Кэрен Бришо - Как бы нам расстаться

— Голос у тебя просто ужасный, — говорит она.

— Потому, что я ужасно себя чувствую.

— Ты где?

— На грани самоубийства. — Я вспоминаю о Дженет: — Или убийства. Еще чуть-чуть, и машину я им не верну.

— Давай адрес, идиотка.

Я называю ей адрес бюро проката. Потом останавливаюсь у магазина с восточными товарами.

Час спустя прокатная машина возвращена конторе, а я сижу в неотапливаемом мусорном ведре, именуемом машиной Индии, и держу в руках коробку из-под сигар.

Индия разворачивает оберточную бумагу, вынимает новую кошечку Манеки Неко и улыбается.

— Хорошенькая какая, — говорит она.

— Она такая же, как… — начинаю я, но она обрывает меня на полуслове:

— Мне очень нравится.

Молчание.

Она постукивает пальцами по колесу руля, но не выжимает сцепление и не отъезжает от обочины на покрытую снежной кашей улицу.

— У тебя… — начинает она. «У тебя все в порядке?»

— Я должна тебе деньги, — говорю я в надежде с помощью этого хитрого маневра увернуться от ответа. Мне не хочется отвечать на вопрос, ответа на который я не знаю. — Ну, моя сестра должна.

— Нет, она мне ничего не должна, — возражает Индия. — По крайней мере, не так, как ты думаешь. Перед тем как вы все уехали, она в качестве извинения оставила на моей кровати пятьдесят баксов и долговую расписку.

Я не отрываясь смотрю на женщину в шелках, украшающую крышку коробки из-под сигар. Как странно чувствовать себя автором стольких неверных умозаключений.

— Почерк был подозрительно мужской, — продолжает Индия. Она усмехается: — Все еще думаешь, что он не годится на роль отца?

Ладно уж. В конце концов, в том, что касается Джины, не так-то уж я и ошибалась.

— Если он когда-нибудь опять смешает свои гены с джиниными, — назидательно говорю я, — им надо будет прежде всего купить ребенку компас.

— Жаль, что случился выкидыш, — сказала Индия после того, как мы молча просидели в машине еще несколько минут.

— Не могу найти Джонза, — откликнулась я, как будто она задала мне вопрос, а я на него отвечаю. — Надо съездить в Клуб.

— Думаешь, он там?

— Я туда поеду не из-за Джонза.

Она опять постукивает по рулю.

— Это как-то связано с тем парнем, который тебе тогда звонил?

— Да.

— Не хочешь об этом говорить?

— Да не о чем особенно говорить: всего-то потеря девственности старой девой, применение скальпеля для разделения близнецов и чудовищная ошибка.

— Вот это да! — говорит Индия. — Больше, чем я ожидала.

— Я так и думала.

— Не могу тебя сейчас оставить, — говорит она. — Не хочу найти тебя потом где-нибудь в канаве, поэтому мы поедем вместе. Согласна? А когда ты будешь говорить с этим парнем, я выйду в туалет или еще куда-нибудь.

— Ты настоящий друг, — отвечаю я, цитируя ослика Иа-Иа. — Не то что некоторые.

И хотя, как правило, я привожу цитаты, когда хочу, чтобы мои слова звучали саркастически, — как в тот раз, когда обладатель лотка с хот-догами заявил мне, что надо дополнительно платить за жгучий перец или маринованные овощи, — на этот раз я и в самом деле так думаю.

— Значит, ты собираешься посвятить свою жизнь тому, чтобы вырывать меня из челюстей китов? — спросил Джонз, не переставая смеяться.

— Если я не буду этого делать, то китовые желудки превратят тебя в месиво и медленно переварят.

— А что, разве Бог не заставит кита выплюнуть меня?

— Ты же не веришь в Бога.

Он отвесил мне поклон:

— Уичита Грей! Спасатель-доброволец! Звучит отлично. Особенно в качестве официального наименования рода занятий.

— Мне не хватает нимба, — ответила я, оглядываясь в поисках какого-нибудь подходящего желтого предмета.

— Тебе нужны светлые волосы и тонированные стекла в автомобиле.

— Сначала нимб.

И как-то так получилось, что в самом разгаре нашего веселья и поисков нимба мы налетели друг на друга. Джонз схватил меня за руку, чтобы я не упала, а я схватилась за дерево, и в результате получилось, что мы прижались к вырезанному им на дереве лицу духа. Полуденное солнце стало еще жарче, а Джона пах «Тайдом», мылом и… Джоной. И мне захотелось, чтобы нас проглотил какой-нибудь кит… чтобы мы никогда не разлучались и чтобы я всегда могла чувствовать этот его запах.

Джона отпустил мою руку, и она упала.

— Спасателей не нужно спасать, — сказал он. Но он больше не смеялся. — Ты настоящий друг.

Считайте меня сумасшедшей, но у меня всегда было такое чувство, что невинность я потеряла именно в тот день, когда так и не смогла найти себе нимб.

В Клубе тягуче-скучно, и время еле-еле ползет. Удивительно, ведь сегодня понедельник. Удивительно до тех пор, пока я не обнаруживаю, что каким-то необъяснимым образом Кенни удалось проскользнуть к микрофону мимо стоящего на страже Майка, и он поет нечто, что может быть и неаполитанской песней «О, мое солнце», и «Она будет ходить по горам, когда приедет». Да, самые стойкие посетители в клубных отсеках либо совсем глухие, либо слишком уж преданы этому бару.

— Он что, и в самом деле твой друг? — спрашивает меня Майк, когда мы с Индией входим в медленно прогревающийся зал. — Он назвал твое имя, и я нарушил клубные правила.

— Мы с ним вместе работаем, — отвечаю я. Потом спрашиваю: — Можно с тобой поговорить?

Глаза Майка пробегают по пустому бару из стороны в сторону.

— Конечно. Если ты его уберешь. — И он жестом показывает на эстраду и на Кенни.

Несмотря на внешнюю развязность, я довольно робкая и застенчивая. Вышибала из меня никакой. Но уж слишком много я напортачила в своей жизни за эти последние несколько дней. Все шло так хорошо, пока Индия не заметила, что мы с Джоной «совсем срослись», а я не посмотрела тот телерепортаж…

Ладно, пусть все шло не так уж гладко, но сделаем вид, что все было именно так.

Маршевым шагом я направляюсь к эстраде и тяну Кенни за джинсы.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Хочу попросить тебя об одолжении, — говорю я ему. В ответ раздается дикий вопль. Потом стихает. Потом раздается снова:

— Уичита, дорогая Уичита…

— Кенни, прошу тебя! Умоляю! Майк больше не станет со мной разговаривать, если ты не перестанешь.

Он пристально смотрит на меня сверху.

— Зачем ты поступаешь так, Уичита? — спрашивает он нараспев, как в шекспировском театре. — Дженет раскинула сети, и Джона попался тотчас. Она у него отсосала, когда ты покинула нас. Зачем же ты так поступаешь?

Я сказала, что микрофон и усилитель были включены?

Дженет… отсосала?

Несгибаемые завсегдатаи бара — не глухие, поэтому все слышат и все, как один, поворачиваются ко мне. Никто и подумать не мог, что «свободный микрофон» Клуба предполагает такие импровизации.

— Кенни… — говорю я. — Пожалуйста. Очень тебя прошу, уйди оттуда. А я потом буду слушать все твои новые вещи.