Мередит Рич - Бижутерия

Мадди была вне себя, потому что Джейн не сказала о том, что заболела. Все, что девушка делала осенью в колледже, показалось мелочным на фоне страданий приемной матери, которая в это время медленно умирала… в одиночестве.

— Могла бы признаться, мама, — тихо проговорила она. — Ты должна была мне сказать. Я бы пропустила занятия, не ходила бы один чертов семестр и была бы с тобой. — Слова звучали громче и быстрее и зло повисали в воздухе. — Ты всегда меня учила говорить правду. Так почему же сама не смогла? Почему? Неужели не понимала, насколько была для меня важна? Не колледж, а ты. Я делилась с тобой всем на свете. Почему же ты скрыла от меня болезнь?

Слова гулко отдавались в пустой комнате, и Мадди внезапно запнулась, ужасно смутившись и почувствовав вину.

Она поднялась и словно в забытьи прошлась из комнаты в комнату. Девушка пыталась представить новых обитателей дома. Через пару недель жилище перестанет пустовать. Его украсят к Рождеству. И другие голоса наполнят его стены.

У Мадди прорвались слезы. Они потекли сначала медленно, затем хлынули настоящим ручьем. Девушка привалилась к кухонному столу и истерично рыдала больше часа. Она оплакивала Джейн, Скрэппи и этот пустой дом.

И себя, потому что осталась совершенно одна.

До конца учебного года Мадди так и не оправилась от потери. На первый взгляд все шло прекрасно. Она посещала занятия, вовремя сдавала письменные работы, получала средние требуемые баллы и продолжала встречаться с Томми Морганом — парнем, с которым дружила еще в выпускном классе. Но внутри ощущала неуверенность и вялость, словно кралась по жизни, а не жила.

Перед самым концом учебного года Мадди порвала с Томми. Это назревало уже несколько месяцев. В пайн-риджской школе у них было много общих интересов. Но в Боулдере Томми целиком поглотила его компания. Долгой зимой Мадди заметила, что им больше не о чем разговаривать. Все их друзья были его друзьями, а ей же они казались зелеными юнцами. Наконец Мадди поняла, что ей лучше без Томми, чем с ним, и решила расстаться. А ему сказала, что нужно общаться не только между собой, но и встречаться с другими людьми. Он принял это спокойно — настолько спокойно, что стало ясно: она вовсе не то, что ему требовалось. Мадди изменилась. С тех пор как умерла Джейн, она потеряла способность и желание развлекаться.

Настало лето тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, но она решила остаться в Боулдере и в дополнение к своему основному предмету — искусству — пройти несколько бизнес-курсов. Мадди начала искать временную работу и наконец нашла то, что ее привлекало, — ювелирный магазин.

Ей это казалось лучше, чем работа официантки. По утрам Мадди посещала занятия, а с полудня до семи была в магазине. И хотя получала меньше, чем официантка, у нее оставалось больше времени для учебы. Взамен высокой зарплаты хозяин магазина согласился рассказывать ей о моделировании украшений — искусстве, которое все больше и больше занимало ее воображение.

Мадди с детских лет любила драгоценности и заходила в магазины, чтобы увидеть, как живут богатые люди. На праздники и дни рождения сама делала для Джейн безделушки. В первый год их совместной жизни, когда так трудно было с деньгами, она изготовила для приемной матери браслет из выброшенной нитки бус, изоленты и выдернутых из веника школьного уборщика перышек. На следующий год девочка подарила Джейн ожерелье из покрашенных акрилом булавок. Мадди любила собирать старые бусины, пуговицы из искусственного хрусталя и нанизывать их вместе с необычными предметами: пластмассовыми сердечками и солдатиками. И поэтому ее так воодушевила перспектива работы в ювелирном магазине.

Владельцем магазина и одновременно дизайнером был молодой человек по имени Брейди Гарднер. Если честно, от его моделей Мадди не была без ума, хотя он и считался опытным мастером. Его вещи казались девушке слишком вычурными, на грани аляповатости. Но тем не менее они пользовались спросом и у туристов, и у местных жителей. И в магазине отбоя не было от покупателей.

Мастерская Брейди Гарднера располагалась за магазином, с которым ее связывала стеклянная галерея, заставленная горшками с английским папоротником и бугенвиллеей. Мадди часто приходила пораньше и до открытия магазина следила, как работал дизайнер. Но к концу второй недели поняла, что ничему не научится: Брейди Гарднер ревностно охранял свою работу и был настолько занят, что не собирался раскрывать даже простейших секретов мастерства.

В отношении собственного искусства он отличался высоким самомнением. Этот двадцативосьмилетний холостяк считал себя привлекательным и неотразимым. В глубине ящика шкафа Гарднер хранил заветную записную книжку с именами всех женщин, с которыми ему удалось переспать, начиная с четырнадцати лет. Ему доставляло особое удовольствие извлекать эту книжку после очередной победы и вносить в нее новое имя. Последний номер был три сотни ровно. Гарднер нанял Мадди лишь потому, что она показалась ему свежей и ни с кем не связанной. Мысленно он уже вписал ее в книжку под номером триста один.

— Что вы собираетесь делать с этой бирюзой? — поинтересовалась Мадди. Она только что закрыла магазин и заглянула в мастерскую Брейди, чтобы взять свой чек.

— С бирюзой? — презрительно отозвался дизайнер. — Посмотри: это совсем не похоже на бирюзу. Это малахит и азурит, которые две недели продержали в сосуде с вином, чтобы они приобрели этот блеск.

— Красиво. — Девушка пропустила мимо ушей обидный тон. — И все-таки что же вы с ними сделаете?

— Еще не решил. Мо Стейнер принес их мне только сегодня вместе с мексиканскими опалами. С камнями надо сжиться, прислушаться, что они говорят. Эй, а ну-ка не трогай!

— Я только смотрю.

Брейди подхватил поднос с малахитом и поставил в сейф. Запер дверцу, посмотрел на Мадди и улыбнулся:

— Сегодня пятница. Ты, наверное, пришла за деньгами?

Девушка кивнула.

— Есть какие-нибудь планы на вечер? — Он сдернул резинку, которая во время работы стягивала его волосы в хвостик, и резко тряхнул головой. Соломенная грива рассыпалась по плечам.

— Буду заниматься. Завтра у меня зачет по бухгалтерскому делу.

— Боже, неужели ты никогда не развлекаешься?

— Развлекаюсь, но завтра у меня зачет. — По правде говоря, Мадди забыла, когда в последний раз развлекалась. Раньше она считала, что учеба в колледже будет сплошным кайфом. Но теперь думала, что весь кайф остался в прошлом — слишком велико было напряжение: девушка постоянно помнила, что нужно зарабатывать баллы и сохранить стипендию.

— Знаешь, — Брейди выключил свет на рабочем столе, — ты не по летам серьезная.