Ирина Мясникова - Возможны варианты

Шестопалов и во время их учебы, и после развода друга с Маргаритой, и даже в редкие приезды Константина в Россию еще до кризиса девяносто восьмого изо всех сил старался познакомить Каку со своей лучшей подругой и компаньоном по фамилии Давыдова. Все уши ему прожужжал. И самая-то она красивая, и самая умная, и так она Косте подходит, что просто сил никаких нет. Друг отбивался руками и ногами. Не хватало еще, чтобы его специально с девушками знакомили. Сам как-нибудь найдет. Для этого и существует Божий промысел. Шестопалов, правда, сказал, что и эта его Давыдова тоже никакого желания не имеет с Какой знакомиться. Это Константина слегка даже уязвило. Ишь фифа какая! Конечно, если б он жил в России, то Шестопалов обязательно своего бы добился. Но Кака был абсолютно уверен, что ничего путного из этого не получилось бы. Фифы ему никогда не нравились.

В Америке Кака женился во второй раз. На своей сотруднице. Она тоже была русской, а это несколько облегчало задачу. Американки полностью свихнулись на почве сексуальных домогательств. Кака считал, что это способ повысить собственную значимость и привлечь к себе внимание. Потому что все эти американки, на взгляд Каки, были страшнее атомной войны. Все они, как на подбор, были довольно толстыми и неказистыми, а кроме того, имели мелкие черты лица, чего Кака в женщинах категорически не терпел. По его мнению, женщина просто обязана была иметь нормальный нос и выразительный рот. Тех женщин, которых показывали в американских фильмах, Кака живьем в американской природе не встречал. Видимо, они все уехали сниматься в Голливуд. И какой дурак, спрашивается, уж так сильно будет сексуально домогаться американских страшилищ? Разве что с большого перепоя. С очень большого. Однако американские мужики старались на всякий случай ходить глазами в пол, от женщин отворачивались и учили своих русских сотрудников делать то же самое. Вновь прибывшие русские молодые ребята были самой легкой добычей для обвинения в сексуальном домогательстве. Тем не менее наши парни тоже оказались не лыком шиты и стали привозить девушек из России. И тут уже стояла задача оградить наших девушек от внимания американских мужчин. Русские женщины пользовались огромным спросом. Во-первых, они с перестроечной голодухи все были стройными, во-вторых, красивыми и, в-третьих, не обремененными разными глупостями типа этих самых сексуальных домогательств. Русская женщина домогательствам всегда была рада. Это держало ее в тонусе, стряхивало пыль с ушей ее супруга и зачастую открывало новые возможности. А уж постоять за себя, если эти домогательства ей и на фиг не нужны, русская женщина могла легко, не прибегая к помощи американского законодательства. У наших девушек бывает иногда такой особый взгляд, после которого у любого домогателя домогалка может и отвалиться. Взгляд этот вырабатывается с детства и оттачивается в тяжелых условиях российской действительности. В школьных коридорах, где старшеклассники считают хорошим тоном шлепнуть девушку портфелем по заднице, в общественном транспорте, где мозолистые ручонки пролетариата гуляют сами по себе, в офисных коридорах, где властвуют уже шаловливые ручки разных маленьких и больших начальничков.

Вторая жена Константина была очень хорошим программистом и карьеристкой, но больше всего на свете она любила деньги. За ними она и прилетела в Штаты. За ними она и ушла от Каки к богатому американцу. Конечно, к тому моменту Кака и сам уже был вовсе не бедным, но амбиции его жены не имели границ. И все бы ничего, если бы она не забрала с собой дочку Анечку. Любимую девочку Каки. После рождения Анечки жизнь Константина Константинова приобрела особый смысл. Он знал, что ему необходимо вырастить Анечку достойным человеком, дать ей самое лучшее образование, а самое главное – отдать ей свою любовь, которая просто переполняла его сердце. Хорошо еще, что Кака засунул свое оскорбленное самолюбие подальше и смог наладить вполне даже дружеские отношения с новым мужем Анечкиной мамы. Мужик он был неплохой, никаких препятствий для общения Каки с дочерью не чинил и к Анечке относился хорошо. Он сам объяснил Анечке, что называть его папой будет неправильно, папа у нее один, а его можно звать просто Стивен. За это Константин был ему благодарен, и часто они вместе проводили уик-энд. А иногда Стивен привозил к нему Анечку на все выходные. Анечку даже отпускали с Константином в отпуск. И когда этим летом он собрался ехать в Россию, Анечка хотела ехать с ним. К этому времени она уже выросла, училась в школе и на каникулах имела возможность путешествовать с папой. Но Константин справедливо решил, что их холостяцкая жизнь в компании с Шестопаловым не совсем подходит для тринадцатилетнего подростка. К тому же неизвестно было, есть ли в квартире Шестопалова еще одна гостевая комната. Константин пообещал дочери, что обязательно отвезет ее в Россию, когда там все уже будет обустроено. И в плане бизнеса, и в плане жилья. Он еще, собственно говоря, был совсем не готов к тому, чтобы перебраться назад на родину. Планировалось, что он определится на месте. Будет либо сам контролировать деятельность филиала, либо наймет управляющего.

По дороге Константин должен был посетить офис парижского заказчика и разобраться с проблемами странных сбоев в их программном обеспечении. Сбои оказались результатом системной ошибки местных эксплуатирующих специалистов. Константин быстро разобрался с проблемой, но в Париже пришлось застрять из-за забастовки авиадиспетчеров. Вылететь удалось только на следующий день. Шестопалов сообщил ему, что по делам бизнеса должен срочно улететь на пару дней в Самару и поэтому встречать его будет Давыдова.

– Игорь, опять твои штучки? Я же тебе ясным языком сказал, что не хочу я знакомиться с твоей Давыдовой! А ты опять за свое, – возмутился он, представляя себе довольное лицо друга.

– Успокойся! Вопрос давно снят с повестки дня. Она и сама с тобой не хочет знакомиться. Еле уговорил тебя встретить. Наш шофер жену в больницу повез. Кто знал, что такая накладка получится? Это ж ты, между прочим, на день позже вылетаешь! Кстати, не забудь, ее зовут Надежда, – ехидно заявил Шестопалов и повесил трубку.

«Нет, эта Давыдова определенно фифа», – подумал Кака, слушая короткие гудки.

Родина встретила Каку очередями. На паспортном контроле творилось черт знает что. Такую очередь он видел только один раз в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке. Ну так Нью-Йорк, слава богу, центр мира, ему положено. А тут чего? Даже не Москва! В очередях толпились в основном загорелые российские граждане, немножко немцев и пассажиры с парижского самолета.

«Неужели нельзя для иностранцев сделать отдельный проход?» – раздраженно подумал Кака и тут же поразился своей мысли. Ишь ты, всего пятнадцать лет американской жизни, а он уже рассуждает как настоящий интурист. Мистер Твистер, ни больше ни меньше! Кака смиренно встал в очередь и стал слушать, как бывшие соотечественники на чем свет стоит костерят отсутствие кондиционеров и вредность погранцов.