, что мой адвокатский голос звучал при этом достаточно серьезно. Пиво я, разумеется, должна была купить сама.

С тех пор, как я увидела его в первый раз, он несколько переменился. Он говорил, что это действие зимы. Волосы он теперь стриг короче, зато отпустил бороду, которая усиливала его сходство с горными жителями. Когда он был серьезен, его глубоко сидящие глаза смотрели зловеще, но улыбка делала его добрее, чем он в действительности был.

— Что случилось? — спросил он, следуя за мной на кухню. Я протянула ему бутылку холодного пива и вернулась в гостиную, где на кофейном столике меня ждал бокал вина. Я не садилась и говорила с ним стоя.

— Я хотела кое о чем расспросить вас, и это серьезно. Я разговаривала с одной своей подругой, и она сказала, что припоминает ваш случай — и свидетельствование, и убийство вашей жены и дочери. Она сказала мне, что вы были единственный, кого подозревали в убийстве…

Его глаза округлились от удивления. Рот остался открытым, и он уставился на меня, как будто я выстрелила ему в живот.

— Это правда? — спросила я. Я хотела, чтобы он ответил мне сразу.

— Боже, — произнес он с трудом, проводя рукой по волосам. — Боже, Джеки. Да, это правда. Но мне не было предъявлено обвинение. Ваша подруга сказала вам, почему не было подозреваемых, кроме меня?

— Нет. И я хочу, чтобы вы мне объяснили, было ли предъявлено обвинение тому психопату или кому-нибудь еще? Все это настолько жутко…

— Вы больше ни с кем об этом не говорили?

Внезапно мне стало не по себе: я подумала, что меня могут убрать как человека, который слишком много знает. Мне нужно было отвести от себя эту привилегию, и я сказала:

— Все это знает моя подруга Дженис Уитком. Она мне и рассказала.

— Хорошо, черт побери, но я не желаю, чтобы здесь про меня распространялись какие-нибудь гнусные слухи. Я не убивал свою семью и я знаю, кто это сделал.

— Джейсон Девэлиан? — спросила я.

Он опять уставился на меня и с минуту не говорил ни слова.

— Она, стало быть, запомнила и имя убийцы? Тогда продолжайте, раз уж вы предприняли столь детальное расследование. Вы всегда так поступаете, когда кто-нибудь вам нравится?

Я пожала плечами — если мне нужно, я могу быть на редкость несговорчивой.

— Когда я была в Лос-Анджелесе, я просто упомянула в разговоре ваше имя. Вот и все, Том. Вы рассказали мне свою историю, которая произошла в городе, в котором я так долго жила и где у меня осталось много друзей. Но здесь никто об этом ничего не знает. Дженис помнила все очень смутно, но она перелистала газеты, хотя я и не просила ее об этом…

— Роберта в курсе, — перебил он, повышая голос. — Почему вы не спросили Роберту?

— Пожалуйста, не кричите на меня. Почему вы не можете спокойно объяснить мне, что к чему? Я вас не знаю и разве не естественно, что я хочу знать правду? А Роберту я расспрашивала еще до того, как позволила вам заняться моей ванной. Она сказала мне, что вы славный малый, который пережил большое несчастье.

— А что если я не захочу вам ничего рассказывать?

— С вашей стороны это было бы нечестно, — сказала я. — Не думаю, чтобы я это заслужила.