Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

Британец кивнул.

— Еще я помогу придумать позы для модели, — сказала Саманта. — Клаус, видимо, слишком много раз смотрел фильм «Фотоувеличение». Уже неинтересно заставлять манекенщицу широко шагать, крича: «Давай, детка! Покажи мне это! Классно! Да, да, да!» Семидесятые — на носу! Он должен стать моднее и капризнее. И нужна великолепная модель. Если бы удалось заполучить Софи… Как думаешь?

— Уверен, она согласится. Только надо уговорить ее вернуться.

— Конечно, она приедет обратно, — беззаботно сказала Саманта. — Софи не сможет жить нигде, кроме Парижа.

Лондон изумил Кристофера. Юноша повсюду слышал английскую речь, видел девушек в юбках мини и пальто макси; жил в своей старой комнате в скромном отчем доме, который теперь казался безупречно чистым кукольным жилищем, ел английские блюда — безвкусные по сравнению с французскими. Он словно перенесся в прошлое на машине времени.

Даже отец теперь был не таким резким: расспрашивал о Париже, показал альбом вырезок из «Дейли экспресс». А что Кристофер мог ответить на вопросы о жизни в столице высокой моды? Он думал о том, чего не мог рассказать: «Я безнадежно влюблен в лицо „Шанель“, и она либо сделает аборт, либо родит мне ребенка. Я сплю с замужней светской львицей почти твоего возраста, мама! И я только что бросил неоплачиваемую работу».

Первый вечер в Лондоне юноша провел с родителями, стараясь не разрушить их иллюзии. Он с удовольствием ел любимый мясной пирог, который приготовила мать. Ковер с замысловатым цветочным узором, мещанские шторы и огромный телевизор вызывали у парня улыбку.

— Для меня она никогда не печет мясной пирог, — подметил отец.

— Его бессмысленно готовить всего лишь для двоих. — Мать с любовью глядела, как сын уминает угощение.

На следующее утро, в половине десятого, Кристофер ускользнул из дома и направился в модельное агентство на Нью-Бонд-стрит. Пришел в десять, к открытию. Внутри уже кипела работа. Поначалу подстриженные под каре, элегантно одетые, но высокомерные девицы не стали помогать незнакомцу. Казалось, они считали, что работа в модельном агентстве возвышает их над обычными людьми. Парень в очередной раз поразился, каким самообманом на деле был модный бизнес: агенты возомнили себя манекенщицами!

Но вот в офис заглянула парочка настоящих моделей.

Сначала Кристофер попросил, а потом стал умолять дать ему адрес Софи, но девушки были настороже:

— Откуда нам знать, что вы ее парень? Некоторых из нас преследуют поклонники.

— Но я говорю правду. И это действительно срочно! — выкрикнул модельер.

Ему посоветовали дождаться директрису. Искомая дама не торопясь пришла в одиннадцать.

Она без лишних сантиментов предложила передать сообщение.

— Гарантирую, что Софи его получит. Оставьте свой номер.

Парень быстро начеркал записку: сообщил, что он в Лондоне. Затем, крупно, телефон родителей — и передал бумагу женщине, игнорируя ее подозрительный взгляд.

После soignée [106] Холенный (фр.). парижанок дамы Лондона казались Кристоферу неухоженными, их одежда — дешевой (швы вот-вот готовы разойтись, края неровные). Взгляд модельера подмечал все недостатки даже у матери. Стараясь прогнать постыдные мысли, юноша вел себя прилично, подарил маме огромный флакон «Шанель № 5» и пригласил родителей на ужин в ресторан «Челси», который был совсем ему не по карману.

Он слышал, как родительница хвасталась кому-то по телефону:

— Кристофер работает на Шанель. Да, верно, Коко Шанель.

У парня не хватило смелости рассказать правду. Родители не поймут, почему он бесплатно работает и зачем учится шить. Но юноша уже решил, что оставит ателье — это пустая трата времени.

В итальянский ресторан мать надела так называемое лучшее платье на выход (давно Кристофер не слышал этой фразы). Потом пробкой от флакона аккуратно нанесла пару капель «Шанель № 5» на кожу за ушами. В «Челси» мама, казалось, замечательно чувствовала себя среди молодежи в джинсах и мини-юбках. Женщина была счастлива, ее глаза блестели. Сын обожал ее за это.

Ответа от Софи не было. Кристофер позвонил директрисе агентства, убедился, что сообщение передали. Теперь у «британского ангела» не осталось другого выхода, кроме как вернуться побежденным. На душе было скверно. Парень представлял, как его любимая истекает кровью в грязном кабинете подпольного акушера. Недавно вышедшие английские фильмы «рабочего класса» красочно изобразили подобные «учреждения». Никто в Лондоне ему не поможет. Разве что пройтись по адресам всех подобных контор? Юноша отчаялся найти Софи и уехал обратно в Париж.

Саманта, Жан-Жак и Клаус сидели в летнем кафе «Флёр».

— Я проделала грандиозную работу! — воскликнула американка, подняв бокал шампанского. — Обожаю менять образы!

Саманта, маленький Жан-Жак и высокий Клаус прочесали весь Париж в поисках идеального мужского парикмахера, обувного магазина и мастера по коррекции формы бровей. Результат приятно удивил даже фотографа.

Коротко стриженные волосы, подкрашенные хной, новая форма бровей, без бороды. «Он не так уж и плох», — подумала Саманта. Одетый в черную водолазку, черные джинсы, черные сапоги, черный кожаный пиджак, мужчина выглядел очень эффектно. Останется ли у нового Клауса старый марширующий ритм?

— Теперь мы пара jolie-laide, — радостно заявила она.

Вернувшись в Париж, Кристофер с надеждой бросался к телефону каждый раз, когда тот звонил, но на том конце провода всегда оказывалась Саманта.

— Есть новости? — спрашивала она.

Несколько дней парень избегал Жислен. Так и не сумев устроиться на работу в другой модный дом, он впал в депрессию. Беспокойство о Софи переросло в тягостную душевную боль. Юноша слишком много пил, слишком много спал и даже подумывал начать встречаться с моделью.

Однажды утром позвонила Жислен и, как обычно, сказала: «Мне нужно тебя увидеть».

Женщина не стала ходить вокруг да около.

— Ты нашел ее?

— Нет.

— Возвращаешься к stage?

— Нет.

— Тогда что собираешься делать?

— Ничего.

— Признаюсь, я, возможно, была не права, — тяжко вздохнула мадам де Рив. — У меня есть идея. Встретимся в «Два маго». В полдень.

Кристофер шел по улицам Сен-Жермен-де-Пре, наслаждаясь щиплющим кожу морозным воздухом и шаркая ногами по листьям в канавах. Впервые в Париже он встречал Рождество, не заботясь о весенней коллекции.

Жислен сидела на веранде кафе, как обычно, в окружении кучки интеллектуалов. Она послала воздушный поцелуй свите и, продолжая разговор, перешла за другой столик.

Женщина нарядилась в костюм из коллекции Кристофера, простой, из белой шерсти, добавив цепочки, ленту и булавки.

— Прости, я была не права, — протараторила она, когда парень сел за столик и заказал кофе. — Идея была прямо перед носом, а я ее не замечала!