Райли Морс - Жаркое прикосновение

Дейтон замолчал. Так чего же он хотел? Мысль, казалось, застряла где-то в мозгу, зажатая между страстным желанием и угрызениями совести.

— Да, секс был отличный, — сказала она скучным голосом, продолжая катать яйца по тарелке.

Ее скучный равнодушный тон удивил его. И насторожил. Он отломил кусочек тоста.

— Мы занимались не просто сексом, и ты это знаешь.

— Но мы не занимались и любовью, не так ли? — Адриенна поднесла вилку ко рту и смотрела на него большими прозрачными серыми глазами. — Как бы это назвать поточнее?

Зачем она мучает его?

— Адриенна…

— А что, если так: страстный секс? — Она взяла кусочек яйца и состроила гримасу, но тут же нахмурилась и посмотрела на него исподлобья. — Или горячий, обжигающий…

— Пожалуйста, прекрати. Не думаю…

— Ты слишком много думаешь, — поморщилась она, отбросив притворство, и с решительным видом посмотрела на него. — Ты подталкивал меня на риск и убеждал, что я не смогу прожить жизнь в одиночестве. А теперь посмотри на себя. Ты — лицемер с головы до пят, до мозга костей.

— Я такой, какой есть, — сказал он твердым голосом.

— И я, Дейтон Уэстфилд, такая, какая есть.

— Адриенна, я бы хотел, чтобы мы могли…

— Не можем. Не хочу больше видеть тебя, Дейтон. Это… слишком сложно.

Она была права.

— Все должны в жизни делать выбор, — сказал он как можно спокойнее. — Мы свой выбор сделали. — Дейтону пришлось вцепиться руками в край стола, чтобы скрыть дрожь пальцев.

Затем он встал, внимательно, будто запоминая, посмотрел на ее лицо в последний раз, зная, что уже никогда больше не притронется к гладкой нежной коже и не заглянет в глубину прекрасных глаз. Он чувствовал, какой шторм бушует сейчас в этой глубине, но не мог, не смел ничего поделать. Да, он действительно был последним из лицемеров.

— Прощай, Адриенна.

Через час Дейтон покинул Пеликан-Коув, проклиная себя за все содеянное и все-таки желая все повторить. Но он никак не мог уразуметь, что можно было изменить, чтобы все обернулась по-иному. Он мог бы никогда не вступать ни в какие отношения с Адриенной, и тогда его сердце, его разум по-прежнему остались бы закрытыми для такого чувства, как любовь. Да, он получил чертовски хороший урок. Слишком дорогой ценой он заплатил за все: потерял доверие Адриенны. Нет, он больше никогда не увидится с ней. Не заставит ее потерять голову, как потерял ее сам.

К вечеру небо затянуло тучами, но воздух оставался не по сезону теплым. Адриенна вынесла плетеное кресло на террасу и поставила на ставшее уже привычным за много дней место, откуда открывался широкий вид на окрестности.

Однако сегодня Адриенна не склонна была любоваться пейзажем, она не находила себе места от беспокойства. Покружив по дому, она подошла к шкафу, вытащила холщовую сумку, которую привезла с собой, но ни разу к ней не притронулась.

Неделя прошла с тех пор, как Дейтон уехал, и ее ярость постепенно истощилась, хотя поначалу Адриенна думала, что сохранит в себе это чувство навечно. Холодная ярость как преданный друг придавала силы в моменты отчаяния.

Но даже ярость не помогала забыть глаза Дейтона. Они все еще притягивали ее, в их блеске она читала что-то совершенно противоположное его резким словам при прощании. Однажды она уже писала его портрет и узнала правду. Настало время попытаться еще раз.

Пальцы ее дрожали, когда она вытаскивала из-под кровати толстую пачку бумаги для рисования, уже успевшую покрыться пылью. Адриенна вернулась с ней на террасу.

До заката солнца оставалось несколько часов, но быстро убывающий дневной свет не беспокоил ее, поскольку она не собиралась писать безмятежный пейзаж, окружающий коттедж. Просто она хотела работать там, где могла видеть место, связанное с дорогими для нее воспоминаниями.

Адриенна открыла сумку и поспешно вынула из нее кисти и набор тюбиков с красками. Она не стала тщательно подбирать краски, как это делала когда-то, а подчинилась инстинкту профессионального художника, хорошо владеющего техникой. Сегодня она полагалась на свои знания, но руководить ею должно было нечто совсем другое.

Приготовившись к работе, она сделала несколько глубоких вдохов и взяла кисть.

Длинными штрихами Адриенна накладывала краску на бумагу, не заботясь о композиции, используя только те цвета, которые считала подходящими. Когда светотени легли так, что начало вырисовываться лицо, она короткими и тонкими штрихами стала придавать ему законченность.

Она чувствовала, как в глубине ее тела рождается знакомый электрический поток, который начинает пульсировать. При его появлении она теперь не испытывала нервного напряжения. Ночь, проведенная с Дейтоном, излечила ее от этой реакции. Она, напротив, позволила потоку наполнить свое тело.

Где-то вдалеке Адриенна услышала раскаты грома, и этот звук усилил интенсивность потока, подталкивая ее как можно полнее воспользоваться им.

Адриенна сделала еще несколько глубоких вдохов и, взяв губку, опустила ее в банку с водой, потом отжала. Легкими, осторожными движениями она провела губкой по бумаге, сглаживая яркость первого слоя красок.

Она сидела спокойно и наблюдала, как под действием воды краски расплываются, но не схватилась за кисть, чтобы все исправить.

Снова прогремел гром, на этот раз ближе и громче, а когда блеснула молния, краски словно застыли, и появилось лицо Дейтона. Она почувствовала, с какой неумолимой силой притягивают ее его темные глаза.

Подул сильный ветер, и Адриенна подняла голову, наблюдая, как стремительно движутся тучи, низко нависнув над покрытой зыбью серо-зеленой водой залива. Неожиданно в просвете туч блеснул луч солнца и высветил летящего над водой ястреба. Он опустился на сук упавшего дерева и повернулся в сторону причала.

Адриенна невольно перевела грустный взгляд в ту же сторону.

Ей представился Дейтон, стоявший у края причала, засунув руки в карманы и плотно сжав губы. Весь его вид выражал решимость, а в глазах горел огонь, который она почувствовала, когда они занимались любовью. В ту ночь они действительно занимались любовью, иначе это никак не назовешь.

Она моргнула глазами, и образ Дейтона пропал.

Он сказал, что не любит ее, но его признание не изменило ее чувств к нему. Радостное, опьяняющее чувство, которое она так старательно пыталась подавить, все еще было живо и сейчас нахлынуло на нее с такой силой, что она чуть не задохнулась, а в теле вспыхнуло пламя, осветившее самые темные закоулки ее существа и наполнившее ее жаром.

Ястреб взмахнул крыльями и полетел над причалом, и ей показалось, что это не птица, а она сама летит сквозь тучи к ясному голубому небу. Вспыхнула молния, и первые тяжелые капли дождя начали падать на землю.