Кэрен Бришо - Как бы нам расстаться

Просто мы неотделимы друг от друга.

И я могу все исправить.

Я могу все исправить.

Надеюсь, что смогу.

Когда я спросила Индию, не поможет ли она мне, парни, вероятно, решили, что это приглашение относится ко всем. Майк закрыл бар, и они с Кенни уселись на заднее сиденье машины Индии.

— Мы тебе поможем, — сказал Кенни, когда мы с Индией на них уставились.

— Что ты делаешь? — раздается у меня над ухом свистящий шепот Индии. Позади нее Майк и Кенни отталкивают друг друга, чтобы лучше видеть, что происходит.

— Пытаюсь открыть дверь кредитной карточкой, — отвечаю я. — А ты как думаешь?

— Толкай сильней, — говорит Майк, вытягивая из-за спины Индии руку и тыча пальцем в дверную стойку. — И согни немного карточку.

— Спасибо, — отвечаю я. — Что бы я без тебя делала.

Bсе мы стоим в коридоре многоквартирного дома, где живет Джона. Жуткая дыра, а не дом. Он настолько обветшал, что даже презирающие порядок хиппи и обитатели Озерных лесов при всем желании не обнаружили бы здесь никакой живописной небрежности. Стены и весь коридор заляпаны пятнами подозрительного вида. Любой, увидев это жилище, решил бы, что сотрудникам музея платят такие мизерные деньги, что их не хватает на приличное существование. Вообще-то это и в самом деле так. Но Джона не уезжает отсюда в основном потому, что обитатели дома относятся друг другу по принципу «живи сам и давай жить другим». Боже, ведь никто даже не выглянул из двери и не позвонил в полицию сообщить, что трое дураков взламывают соседнюю квартиру!

Кенни наклоняется вперед.

— Все как в плохом кино, — говорит он громким шепотом. — Он может вернуться в любую минуту и…

И тут я практически падаю, чуть не ударив Джону головой в живот.

—.. Открыть дверь, — заканчивает Кенни.

Я встаю.

— Привет, — говорю я Джонзу.

— Пока, — говорит Кенни, ни к кому конкретно не обращаясь. И, проявляя максимум дружеской поддержки, на который только способен, он направляется назад по коридору и исчезает из виду, спускаясь по лестнице. На нижних ступенях он начинает вопить что-то напоминающее «Люби меня нежно». Потом хлопает входная дверь. Где-то кричит недовольная женщина.

Индия и Майк сделаны из более прочного материала, чем трус Кенни.

Они выдерживают на пять секунд дольше.

— Ну что, похоже, здесь все в порядке, — произносит Индия. — До встречи, Уичита. Джонз, до встречи.

Майк покашливает.

— Да, все отлично. Пока.

И они с Индией поспешно ретируются вслед за Кенни.

— Не хотите кофе? — слышу я голос Майка и их затихающие шаги вниз по лестнице.

— Привет, — отвечает мне Джонз. Смотрит на кредитную карточку в моей руке. — Что, сработало?

Я прячу руки за спину.

— Похоже на то.

— Когда открываешь ею дверь, это портит магнитную полоску.

Я киваю головой. У меня имеется маленькая извинительная речь, которую я мысленно написала и заучила по дороге сюда, но, только… только когда Джонз открыл дверь, все полетело в тартарары.

— Я думал, ты хочешь со мной расстаться, — говорит Джонз. — А ты… ты здесь, пытаешься проникнуть ко мне в квартиру. — Он берется рукой за верхнюю перекладину дверного косяка, и его длинные пальцы обхватывают перепачканную древесину.

Я смотрю на его пальцы. Вспоминаю ту карусель. «Давай же. Доверься мне».

— Могла бы и постучать, — говорит он.

— И ты бы меня впустил?

Он смотрит на меня:

— Думаю, что впустил бы.

— Джона! — зовет голос, который я с трудом узнаю. — Кто это?

Дженет. Старается, чтобы ее голос звучал сексуально.

И сосательно-соблазнительно.

— Тут мне хотят продать систему сигнализации, — отвечает Джонз через плечо.

Я наклоняюсь и поднимаю коробку из-под сигар, которую я положила на пол, начав свою неудавшуюся карьеру взломщика.

— Вот, — говорю я. — Это тебе, бесплатно. Мог бы и не тратиться на поездку в Хоув.

И с силой тычу коробкой ему в живот.

И поворачиваюсь, чтобы уйти.

Уже почти ухожу.

Вам приходилось читать книжки, где одни только сожаления о несделанном? Где героине надо было бы твердо стоять на своем и бороться за свое счастье? Вероятно, всю оставшуюся жизнь я буду писать мемуары о том, чего не сделала. Потому, что мне не хватает смелости, потому, что мне стыдно, потому, что Джонз смотрит на меня с такой улыбкой, которой я у него никогда раньше не видела.

Почти ухожу.

Но в двух шагах от лестницы я вспоминаю свою мать, то, как она живет с отцом. Что, если бы ей удалось сделать свой спинной хребет более твердым и преодолеть страх и гордыню и все эти «так полагается»? Может быть, тогда она прожила бы оставшуюся жизнь с Джередом Лиакосом. А мы с Джоной были бы братом и сестрой. А может быть, нас вообще не было бы.

Но мы есть.

И я не моя мать.

И я не буду повторять ошибки своих родителей.

Наших родителей.

Я разворачиваюсь и делаю пару шагов к двери Джоны (он все еще наблюдает за мной и пытается восстановить дыхание, сбившееся от неожиданного тычка коробкой из-под сигар), потом, оттолкнув его, прохожу в квартиру.

— Ладно, заходи, — говорит Джонз.

Там на диване сидит Дженет. Вся в пламенеюще-красном, такая тропически-экзотическая, что совсем не к месту в этой дыре.

— Привет, — говорю я ей.

— Привет, Уичита. Это ты продаешь сигнальные системы?

— У тебя есть своя машина? — спрашиваю я.

Она недоуменно мигает:

— Д-да…

— Тогда будь добра, залезай в нее и рули домой. Знаю, это невежливо и все такое, но мне надо поговорить с Джонзом.

Это, конечно, невежливо. Но все же лучше, чем если бы я вцепилась ей в горло и задушила на месте.

Она пристально смотрит на меня. Потом на Джону. Затем скрещивает руки на груди и одаривает меня взглядом охранника: «Это ты сперла коробку печенья в кондитерском отделе?»

Это совсем не идет к ее красному платью и всему остальному.

— Все это довольно странно, — произносит она непревзойденным тоном наемного стража порядка. Ее рука начинает шарить по поясу, наверное, в поисках кобуры, но — к счастью для меня — этого украшения в ее наряде сегодня нет.

— Прости, — говорю я, подавая ей пальто. — Я тебя провожу.

— Нет уж, спасибо. Я и сама найду дорогу. — Она встает и берет пальто из моих вытянутых рук. У двери она оборачивается: — Вообще-то, ты же помнишь, я спрашивала, все ли у вас кончено. — Она улыбается Джонзу, и жестяные коровки болтаются в ее ушах. — Если не договоритесь, позвони мне.

— Спасибо, — отвечает он.

Я что-то бормочу и захлопываю дверь за ее красной задницей с подпрыгивающими помпонами. Не выношу красные помпоны, даже если вдруг оказывается, что у них достаточно ума и стойкости, чтобы не видеть серы в ушах Неряхи Джефа.

Но вот дверь закрыта, и я в полной растерянности. Вся моя бравада сходит с меня так же, как сошла вся информация с магнитной полоски на моей кредитной карте. Джонз все еще стоит там, куда я его оттолкнула, прокладывая себе дорогу в его квартиру. Опустив глаза, он смотрит на коробку из-под сигар и водит пальцем по контурам красавицы на выгнувшейся от удара крышке. Черные волосы свесились ему на лоб, и мне не видно его лица.