Алекс Савчук - Прутский Декамерон

Менты нашего РОВД проводили стрельбы на полигоне, который принадлежал танковой дивизии, расположенной в нашем городе. Место было выбрано более чем удачно – скрытая ложбинка с бруствером, откуда могли вести огонь десятка полтора стрелков одновременно. Рядовой состав к нашему приезду уже отстрелялся и покинул стрельбы, поэтому к нам примкнули лишь ответственный по стрельбам – капитан, и пара офицеров, приехавших ранее. Для начала все пальнули по паре магазинов – стреляли по мишени с 10 и 20 метров, – а потом начали «прикалываться» – пулять на бегу, лежа, с колена, с кувырка и прыжка. Дело дошло даже до стрельбы по «летящей» мишени – один из офицеров подбрасывал в воздух тряпичную куклу, остальные навскидку пытались в нее попасть. Я тоже пулял – мы с Виталиком стреляли из его пистолета по очереди. Стреляя по мишени, я выбил 63 очка из ста и стал приставать к Банану, чтобы он объяснил мне, плохо это или хорошо, – Банан был общепризнанный «эксперт», он великолепно стрелял и с ним все советовались.

– Если бы наши опера все так стреляли как ты, – сказал он мне, – было бы замечательно.

Через некоторое время выяснилось, что боезапас весь отстрелян, но боевой дух стрелков только разгорелся, поэтому Виталик все на том же автобусе отправился в райотдел, чтобы привести еще патронов. Те, у кого еще оставалось по нескольку патронов, отстреляли их по мишеням, после чего стали хвастать друг перед другом и выяснять кто лучший стрелок. Я засунул за пояс «Макаров» Виталика с полной обоймой и вступил в общий разговор.

В это время Василий Васильевич, с удивлением и недоверием разглядывая свою мишень с редкими попаданиями, подошел ко мне.

– Ну что, бармен, – сказал он, – будешь прощения за свое поведение просить, или как?

– Или как, – ответил я, доставая из-за пояса пистолет и взводя его. – Я смотрю, Василий Васильевич, ты по-доброму не отъ…шься, значит, настало время свести с тобой счеты.

– Э…э! – подался он от меня. – Ни у кого же нет патронов.

– Зато у меня есть полный магазин, – сказал я, выбрасывая обойму на ладонь и тут же со щелчком возвращая ее обратно. Офицеры, услышав наш разговор, окружили нас, но близко не подходили.

– Так вот, Шишигяну, ты стоишь сегодня перед выбором: или ты, наконец, станешь человеком, или тебя за все твои прегрешения постигнет тяжелая кара. Я тебя вызываю на дуэль! Вот тебе четыре патрона и мне три, и разошлись на тридцать шагов.

Василий Васильевич, сделав несколько шагов назад, сказал:

– Савва, ты что, ты это… не шути с этим.

– А я и не шучу, – говорю я ему, тем временем подмаргивая остальным, чтобы не принимали наш разговор всерьез. – Говори, долго еще будешь мне мозги парить?

– Не буду, не буду, – заверил меня Василий Васильевич, положа руку на сердце, – никаких с тобой больше дел.

– Ладно, – сказал я, засовывая пистолет за пояс, – в таком случае я тебя прощаю.

В это время подъехал автобус, все потянулись к Виталику за патронами, и стали набивать магазины, но особого желания продолжать стрельбу ни у кого не было.

Виталий на этот раз выглядел еще более пьяным чем до отъезда. Наверняка уже в каком-то кафе отметился, подумал я. Переходя от одного стрелка к другому он стал всех расспрашивать:

– Банан, где мой пистолет?

– Не знаю, – отвечал тот, – у меня свой.

– Яник, я тебе свой пистолет не давал? – спросил он другого.

– Нет, – отвечал тот. – А ты номер то свой помнишь?

Обойдя почти всех, Виталий покачиваясь подошел ко мне:

– Савва, ты не видел мой пистолет?

– Не знаю, – спокойно отвечаю я. – У меня мой. – Сказал, и потопал на линию стрельбы.

– Вот блин, – развел руками Виталий, – отдал кому-то, а кому, не помню.

Прошло минут наверное десять, затем ко мне вновь подошел Виталий.

– Эй, какой же у тебя твой? – спросил он. – Ну-ка давай посмотрю номер.

С улыбкой я возвратил ему его пистолет.

Стрельбы в тот день завершились благополучно, пострадавших не было. Но менты почему-то меня больше с собой никогда на стрельбы не брали.

Ровно в полдень я распахнул двери бара и с этого начался мой трудовой день.

Вообще-то я любыми способами старался избегать работы днем по вполне банальной причине – отсутствие посетителей: наш городок небольшой и, хотя он считается «центром» юга Молдавии, всего в нем проживает меньше сорока тысяч народу, и в полуденное время – с двенадцати до пяти часов вечера – наши потенциальные клиенты, как и подавляющее большинство нормальных советских граждан, трудятся на производствах и по барам не ходят, поэтому эти часы я всегда считал и считаю бездоходными как для общепита, так и для себя лично.

Иногда случалось, конечно, что в полуденный час в бар забредала какая-нибудь скучающая молодая особа из приезжих курортниц; да еще если дамочка искала приключений и не была обременена строгими моральными устоями… и, таким образом, могла скрасить бармену, а заодно и себе это скучное время дня… Но это бывало так нечасто, так нечасто…

Впрочем, я отвлекся.

Во все дни недели, исключая выходные – субботу и воскресенье – зал нашего ресторана в обеденные часы работал в режиме и по ценам обычного кафе, и сюда стекалась масса народа со всех концов города, чтобы в приятной обстановке и под музыку вкусно и недорого пообедать. Но сегодня, в связи с ремонтом паркетных полов в означенном зале, обед, понятное дело, не состоялся, и десятки, а может и сотни постоянных клиентов пришли и… ткнулись носом в закрытые двери. Табличка от администрации с извинениями не всех удовлетворила и часть клиентов направилась в бар, поэтому мне терпеливо и в учтивой форме пришлось объяснять расстроенным людям ситуацию, и тогда некоторые из них, махнув рукой на пропавший обед, оседали, занимая место в баре, заказывали какой-нибудь коктейль, а к нему непременно пару бутербродов и сок, – это и был их сегодняшний обед.

Вскоре бар заполнился народом, в основном служащими молодого и среднего возраста, работавшими в городских учреждениях, преимущественно почему-то женщинами от 20 до 35 лет, поэтому, когда в помещение быстрой легкой походкой вошла очередная посетительница, одетая в летнюю импортную курточку, с копной темно-русых волос на голове и улыбкой на открытом симпатичном лице, я подумал: «Вот еще одна горемычная, из тех, кому придется сегодня вместо полноценного обеда довольствоваться бутербродами».