Номи Бергер - Бездна обещаний

«Я думаю», — цинично подумала про себя Кирстен. И тем не менее мысленно она аплодировала Лоис — идея «вернуться» в родительский дом в Финиксе была замечательная.

— Как я понял, вы преподавали в Европе? — произнес рассеянно Джефф, открывая потрепанный портфель и извлекая из него нотные листы.

— Да, — кашлянула Кирстен. — Несколько лет.

Джефф рассказал Кирстен о том, над какими произведениями они с Лоис работали последнее время, но Кирстен слушала сына вполуха. Ею вновь овладела эйфория: мысли метались в голове, а на языке вертелись слова: «О, Джефф, дорогой мой ангел, посмотри на меня! Посмотри и вспомни. Я — твоя мать, Джефф, твоя родная мать!»

Кирстен настолько была поглощена своими размышлениями, что едва разобрала последнюю фразу, произнесенную Джеффом.

— Что вы сказали? — переспросила она.

— Я сказал, что выступаю с концертом двадцать пятого марта в «Карнеги-холл».

Кирстен оперлась на рояль, чтобы не упасть. «Карнеги-холл» — это невозможно! Всего семнадцать лет, а он уже выступает в «Карнеги-холл».

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Джефф.

В ответ Кирстен лишь покачала головой. Ее мечта. Джефф воплотит ее мечту, но без нее.

— У нас нет накладок? Я имею в виду, вы больше ни с кем не занимаетесь сегодня вечером?

Кирстен хотелось рассмеяться столь абсурдному для нее предположению, но сдержалась.

— Никаких накладок, — заверила она и, чтобы скрыть восторженное состояние, хлопнула в ладоши. — Ну-с, молодой человек, а теперь послушаем, что вы приготовили.

Джефф начал с «Патетической сонаты» Бетховена.

Кирстен слушала игру Джеффа в совершенном потрясении. В каждой сыгранной ноте сквозил несомненный гений. Джефф был не просто продолжением своей музыки — он и музыка были единым целым. Сын оправдал ожидания Кирстен. Маленький Джефф мечтал стать лучшим из лучших, и мать обещала, что так оно и будет. Ее обещание воплотилось в жизнь.

Когда Джефф заиграл Полонез фа-диез мажор Шопена, Кирстен вновь впала в эйфорию. До чего же много она хотела узнать о сыне! В какую школу он ходит? Много ли у Джеффа друзей? Есть ли у него девушка? Сколько часов в день он занимается и где? Что делает в свободное время? Занимается ли спортом? Ходит ли в театры, оперу, балет? Какую современную музыку любит? А машину водит?

Ей так много нужно узнать о том, что происходило с сыном все эти потерянные годы! Но времени на это было мало.

Два часа пролетели для Кирстен одной минутой; ей показалось несправедливым, что время пронеслось так быстро. Она никак не хотела отпускать от себя сына. А что, если он уйдет сейчас и никогда больше не вернется? Что, если Лоис изменит свое намерение относительно Финикса? Что, если она пойдет к Джеффри и все ему расскажет? Что, если эта их встреча с Джеффом станет первой и последней?

— Будем ли мы придерживаться того же графика, какой был у нас с Лоис? — спросил окончивший игру Джефф, но Кирстен опять не услышала его.

— Простите, что вы сказали?

— Я имею в виду, удобно ли вам время наших занятий с Лоис или же лучше изменить расписание?

— Нет, нет, график вполне меня устраивает. — Кирстен внимательно посмотрела на часы. — А у вас есть еще какие-нибудь дела на сегодня?

Джефф пожал плечами:

— Да нет, я просто собирался вернуться в школу.

— А вы не хотели бы позаниматься еще немного?

— Хотел бы? Да я просто мечтаю об этом! Лоис всегда выдыхалась к концу двух часов. — Джефф снова снял пиджак. — Мадам, — он радостно улыбнулся Кирстен, — я думаю, что у нас с вами все будет великолепно.

Джефф замер в совершенном восторге, сердце его бешено колотилось.

Опять. Мелодия, преследовавшая его всю жизнь. Запись на пластинке, которую он «заиграл до дыр»; произведение, которое он поклялся когда-нибудь исполнить сам. Но почему-то Джефф даже не приступал к нему. Будто боясь потерять в себе что-то. Он и сам не знал что. Возможно, это была надежда, надежда на чудо.

— Пожалуйста, продолжайте. Я так люблю эту пьесу!

Звук нежного голоса Джеффа заставил Кирстен вздрогнуть. Она настолько испугалась, что не могла припомнить, что играла за секунду до этого.

— Вы играли Дебюсси, — напомнил Джефф. — «Отражения в воде».

Кирстен побледнела. Ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок, от которого ее удержала только ласковая рука сына, опустившаяся ей на плечо.

— Вам нехорошо? — Голос Джеффа был полон тревоги. — Вы не хотели бы прилечь? Может быть, принести воды?

Кирстен наконец обрела дар речи и махнула рукой:

— Нет, нет, я в порядке. Все хорошо. Просто немного душно.

Джефф с удивлением посмотрел на Кирстен: в зале вовсе не было душно, скорее наоборот.

— Ну, хорошо, приступим к занятию, — взяв себя в руки, бодро сказала Кирстен.

Джефф проиграл всю программу, которую они готовили к выступлению в «Карнеги-холл». Строго и требовательно исправлявшая малейшую ошибку, допущенную Джеффом, Кирстен очень напоминала себе Наталью: она даже жестикулировала так же.

— Что, совсем плохо? — расстроенно поинтересовался Джефф, собирая ноты. — Простите, но я, похоже, действительно сегодня потратил ваше время впустую.

— Да нет, вовсе нет. Просто нельзя же каждый день быть в пике формы.

— Но я должен быть в форме именно каждый день.

В этом Джефф был абсолютной копией матери. Не в силах сдержать свой порыв, Кирстен дотронулась до волос сына.

— Вы полагаете, они слишком длинные?

— Что?

Джефф помотал головой.

— Мои волосы. Отец говорит, что я похож на кого-то из «Битлз». — Юноша поморщился. — Тем самым дает понять, насколько он просвещен в современной музыке.

— Я нисколько не нахожу их длинными. Седжи Озава всегда носил длинные волосы, так же как Леонард Бернстайн.

— Спасибо. — Джефф улыбнулся Кирстен одной из тех своих улыбок, от которых у нее подгибались колени. — Приятно сознавать, что в этом вопросе имеешь хотя бы одного союзника.

Кирстен обеспокоенно посмотрела на одевающегося Джеффа.

— Вы и вправду собираетесь идти в этом? — Она указала глазами на окно, за которым валил крупный, густой снег.

Джефф одернул на себе куртку, обмотал шею шерстяным шарфом и надел лайковые перчатки.

— Все в порядке. Я всегда так хожу.

— А вам далеко отсюда добираться? — притаив дыхание, поинтересовалась Кирстен.

— В Виллингфорд. Я учусь в Чоэйте.

Кирстен медленно кивнула. Чоэйт. Так вот где Джефф провел все эти годы.

— Ну что ж, до вторника.

Кирстен проводила сына до двери.

— Пожалуйста, Джефф, ведите машину осторожно.

— Обязательно, — задорно улыбнулся Джефф и пошел прочь по холлу.

— Волнуешься? — спросил Эндрю Маркоса.

— Немножко.

— Я тоже.

Эндрю самому не верилось в то, что он сделал. В каком-то необъяснимом порыве купил два билета на самолет и заказал им с Маркосом билеты в «Карнеги-холл» на концерт Джеффа. И вот теперь он сидел в самолете, в который поклялся никогда не садиться, и летел в город, в который поклялся никогда не возвращаться, — в Нью-Йорк.