Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга первая

— А эта кличка не была своего рода разоблачительным намеком для вашего отца? — быстро спросил Виктор.

— Вы имеете в виду параллель между Алым Анагаллисом и отцом? То, что в обоих случаях в качестве конспиративных кличек были использованы названия цветов? Нет, я так не думаю. Сомневаюсь, что кому-нибудь могло прийти в голову провести такую аналогию. Повторяю — князь Курт фон Виттинген был вне подозрений. Кроме того, у всех членов подполья в качестве кличек использовались названия цветов. Это опять-таки было идеей Дитера, который был известен как Эдельвейс. Но вернемся к отцу. В середине тридцатых годов он стал старшим консультантом в корпорации Круппа, короля немецкой военной промышленности. Отец ездил по всей Европе, руководил переговорами самого высокого уровня, принимал и развлекал иностранных государственных сановников. Короче, был своего рода «блуждающим» послом. Для него это было идеальное прикрытие, дававшее ему возможность разъездов фактически по своему усмотрению. Исполнение этих функций делало его вхожим в кабинеты людей, творивших политику самого высокого уровня. В этих кабинетах он из первых рук получал ценнейшую информацию. Весной 1939 года, в полной мере осознавая, что ситуация в Германии ухудшается, отец отправил мать вместе со мной и Дианой в Англию, в замок Лэнгли к дяде Дейвиду под предлогом отдыха, а на самом деле — из соображений безопасности. К июню моя мать, как и большинство хорошо информированных людей, уже знала, что войны между Великобританией и Германией не избежать. Желая быть рядом с отцом, она решила возвратиться в Берлин. Он и слышать об этом не хотел и снял для нас небольшой домик в Цюрихе, поскольку для него было сравнительно легко совершать поездки в Швейцарию. Время от времени он навещал нас, даже после 1939 года, но основную часть времени проводил или в разъездах, или в Берлине.

Отхлебнув еще коньяка, Кристиан продолжил:

— В 1941 году мы видели его очень редко, в 1942 он не появлялся вообще, но в начале 1943 года отец посетил нас в Цюрихе на пути из Осло в Берлин. Мать, казалось, все больше и больше переживала, что тайная деятельность отца будет раскрыта, и в тот раз она страстно уговаривала его остаться с нами в Швейцарии. Он не остался, понимая, как сильно нужен тайному освободительному движению. Кроме того, он сильно беспокоился за свою мать. Сестры отца, Урсула и Сигрид, были убиты во время бомбежек Берлина войсками антигитлеровской коалиции. Бабушка, овдовевшая за несколько лет до этого, осталась совсем одна. Поэтому отец вернулся в Берлин. Боюсь, что это было гибельное решение. — На лице Кристиана появилось напряженное выражение. Он взял сигарету и закурил.

Виктор слушал очень внимательно.

— И вы никогда больше не видели своего отца, — высказал он предположение, не отводя глаз от лица молодого князя.

— Я видел. Матери и Диане повезло меньше. Я, однако, тороплю события. Если в течение нескольких лет мама в разной форме получала от отца какие-нибудь известия, то после его отъезда в Берлин в 1943 году наступило гнетущее молчание, как будто он внезапно сгинул с лица земли. Прошли месяцы без малейшего намека на то, что он жив. Мне было уже почти восемнадцать — достаточно, чтобы мама наконец доверилась мне. Она рассказала о своих опасениях, и я, против ее воли, отправился в Берлин…

— Как, черт побери, вам удалось это?

— С нашими семейными связями я имел доступ к большому количеству людей. Все они оказали поддержку. К тому же время было такое смутное и беспорядочное, что это было не так уж сложно устроить. Но я должен признать, что это было очень рискованное предприятие со многих точек зрения. Наконец, я достиг нашего дома в Берлине, где провел двадцать четыре часа с бабушкой.

Лоуренс Оливье.

Имеются в виду Лоуренс Оливье и Вивьен Ли.

Hilly street — улица с ухабами (англ.).