Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

— Что мы будем моделировать? — спросила она.

— Самые красивые вещи на свете, — пообещал он.

Немногим позволено обрести такое редкое счастье. Неужели хеппи-энд возможен? Кристофер постарался расслабиться, наслаждаясь эмоциями, но так и не смог заснуть. «Это Шанель», — осознал он и вздрогнул. Даже из царства мертвых она продолжала влиять на моду и людей. Интуиция подсказывала, что за счастливый конец они еще поборются. Когда придет время.

Саманта спала и во сне возглавляла «Клуб анонимных Коко-наркоманок». С потолка падали камелии, девушка лихорадочно подхватывала с пола цветы, сделанные — она знала — из тысячедолларовых купюр, сложенных в технике оригами и прикрепленных к восковым зеленым листам. Американка проснулась в полупустой квартире на Марэ. Клаус еще не закончил ремонт. Может, сон вещий? Она разбогатеет? Саманта доковыляла до холодильника и достала огромный шоколадный эклер.

Трое друзей встретились в «Куполь» в пятницу вечером, чтобы обсудить общее будущее. Пока никто ничего не говорил ни о завещании Коко, ни о ее наследстве.

Как они впишутся в новый дом? Все надели «Шанель». Моник все еще почтительно носила костюм из черной шерсти букле. Саманта нарядилась в темно-синий жакет, юбку в тон и блузку цвета слоновой кости. Софи — в кремовый костюм с темно-синей тесьмой.

— А где Кристофер? — спросила Моник у Софи.

— С Габи. Мы не любим оставлять ее с няней.

— Мне сегодня приснилось, что я унаследовала «Шанель», — выпалила Саманта. — Мадемуазель оставила компанию мне.

Она отпила «Кир рояль» и выпрямилась на стуле, удивленно глядя на друзей.

— Вокруг падали камелии, свернутые из тысячедолларовых купюр, и…

Софи и Моник взволнованно переглянулись.

— Как ты можешь унаследовать дом? Ты же не дизайнер, — осторожно заметила швея.

— Не обманывайся, — кивнула модель.

— Но я же могу быть directrice, — обиделась Саманта. — Хочется верить, что мадемуазель велела включить меня в совет директоров. Нам не понадобится дизайнер. Я могу каждый сезон изменять модели Коко: новая ткань, другая длина юбки, прочие детали. Ты же поможешь, Моник?

Моник залпом выпила скотч, вспоминая слова старушки-легенды: «Ты должна быть готова занять мое место…»

— Саманта, — нерешительно проговорила она. — Возможно, тебя удивит завещание мадемуазель. Может, ничего и не изменится.

— Но им понадобится кто-то, кто будет заниматься дизайном! — воскликнула американка.

Женщины замолчали. Софи прикурила и глубоко затянулась. Остальные зачарованно смотрели на нее.

Заметив это, молодая мама сказала:

— Шанель почти всем обещала что-нибудь оставить. — Она выдохнула дым. — Пожилые женщины иногда так добиваются дружелюбия окружающих. У меня всегда было ощущение… что мы с мадемуазель как-то связаны. Может, мы даже родственники. Представьте, она предлагала удочерить моего ребенка, хотя она годилась бы ей в прабабушки!

— Это ничего бы не изменило, — заявила Моник. — Она даже не желала видеть племянниц. Мне приходилось говорить им, что тетя плохо себя чувствует. А милые девушки хотели просто поздороваться.

— Не хочу, — пожала плечами Софи, — чтобы кого-то из вас постигло разочарование.

— Да нет, я ничего и не ожидаю. — Моник знаком велела официанту принести еще скотча. — Просто мне грустно: она ведь умерла совсем одна. Каждая одинокая женщина боится этого.

— Хочешь сказать, ты тоже? — спросила Саманта.

— Да, боюсь.

— Большинство женщин умирают в одиночестве, потому что переживают мужей, — пожала плечами Саманта. — Я боюсь только того, что умру не в одежде от Шанель!

— Но мадемуазель умерла не одна: с ней была Жанна, — сказала Софи.

— Но она просто служанка, — ответила Моник.

— Моник, Жанна была не просто служанкой, — сказала Саманта. — Она была наперсницей Коко и знала все секреты… Слышала и видела абсолютно все.

— Какие секреты? — прищурилась Софи, глядя на американку сквозь сигаретный дым.

— Откуда мне знать? — Та пожала плечами. — Их было множество. Думаешь, почему столько писателей бросили работать над ее биографией? На обложках большинства книг пишут «Записано со слов…». В случае с мадемуазель надо было бы писать «Записано с вранья…».

— Она врала? — спросила Моник.

— Шутишь? — засмеялась Саманта. — Даты, имена и факты менялись каждый раз, когда Шанель рассказывала о своей жизни.

— Но зачем она это делала? — настаивала швея.

— А зачем женщины умалчивают о прошлом? — сказала американка. — Значит, ей было что скрывать.

— Но, — нахмурилась Моник, — Коко столького добилась…

— Да уж, загадка, — кивнула Саманта.

Дамы заказали себе еще напитки. Никто не заметил, что Софи глубоко задумалась.

«Жанна слышала и видела абсолютно все». Слова эхом раздавались в мыслях молодой мамы. Она смотрела в бокал. Служанка! Почему она раньше о ней не думала?

— Какой выбрать? — спросила Саманта Клауса, держа в руках два костюма от Шанель: розовый и нежно-голубой.

— Ни тот ни этот, — ответил мужчина. — Черный.

Девушка состроила недовольную рожицу и повесила их обратно в гардероб.

— Наверное, ты прав.

Де Кузмин пригласил Саманту, Моник и Софи в свой офис обсудить ситуацию и планы на будущее.

Знаменательная встреча была назначена на десять часов. Дамы нарядились в лучшую одежду. Саманта взяла из бутика напрокат красный костюм и попросила Клауса составить компанию.

В следующий понедельник небольшая группа репортеров и фотографов собралась возле главного входа в «Шанель».

— А они что здесь делают? — шепотом спросила Софи у Саманты.

Девушка улыбнулась и взяла Клауса под руку.

— Ждут материал для новостей: «Кто унаследует лучший модный дом планеты?»

— Ты проболталась? — Модель остановилась. — Боже, как глупо! Я думала, мы сошлись на том, что никто ничего не унаследует.

— Может, да, а может, нет. — Американка покачала головой. — Но я верю, что Шанель могла оставить мне дом или, по крайней мере, удобное кресло за столом совета директоров. Я связывалась со старушкой по спиритической доске, и она почти сказала мне это. Кого ты хочешь обмануть? Ты жаждешь того же для себя. И она тоже!

Девушка указала на Моник.

— Саманта, ты ошибаешься, — возразила швея. — Мне ничего не нужно. Я ничего не жду.

— Это бред! — засмеялась Софи. — Ты, наверное, переела волшебных грибов. Клаус, чем ты ее кормишь?

— Положительными эмоциями, — прогремел немец. — Она просто очень нервничает.

Саманта задрала нос повыше и, опираясь на руку жениха, прошествовала мимо фотографов.

— Если подождете часок, возможно, заполучите сенсацию, — пообещала она толпе, входя в здание.

— Ему туда нельзя. — Изящный рукав от «Шанель» преградил Клаусу дорогу в кабинет де Кузмина.