Глория Нейджи - Дом в Хамптоне

— Ничего страшного, Этель. Спасибо.

Джереми вместе с ней вошел в кухню. Джина взяла трубку и повернулась спиной к сыну и домработнице. Они оба сгорали от любопытства.

— Дженни?

— Джина? Ты одна?

— Нет, я в осаде.

— О'кей. О Господи! Я сейчас звоню из Южного Хамптона, из полицейского участка. Ты можешь встретиться со мной здесь?

— Что?.. Да. Конечно.

— Сохраняй спокойное выражение лица. Чего бы тебе это ни стоило. О Господи! Мою маму арестовали. Приезжай!

— Хорошо. Пока. — Повесив трубку, Джина почувствовала, что ее лицо горит, как в огне. Четыре глаза сверлили ей спину. — Дженни хочет встретиться со мной. Она пригласила меня на ленч, так что я вас покидаю.

Джереми лукаво посмотрел на нее.

Джина, пытаясь взять себя в руки, строго сказала ему:

— Поднимись к себе и займись чем-нибудь. Не мешай Этель работать.

Джина поднялась вслед за Джереми. Это слишком для такого прекрасного солнечного утра. Ее предчувствие опасности стало сильнее. Да, по всей вероятности, это лето не будет похоже на предыдущие. Следом за мыслью о Делорес Коуэн пришла мысль о Гарри. Черт! Гарри подождет.

В то время, как Джина Харт ехала через Монток по направлению к Южному Хамптону, Гарри сидел, развалившись в кресле, у своего зубного врача, известного Владимира Вариновского. Трое его сыновей тоже были зубными врачами. Они одевались, как хиппи, — черные мотоциклетные куртки, грубые ботинки. У них была весьма характерная внешность: крючковатые носы а ля Рабле, грубые, будто вырубленные топором лица. На первый взгляд их внешность не соответствовала профессии. Скорее, они походили на трех мушкетеров. Но Гарри прекрасно знал, что отец Вариновский и его сыновья были дантистами высокой квалификации. Гарри никогда не говорил о младших Вариновских отдельно. Они для него всегда представляли единое целое.

Гарри чрезвычайно серьезно относился к гигиене рта. И особенно после истории с главным редактором, сердце которого поразила вирусная инфекция в результате того, что он запустил лечение своих зубов.

Гарри всегда начинал паниковать, когда вовремя не мог попасть к зубному врачу. Дело всегда осложняла ассистент-гигиенист Вариновского, немка, бежавшая из Германии после войны. Сварливая баба, вечно она задерживала его медицинскую карточку. Она работала недавно у Вариновских, и Гарри ее терпеть не мог.

Гарри закрыл глаза. Бедный Донни! Он проявил такую заботу о нем, столько сделал для него! Отвез его домой, терпеливо выслушал, уложил в постель, понимая состояние Гарри. Сам Донни лег рядом, на кровати Оуэна. Они спали, как дети. В восемь часов утра у Донни была назначена встреча с пациентом, и, перед тем как уйти, он сварил Гарри кофе, оставил таблетку валиума и стакан свежего апельсинового сока. «Я в офисе весь день. Если понадоблюсь, звони», — написал он на салфетке и положил так, чтобы Гарри сразу увидел.

«Что за друг!» Они так и не решили, как должен вести себя Гарри с Аароном.

Гарри застонал. Новый человек ворвался в его жизнь и взорвал ее, как граната. «Сын!.. У меня еще один сын! Господи!»

После того, как Фритци открыла тайну и дала ему время прийти в себя, она оставила их вдвоем.

— Господи! Смотреть на тебя — это все равно, что смотреть в зеркало.

— Да, только ты как бы видишь себя в прошлом, а я себя — в будущем. Не очень хорошая получается картина. Вообще-то я предпочел бы не лысеть.

— Разумеется. Но поверь мне, это еще не самое страшное. Два моста во рту, три больных зуба да еще астигматизм правого глаза. Почти слепой на левый глаз. Воспаление десен. Располневшие бока. Артрит в левом локте. И не слишком много сексуальной энергии.

Аарон улыбнулся. Гарри тоже растянул губы в улыбке. Они сели друг против друга. Никто не знал, что делать дальше.

— Твой голос похож на мой. Я имею в виду манеру разговаривать. Конечно, юмор еще не тот, что у меня. Ну, да ты еще молод. Зато сейчас у тебя есть модель для подражания…

Гарри заплакал. Он подался вперед и, крепко обняв, притянул Аарона к себе.

— Боже мой! Сын! Мой сын! Я так чертовски виноват перед тобой! Все эти годы мы могли быть вместе. Пожалуйста, не относись ко мне с ненавистью. Я не знал! Я ничего не знал!

Они крепко обнимали друг друга. Аарон сказал Гарри на ухо:

— Не огорчайся! У меня был отличный отец. Он очень любил меня. Все в порядке. Я считаю, что получил настоящий подарок. Мой отец умер, а я нашел другого. Так что все в порядке, Гарри.

Гарри выпустил его из объятий и откинулся на спинку дивана.

— Не можешь ли ты называть меня как-нибудь иначе? Я… сейчас я не знаю как, но как-нибудь иначе?

— Конечно. Я согласен с тобой. Но тоже пока не знаю как… Мне кажется, я не готов называть тебя папой. Как ты считаешь?

Гарри достал из кармана скомканный платок и высморкался.

— Не знаю. Ничего не приходит в голову. Давай оставим этот вопрос открытым. Сейчас Гарри вполне сойдет, но потом мы придумаем что-нибудь другое. Возможно, это придет само.

Аарон покачал головой.

— Это забавно, что ты решил, будто я буду ненавидеть тебя. Если я и злился на кого, когда узнал обо всем, так это на мать. Она обманывала меня. Она лгала и мне, и тебе. Сейчас я это знаю. Я могу понять ее, понять причины, побудившие ее пойти на обман, но это не значит, что ее можно во всем оправдать. Иногда мне кажется, что она поступила несправедливо. Я думаю, что мой отец… — Аарон запнулся на этом слове и посмотрел на Гарри. — Мой отец был очень хорошим человеком. Но после того как я узнал правду, у меня появилось чувство, будто я был усыновлен. Будто все эти годы я прожил в обмане. Я понимаю, что им тоже было тяжело, еще и потому, что я очень похож на тебя. Теперь я понимаю, почему мама иногда смотрела на меня таким взглядом.

Гарри улыбнулся. Он боролся с непреодолимым желанием сказать этому парню, что любит его. Это походило на миф о Нарциссе. Словно он пытался объясниться в любви самому себе.

— Аарон, нам нужно время, чтобы прийти в себя. У меня есть жена и ребенок, которые ничего не знают обо всем этом. Я тебя обязательно познакомлю с ними. И, пожалуйста, не думай, что я забыл о тебе, если мне не удастся в ближайшие дни повидаться с тобой. Мне нужно время, чтобы осмыслить все это. Надо подготовить семью к этому известию. Просто сейчас у меня голова, словно в тумане.

Гарри почувствовал, как Аарон немного напрягся.

— Конечно. Я все понимаю. Я знаю о тебе уже месяц. А ты узнал обо мне только сейчас.

Гарри снова высморкался. Происходящее начинало постепенно доходить до его сознания.

— Будет лучше, если я сейчас уйду. Я… я позвоню тебе скоро. Я очень хочу побыть с тобой. Хочу устроить так, чтобы побыть с вами вместе — с тобой и с твоей мамой. Но пока я не знаю, как это сделать.