Трейси Митчелл - Стерва

Агги встряхнула копной длинных светлых волос.

— Ну что ж… раз меня здесь не ценят…

Она выплыла из кабинета.

Алекс облегченно вздохнул.

Зазвонил его сотовый телефон. Ну наконец-то! Кто-то из домашних… Он нетерпеливо нажал на нужную кнопку.

Элис вышла из своей двери в пятнадцать минут десятого. Джери, как мышка, выскользнула из соседней комнаты и прокралась в спальню подруги. Бутылка была открыта. Значит, Элис уже отхлебнула… это все упрощает.

Джери подошла к двери и прислушалась. Полная тишина — и в коридоре, и на лестнице. Оставалось только быстренько сделать свое дело и улизнуть. Записка Элис Тревису была у нее в кармане.

Джери провернула фокус с бутылкой, следя за тем, чтобы та не сдвинулась с места ни на дюйм. Затем, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, спрятала пустую упаковку с лекарством в том месте, которое заранее для себя наметила. Оставалось только одно.

Джери выдвинула ящик, где хранились письменные принадлежности Элис и ее дневник, и положила туда записку.

Она выпрямилась и вздохнула. Ну, кажется, дело сделано. В доме ни звука. Ей повезло.

Джери сняла перчатки и на цыпочках выбралась из комнаты Элис. В коридоре было тихо. Вся дрожа, Джери скрылась в своей комнате и, сама не зная почему, заперла дверь на ключ.

Прислуга внизу. Никто ее не заметил. На это она и рассчитывала.

Элис не торопилась вернуться… Как ни прислушивалась Джери, уже успевшая спрятать перчатки и забраться с ногами в кресло, до нее не доносилось ни звука. Просто невероятное везение.

Почему же ее так трясет… Джери казалось, что зубы отбивают барабанную дробь.

Она с силой сжала ручку кресла, так, что даже поранила руку. Но не заметила этого.

Послышались шаги… это, должна быть, она… пока еще далеко-далеко.

«Господи, сделай же что-нибудь!» — Джери даже вздрогнула, услышав свои слова, произнесенные шепотом. О чем она говорит? Она же уже все сделала…

Элис вернулась к себе в комнату с подносом, на котором лежали фрукты и пара маленьких сандвичей с сыром. Она поставила его на кровать и пошла за водой, но не успела ее рука коснуться бутылки, как в комнату влетел Тревис.

Элис обернулась и так и ахнула. Тревис весь вспотел от волнения, глаза горели диким огнем, ей показалось: точно, сошел с ума.

— Ты… — Элис застыла на месте.

— Любимая, я так спешил… — Он бросил странный взгляд на ее поднос, а затем на бутылку с водой. — Я подожду, пока ты позавтракаешь, а потом мы поговорим.

Элис растерялась, но отметила, куда он смотрит. Не задавая себе никаких вопросов, она словно приросла к полу, решив не выпускать его из своей комнаты, не вытянув правды.

— Нет, зачем же ждать… мы можем и так поговорить. Я потом поем.

— Но я… я так ворвался… я не хотел тебе мешать.

— Пусть это тебя не беспокоит.

Элис внимательно рассматривала его, будто желая мысленно вывернуть наизнанку и увидеть наконец, что там внутри.

— Элис, я удивлен, что ты вообще со мной разговариваешь. Все эти дни я, не переставая, думал о тебе. Ты мне даже снилась…

«Почему это звучит так дешево? — мысленно содрогнулась Элис. — Или он и раньше так говорил, а я не замечала… До чего же слепым может быть человек».

— Милая, у меня нет слов. — Тревис придал своему лицу горестное выражение. — Я надеялся, что они появятся, когда я войду в эту комнату и увижу тебя…

— И услышишь мой голос? — подхватила Элис, пряча улыбку. Ей вдруг стало смешно.

— Да… — растерялся Тревис, — я именно это и хотел сказать… — Он запнулся, но тут же вновь просиял. — Значит, мы понимаем друг друга… Дорогая, ты же всегда знала, что я… что мы…

— Тревис, ты написал мне письмо.

Он неопределенно хмыкнул. Ей показалось, что Тревису почему-то стало не по себе, и она решила продолжить прощупывать его в этом направлении.

— Что ты имел в виду?

— Я?.. Ну…

— Но ты же его написал… ведь не кто-то другой.

— А где оно? — быстро спросил Тревис.

— Я его выбросила… как ты и просил. Ты же сам просил — это было добавлено в конце… или ты забыл?

Он покраснел. Элис видела Тревиса таким впервые. Ей даже стало его жалко.

— Так что ты хотел мне сказать? В письме говорилось что-то о моем отце…

— Об отце? Я…

Она отчетливо видела, что он соображает на ходу и сейчас начнет выкручиваться. В эту минуту Элис окончательно стало ясно, что Тревис письма не писал. Что вообще происходит?.. Что затевает ее подружка? Она была сбита с толку…

— Элис, ты должна мне поверить! — Голос Тревиса зазвучал капризно. — Ты же всегда верила мне.

— Это точно, — тихо сказала она.

На него это произвело странное впечатление. Тревис опустился на колени и посмотрел на нее как на привидение.

— Ты с ума сошел? Тревис, вставай! — Она подошла к нему и попыталась поднять.

— Я люблю тебя, Элис… я тебя люблю, — повторял он, как заведенный.

— Ты что… плачешь? — недоуменно воскликнула она. Тревис, воспользовавшись ее замешательством, заломил ей руки за спину, и они очутились на ковре. Губы Тревиса нашли ее губы и впились в них поцелуем.

Тревис не был груб, он целовал ее очень нежно. Элис, придя в себя, решила разыграть дурочку, чтобы понять наконец, к чему он клонит.

Он оторвался от нее, осознав, что она не оказывает сопротивления, и возликовал, не скрывая этого.

— Ты меня любишь! Признайся… ведь так? Моя Элис не могла предпочесть мне какого-то Рона…

Он смущенно замолчав, поняв, что сболтнул лишнее.

Элис приподнялась на локте.

— О чем это ты?

— Ну… он же сюда приходил… Ну и я подумал… он всегда мне завидовал…

— Вот как? — Она улыбнулась, глядя на его физиономию, раскрасневшуюся от смущения и самодовольства. — И почему же?

— Все девчонки всегда были моими, Рону мало что оставалось. Он и довольствовался объедками.

Она расхохоталась.

— Значит, Элис — эти объедки Тревиса Питерсона. Так ты решил? — Она встала на ноги и оправила юбку. — Поднимайся, Тревис, мы еще не договорили.

Тревис не узнавал ее. Он вдруг смутно начал понимать, что она играет с ним в поддавки, и ее спокойствие ничего не значит.

— Тревис, давай освежимся. Так жарко… — Пока он вставал на ноги, Элис взяла бутылку с родниковой водой. — Обычно я пью прямо из горлышка, но, поскольку ты здесь, достану стаканы.

Она налила воды себе и ему и протянула Тревису стакан. Его передернуло. От нее это не укрылось.

— Ну, Тревис, в чем дело…

Он взял стакан и молчал стоял, тупо разглядывая его.

— Дорогой… — Элис подмигнула. — Пусть это будет чаша примирения.

Она все еще не понимала, в чем дело, и была далека от догадки, руководствуясь только своей интуицией и его реакцией. Тревис остолбенел. Он не мог выдавить из себя ни слова.

Элис услышала какой-то шум в соседней комнате, но не обратила внимания, занятая Тревисом.