Номи Бергер - Бездна обещаний

Повернувшись к Маркосу, Кирстен честно призналась:

— Возможно, я пробуду там несколько недель, а может, даже и несколько месяцев. Я правда не знаю.

— А что, если он попросит тебя остаться? Останешься?

— Маркос! — Эндрю покачал головой.

Но молодость упорствовала:

— Ты останешься, Кирстен? Останешься?

— Это всего лишь визит, Маркос, — заверила Кирстен. — Сейчас я не думаю о будущем.

— А если это только визит, почему мы не можем поехать с тобой?

— У тебя школа.

— В Нью-Йорке тоже есть школы.

— Эндрю ненавидит холод. Он никогда и не думал возвращаться в Нью-Йорк в январе.

— Ты чертовски права, я ни за что не вернусь в январе. — Эндрю с сочувствием посмотрел на Маркоса.

В тот вечер не было игры дуэтом после ужина. Торопливость, с которой они с Эндрю занимались любовью той ночью, напомнила Кирстен ее «ворованные» часы с Майклом, когда оба не знали времени следующей встречи.

— Я буду скучать по тебе, Кирстен. — В голосе Эндрю звучали нежность, напряженность и горе.

— Почему бы тогда тебе не поехать со мной?

— Ты сама назвала причину — я никогда не вернусь в Нью-Йорк в январе.

— Нет, милый, — Кирстен ласково гладила грудь Эндрю, — это ты сказал мне когда-то, что вообще не вернешься туда.

— Я и теперь не вернусь.

— А я вернусь.

— Но ведь и здесь ты что-то оставляешь.

— Я знаю, что оставляю, и поэтому обязательно вернусь. Обещаю. Ты от меня так просто не отделаешься.

Как странно они поменялись местами! Неужели Эндрю не видит, как мучительно ей разрываться между двух желаний? Почему он молчит? Кирстен кончиком пальца провела по красивому профилю Эндрю.

— Временами мне кажется, что я прожила одиннадцать жизней, а не одиннадцать лет. Знаешь, я не только поклялась вернуть себе сына; я поклялась когда-нибудь вернуться на концертную сцену. Именно это мне и предстоит сделать. Они украли у меня жизнь, Эндрю, и я очень долго ждала момента, когда они заплатят за свои злодеяния. У меня в памяти совершенно четкий список всех их имен. И они уже начали расплачиваться. Клодия, несчастная душа, стала первой. — Кирстен пальцем поставила в воздухе галочку. — Но она — только начало, Эндрю, только начало.

Эндрю в тревоге обернулся к Кирстен посмотреть, было ли в ее взгляде то же, что звучало в голосе? Было. Выражение, которого он никогда прежде не видел.

Лицо Кирстен стало жестким, почти каменным. Эндрю едва узнал ее.

— Мы оба знали, что это неизбежно, не так ли?

Голос Кирстен дрогнул.

— Да, кажется, я знал, — согласился Эндрю. — Но почему же я, черт возьми, так удивлен? — Он вдруг рассмеялся своему риторическому вопросу. — Кирстен… Кирстен, я не хочу тебя потерять.

Но она вновь была погружена в собственные мысли.

Проезжая на такси из аэропорта Кеннеди по улицам Нью-Йорка, Кирстен снова совершила путешествие назад во времени. Стоял холодный, промозглый день, и, несмотря на теплый костюм и пальто, Кирстен не переставала мерзнуть; она даже дважды просила водителя включить в салоне машины печку.

Впервые за одиннадцать лет вернувшись в Манхэттен, Кирстен испытывала примерно то же, что при возвращении в Лондон, только хуже. Лондон никогда не был ее домом, а Нью-Йорк был.

Был… Кирстен, глядя по сторонам, суетливо поежилась. Похоже, она солгала Маркосу: этот город стал для нее абсолютно чужим. Непрошеная незнакомка, вернувшаяся в мир, от которого у нее голова шла кругом. Знакомые городские пейзажи исчезли; новые небоскребы боролись за место под закопченным небом; старые гостиницы носили новые имена. Больше шума, больше грязи, больше машин. Кирстен вспомнила Тавиру, и ей стало еще холоднее.

Изменился не только город Нью-Йорк, но и его музыкальная жизнь. В восемьдесят втором году умер пианист Глен Гоулд, оркестр Нью-йоркской филармонии дал свой тысячный концерт в «Авери Фишер-холл», а Майкл Истбоурн был освобожден с поста постоянного дирижера этого оркестра. По сообщениям газет, Майкл вернулся в Бостон и снова стал приглашенным дирижером.

Кирстен остановилась в отеле «Хилтон» под именем мадам Ла Бранка, где поспешно распаковала свой скудный багаж. Она изнемогала от желания позвонить Скотту, но заставила себя не делать этого. Никто не должен знать о ее приезде в Нью-Йорк. Кирстен вспомнила о Нельсоне, который, как она знала, был жив и в свои восемьдесят лет все еще занимался антрепренерством. Сердце ее заныло.

«Подожди, друг мой, — прошептала Кирстен, — подожди. Я скоро».

На четвертый день своего пребывания в городе Кирстен отправилась в неописуемо белый кирпичный дом на Западной Пятьдесят третьей улице и позвонила в дверь с табличкой «Э. Шоу».

— Вы не ошиблись номером? — спросила Кирстен открывшая дверь женщина.

— Кажется, нет. Вы меня не припоминаете?

— Нет, — отрезала женщина и попыталась закрыть дверь, но Кирстен мертвой хваткой вцепилась в дверную ручку. Женщина нахмурилась. — Если это не розыгрыш, то я более чем удивлена.

— Это не розыгрыш. Я — Кирстен Харальд, Лоис.

Лоис Элдершоу побледнела.

— Я вам не верю.

Кирстен подняла вуаль и сняла темные очки.

— Боже мой, это вы? — Лоис сделала шаг назад, глаза ее округлились, рот приоткрылся. — Но как вы нашли меня? Никто не знает… — Лоис вовремя оборвала себя.

— Я, очевидно, знаю… Собственно говоря, мне даже незачем было читать отчет нанятого мной частного детектива — я знала это еще одиннадцать лет назад.

Лоис, которая, казалось, вот-вот готова грохнуться в обморок, полезла в сумочку за ингалятором.

— Что вам нужно?

— Мне нужен мой сын.

— Это невозможно. Джеффри никогда вам не позволит.

— А я не собираюсь спрашивать разрешения у Джеффри. Вы мне поможете.

— Какого черта!

— Скажите, Лоис, — Кирстен изо всех сил старалась сохранять спокойствие, — ваш муж, Алек, знает об этом маленьком убежище?

— Разумеется, знает.

— Вы лжете.

Над верхней губой Лоис выступили капельки пота.

— Что вы от меня хотите?

— Вы — учитель музыки Джеффа. Я хочу, чтобы вы устроили мне встречу с ним.

— Нет…

Лоис отступила вглубь квартиры, но Кирстен последовала за ней. Затворив за собой дверь, она прислонилась к ней спиной.

— Думаю, мне удастся убедить вас изменить свою позицию, — со скрытой угрозой в голосе предупредила Кирстен.

Лоис глотнула струйку газа из ингалятора и зло посмотрела на Кирстен:

— Нельзя ли перейти ближе к делу?

Но Кирстен явно не торопилась.

— Я достаточно долго прожила на Лонг-Айленде и прекрасно знаю, что значит там добрая репутация. Вы, так же как и я, знаете, что значит потерять эту самую репутацию. — Кирстен с удовольствием наблюдала за Лоис, которая была явно встревожена услышанным. — Как вы думаете, что предпримет ваш муж Алек, когда узнает о вашей неверности?