Мариус Габриэль - Авантюрист

Случилось чудо. Ухватившись за тонкую руку Терезы, она заставила себя подняться. Раненая нога была совершенно бесполезной. О том, чтобы опереться на нее, не могло быть и речи. Тереза приняла на себя большую часть веса Ребекки и, обняв ее за талию, медленно потащила к двери.

Их продвижение вперед было мучительным. Ребекка чувствовала, как хлещет кровь из раны, причем с каждым шагом все сильнее и сильнее, и понимала, что не дойдет. Нужно спасать Терезу.

— Иди, — с трудом выдавила она, пытаясь оттолкнуть от себя Терезу. — Иди, Тереза. А я следом.

— Нет, — произнесла задыхаясь Тереза. — Я тебя не оставлю.

За их спинами ревел огонь, дым ел глаза, но они двигались вперед, почти наугад, ощупью. Но двигались. И вот он наконец, этот спасительный дверной проход. Они вывалились на прохладный свежий воздух, ослепленные солнечным светом.

Ребекка почувствовала на себе руки Терезы. Та пыталась стянуть с нее рубашку. Отлетали пуговицы, рвалась материя, холодный ветер студил облитую бензином кожу. Тереза возилась с ее джинсами, пытаясь стащить и их. Боль в бедре была настолько ужасной, что Ребекка начала обмякать.

— Не падай, — взмолилась Тереза. — Не падай, Ребекка.

Каким-то образом она заставила себя подчиниться Терезе. И та, тяжело дыша, потащила ее прочь от амбара, который гудел теперь, издавая низкий победный звук.

Казалось, целая вечность прошла, прежде чем они оказались в тени водонапорной башни. Тереза сорвала со стены шланг и крутанула вентиль. На Ребекку хлынула холодная вода.

Тереза сунула шланг Ребекке в руки и крикнула:

— Я сейчас.

— Куда ты? — выдохнула Ребекка. — Тереза, не надо!

Но та уже бежала к амбару.

Ребекка запрокинула голову и застонала. Никогда еще в жизни она не чувствовала такого глубокого отчаяния, как сейчас, наблюдая, как ее дочь, чудом спасшаяся от неминуемой смерти, возвращается обратно в пекло. Она обеими руками схватила шланг и направила на бедро. Зимний дождь приятно смешивался с теплой кровью.

В одной из точек этого самоуничтожающегося мира сестры встречаются. Руки Терезы жадно хватаются за руки Девон, крепко сжимают и тащат с неистовым, яростным отчаянием. Руки у Терезы меньше, чем у Девон, зато у нее обнаруживается сейчас какая-то нечеловеческая сила, какая иногда бывает у сумасшедших. Она притискивает сестру к своей груди и поднимает с пола.

Вокруг них повсюду ревет огонь, жара невероятная. Крыша амбара уже прогорела, и видно голубое небо. Все время что-то трещит, падает, рушится. Бечевки, которыми перетянуты тюки с сеном, пластиковые. Он горят совсем иначе, раскручиваясь, как огненные драконы.

— Идем, Деви, — пронзительно вопит Тереза. — Идем!

Девон не выходит из оцепенения. Она сидит на корточках, не шелохнувшись, рядом с человеком, которого они обе называли отцом. У него на груди темное пятно. Он больше не двигается. Лежит совсем тихо. Девон поднимает глаза и рассеянно улыбается Терезе. В ее глазах отражаются языки пламени.

— Оставь меня с ним. — Она говорит так тихо, что Тереза едва может расслышать ее сквозь рев огня. — А ты уходи с ней! Уходи!

— Я не оставлю тебя здесь, — выкрикивает Тереза и начинает тянуть Девон к двери. Девон сопротивляется, с трудом вырывая руку.

Тереза не позволяет ей высвободиться. Лицо Девон она прижимает к себе очень сильно, потому что знает: если та сейчас вздохнет полной грудью, то огненный воздух сожжет ей легкие. Ее собственные губы тоже плотно сомкнуты. Она ощущает запах горящей кожи и волос и не знает, ее это или Девон.

Она тащит свою ношу к двери. Девон сопротивляется, но силы у нее теперь меньше, чем у Терезы, хотя раньше всегда было наоборот. Раньше она всегда вытаскивала Терезу, а вот теперь Тереза тащит Девон, не позволяя ей умереть.

Огонь начинает сердиться. Он уже не веселый, а злой. Доски под ногами горячие, воздух обжигает кожу, режет глаза. Тереза чувствует, как пламя лижет ей руки, видит, как горят волосы Девон. Она хватает это пламя руками и пытается загасить.

И вот они уже у самого дверного прохода, когда до спасения всего лишь шаг. Тут Девон вдруг начинает отчаянно сопротивляться.

— Оставь меня! — пронзительно выкрикивает она. — Оставь меня с ним!

Тереза не сдастся.

Она делает отчаянный рывок, и они обе вылетают из пламени. Над ними ясное голубое небо, а их лица овевает чистый прохладный воздух.

Самое поразительное то, что Тереза невредима. Девон же наоборот. Она сломлена, разбита, подавлена — морально и физически. Внутри у нее сломалось что-то очень важное. Единственное, что она может сейчас делать, это плакать. Как в трансе, спотыкаясь, она еле плетется рядом с Терезой. Обняв сестру за плечи, Тереза ведет ее подальше от пылающего амбара.

А затем открывает глаза. Наверное, впервые в жизни. Тереза открывает глаза и видит мир. Она видит свою мать, лежащую на земле с лицом, мокрым от слез, всю облитую водой. Она видит, что мать протягивает ей руки, и слышит, как та произносит ее имя. Она идет к ней, таща за собой Девон.

Амбар начинает рушиться. Оседает крыша, стены проваливаются внутрь. Пламя победило. Но они спаслись.

Слышится еще какой-то звук. Тереза поворачивает голову и видит пикап Райана, несущийся к ним через лужайку. Она зовет его. Он выскакивает и бежит к ней. К ним. Они наконец сходятся. Он протягивает к ней руки. Хватает Девон, и они быстро идут к тому месту, где лежит, истекая кровью, Ребекка.

А затем они все теснятся на маленьком пятачке в тени водонапорной башни. В это время сокрушенный пламенем амбар возвращает солнцу часть полученного прежде тепла, а над их головами вздымается аркой бездонное и безбрежное голубое небо.

Сан-Франциско

Райан, Тереза и Ребекка пересекли вестибюль, поднялись на лифте на второй этаж и медленно направились вперед по коридору. Медленно, потому что Ребекка еще хромала.

Они остановились у стальной двери, над которой висела табличка «Тюремное отделение для несовершеннолетних», и протянули охраннику в будке пропуска. За последние несколько недель они уже не раз посещали это заведение, но, прежде чем нажать кнопку, открывающую автоматическую дверь, он, как и в первый их приход, тщательно проверил документы.

Затем, как и всегда, они вначале ознакомились с медицинским резюме о состоянии Девон за последнюю неделю. Разумеется, ничего нового тут и быть не могло. Ей предстояло находиться здесь еще довольно долго.

Белизна стен и потолков слепила глаза, особенно при включенных лампах дневного света. И вообще вся атмосфера заведения была умиротворяюще спокойной.

— Приветствую вас, — раздался голос дежурного врача. — Она в саду. Сегодня много лучше. Утром перед нашей встречей немного почитала. После этого расстроилась, но это естественно — она все еще не вышла из шокового состояния. Потом поспала немножко, после чего посмотрела телевизор. Все время просится поговорить с тобой, Тереза.